Тупик во все стороны - Алекс Норк

— Что у тебя на них всех? Выкладывай.

Макс чуть глотнул из бокала.

— Ну, так с этой Керэлл и начну. Двадцать шесть лет. Безуспешно пыталась стать артисткой. Училась в каких-то студиях сначала в Нью-Йорке, затем в Голливуде. Играла некую эпизодическую мелочь. Бросила это дело и работала там же на Западе помощником дизайнера. Перекочевала к тете чуть больше года назад.

— Это с ее слов?

— Нет, опросить сегодня я никого не смог. Все дружно заявили, что плохо себя чувствуют из-за сорванной ночи. Опрашивать буду завтра.

— Из-за того, что не доспали? Смерть тети, значит, плохому самочувствию не причина.

— Я уже узнал у нотариуса, наследство достается по одной трети каждому. И хотя как непрямые наследники они заплатят большие налоги, им останется, чтобы каждый день наряжать новогоднюю елку. А если серьезно, патрон, я уверен, что они просто искусственно тормозят, наблюдают за нами.

— С прослушиванием все получилось?

– Да, напичкали. И ребята уже сидят в автобусе в полумиле от усадьбы. Так вот, по Керэлл это все, что удалось собрать через налоговые и другие источники.

Над студийным залом, где с группой других учащихся рисовала эта молодая женщина, располагалась очень удобная для наблюдения застекленная галерея, она шла дальше, мимо других каких-то подобных помещений. Наверху можно было без подозрений прогуливаться, и Блейк уже после первого дня знал, что люди внизу будут около двух часов сосредоточенно водить грифельными карандашами по большим листам бумаги, поглядывая на гипсовую фигуру. Почему он сейчас это вспомнил?

— Патрон, у вас какие-то соображения?

— Нет, продолжай.

— Джойс Хьют, тридцать два года. А в теле у нее жанр есть, патрон… Не хмурьтесь, это я к биографии. Два раза побывала замужем. И оба раза неудачно. Во всяком случае, второй ее муж не только сильно проигрался на бирже, но и незаконно использовал на это деньги клиентов своей фирмы. Получил в результате четыре года. У тети Хьют обреталась сразу после развода — всего около двух лет.

— А чем вообще занималась?

— Кажется, ни дня никогда не работала. Хотя образование высшее, какое-то филологическое. Теперь о мужчинах?

— Давай.

— Лео Гринвей. Сорокалетний бездельник. Живет у тетушки уже пять лет. Тоже хорошо образован. Занимался мелкой адвокатской практикой в трех штатах, и похоже, везде неудачно.

— Все-таки узнай об этой его практике поподробней.

— О’кей. А в последние пять лет, судя по всему, просто прохлаждался у тети.

— Как и прочие мирные люди.

— Вы почему не пьете, патрон?

— Да, с удовольствием.

Видимо, он не научится разбираться в винах, если не понимает, вот чем это хуже тех дорогих, которые пьют в «Леопарде».

— Остается Ширак. Ему шестьдесят один год. Уроженец Франции, десять лет назад прибыл в Канаду. У себя он занимался мелким гостиничным бизнесом. Думал, здесь пойдет лучше, но лучше не получалось. Лет шесть назад перебрался к нам, стал владельцем мотеля совсем недалеко от поместья Линч. Она нередко заправляла у него машину, на этом и познакомились. А четыре года назад, вы знаете, построили обводное шоссе, поток резко снизился. Линч как раз была недовольна предыдущим работником и, на жалобу Ширака о неважных делах, предложила ему должность домоуправителя.

— По его французской жизни криминальной информации нет?

— Французские коллеги ответили, что в их архивах он не значится.

— Но ты чем-то хотел меня удивить?

— А что будем пить — чай или кофе?

Блейк взглянул на стенные часы, стрелки еще только приближались к десяти.

– По детскому времени можно кофе.

Что за странная навязчивость? Опять он будто смотрит вниз с галереи. Смотрит, так как памяти что-то не нравится, и она хочет, вглядевшись, понять. А в те дни не было этого чувства. Откуда же оно теперь?.. Если верить себе и рассуждать логически, тогда это «что-то» не было значимо, поскольку не связывалось ни с чем. А сейчас связалось с чем-то, что определенно присутствует в его голове. То есть с чем-то из случившихся позже событий, которые он, даже когда не желает того, обдумывает. Макс любит кофе покрепче.

— Ну, удивляй.

— Это касается сейфа.

— Из него кроме пистолета что-то пропало?

— Не что-то, — Макс помешал кофе ложечкой и от желания скорее попробовать подул, — не что-то, а бриллиантовый камушек черт знает во сколько карат. То ли в тридцать восемь, то ли в восемьдесят три.

— Ну, в восемьдесят три — ты загнул.

— Возможно, патрон. А первой цифры вам не достаточно?

— Достаточно, это миллионов на десять.

– Так вот, он исчез.

У таких мерзавцев, как Чилвер, просто звериный нюх. Раньше они несколько раз пересекались в «Леопарде» и попросту не обращали внимания друг на друга. Но фотографии Блейка нередко в прежние годы попадали в газетные полицейские репортажи, и Чилвер, конечно, прекрасно знал кто он. И наверное, знал, что этот отставной полицейский сейчас просто частный агент, ставший членом элитного клуба лишь благодаря двум влиятельным лицам города. И понятное дело — ему было плевать. Но сегодня он явно напрягся. Ощутил шестым чувством, что Блейк вдруг оказался в нехорошей от него близости?

— Я уже просчитал вашу подсказку, патрон. Насчет передачи оружия сообщнику.

— И что получается?

— Получается, что Керэлл через двадцать секунд была внизу у главного входа, сняла сигнализацию, открыла дверь и отдала оружие и камень сообщнику. Закрыла дверь, поставила сигнализацию и спокойно поднялась на третий этаж. На все уходит именно две минуты. Даже меньше.

Блейк вспомнил сказанную днем самому себе фразу: «Чилвер теперь способен пойти на риск лишь ради очень крупной добычи». Такой роскошный камень попадает под это определение.

— И знаете, что еще получается? Камень тянет побольше, чем доля каждого из них после уплаты налогов.

— Он был застрахован?

— Нет, Гринвей сказал, Линч не желала, чтобы он находился на хранении в банке, а страховые компании требуют это в отношении больших ценностей. Почему вы спросили?

— Очень удобная добыча, Макс. Скорее всего, у камня отсутствует точное описание, которое обязательно при страховке.

— Гениально! Подточить, слегка изменить конфигурацию, и можно без серьезного риска продать частному коллекционеру.

— Камень был в оправе?

— Нет, просто лежал в бархатном мешочке. Лео сказал, камню лет сто, он достался покойному мужу Линч еще от деда.

Блейк кивнул:

— После переогранки можно спокойно выставить через третье лицо на открытый аукцион. Особенно, где-нибудь на Востоке. Еще кофе?

— Спасибо, патрон, поеду. Допрос им назначил завтра на одиннадцать, надо бы придумать повод, чтобы вас притащить.

— Договор с миссис Линч дает мне формальное право на завершение частного расследования, результаты которого, в силу насильственной смерти клиента, я уже по закону обязан представить полиции. А это дает ей процессуальное право привлекать меня к ходу следствия.

— Ей — это в данном случае мне.

— Да, ты ничего не нарушаешь.

— Как вы все помните! У меня после экзамена по этим процессуальным штучкам будто корова пришла и из памяти все слизнула. — Макс удрученно вздохнул и поднялся из-за стола. — Я отдал приказ двум сотрудникам провести предварительное прослушивание записей, они ведь идут со множества микрофонов. Все нестандартные звуки и сколько-нибудь значимые разговоры. Сделать, как это называется, эрзац?

— Экстракт.

– Вот. Подъезжайте прямо к девяти в управление.

В дверях Макс приостановился, глядя на моросящий холодный дождь. Погода уже не обещала впредь ничего хорошего.

— А вас не задевают, патрон, вот эти все камни, дома?

— Что кто-то из-за богатства оказался в гробу?

— Мы разве не подставляемся?

— Нас покрывают потом национальным флагом.

— И гимн, и салют. Вы правы, патрон, это совсем другое кино.

Макс затрусил к автомобилю, вздергивая на ходу воротник.

Закрывая дверь, Блейк расслышал:

– Ну, хэпи энд, да и только.

За пять дней он присмотрелся к лицу этой Керэлл.

Очень фиксированное. С тонкими чертами, но из-за сосредоточенной одинаковости не добирающее до разряда красивых. Не удивительно, что у нее ничего не вышло с артистической карьерой.

Но судя по тому, как она работала в студии, очень старательная.

Опять эта студия, и опять хочется присмотреться и что-то понять. Какое-то наваждение.

Блейк сел в кресло.

Вот студия перед ним внизу, с учебной гипсовой статуей и рисовальщиками большим полукругом. Преподаватель медленно переходит от одного к другому… иногда делает какие-то замечания, иногда просто смотрит и идет к следующему… профиль Керэлл…