Саймон Холодное Сердце - Джоржетт Хейер

— Я стрелял из лука, сэр. Что соблаговолите приказать?

— Стрелял из лука, вот уж, действительно, он стрелял из лука, — рычал Фалк. Внезапно его гнев сам собой утих. — Ладно, ладно, нам это умение пригодится, надо думать! Иди-ка сюда, Саймон, мой мальчик.

Саймон подошел к столу, и Фалк передал ему лист пергамента. Саймон не торопясь прочитал его от начала до конца, а милорд в это время весь сиял и притопывал ногами, ибо всему на свете предпочитал, кажется, уздечку боевого коня.

— Отлично, — произнес, наконец, Саймон. — Значит, мы отправляемся воевать. — Он вернул послание Фалку и нахмурился, озабоченный. — Мы можем подготовиться к выступлению за три дня, — добавил он, сохраняя полное спокойствие.

Фалк расхохотался, запихивая пергамент в свой пояс.

— Ах ты, маленькая хладнокровная рыбка. Или это такая мелочь, что король посылает мне предписание идти на соединение с ним в Шрюсбери?

— Нет, это очень важное дело, — ответил Саймон, — но я не стану суетиться и метаться, как угорелый. Это было бы глупо.

— Пресвятая Богородица! Почему? — спросил Фалк.

— Подготовиться необходимо как можно тщательнее, но и как можно быстрее. Тогда голова будет прочнее сидеть на плечах.

— Умница! — Фалк весь затрясся от смеха. — Эх, можно подумать, что ты побывал уже в доброй дюжине кампаний. Садись, мой Саймон, я должен с тобой посоветоваться. Взгляни-ка на нашего Алана. Цветущий юноша, не правда ли? Не беспокойся, Алан, я не намерен брать тебя с собой.

Алан вспыхнул от насмешливого тона своего отца.

— Неужели, сэр, мое место здесь? Я что же, останусь и не пойду с вами? — вскричал он.

— Из тебя выйдет отменный предводитель, — насмехался Филк. — Бледнеешь от каждого шороха, устаешь еще до начала дня. Оставайся с дамами, тебе это больше подходит, я думаю.

Алан в ярости вскочил на ноги.

— Это становится невыносимо, — закричал он. — У меня смелости не меньше, чем у тебя, и ты должен взять меня с собой!

— А я говорю, что ты еще слишком неопытен, — ответил Фалк. — Саймон — вот кого я возьму с собой.

Потом, видя, что Алан готов, кажется, полететь вслед за ним, Филк смягчился, стараясь унять гнев своего сына и загладить причиненную ему обиду.

— Нет-нет, Алан, успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Ты еще слишком молод для трудного похода, зато сумеешь заменить меня.

— На это я скажу тебе…

Фалк вдруг обрушил свой кулак на стол с такой силой, что доски чуть не проломились от удара.

— Придержи язык! Что я сказал, то сказал! И сядь на место.

Алан, нахмурясь, снова уселся в кресло и нахохлился. Удовлетворенный тем, что Алан подчинился и молчит, Фалк опять обратился к Саймону.

— Смотри, Саймон, я могу выставить шесть двадцаток пехоты и восемь двадцаток лучников под началом Фрэнсиса Дэллея. Есть еще люди Джона и Винсента, а это не так уж мало, мой дорогой! И ты пойдешь со мной и вкусишь радость войны. Что, ость шанс повеселиться?

— Еще бы! — сказал Саймон, светясь улыбкой. — Каким путем мы пойдем?

Больше часа они обсуждали разные маршруты, и Алан начал тем временем позевывать и беспокойно ерзать в кресле.

— Я намерен идти через Нортгемптон и Уорик! — настаивал Фалк.

— И таким образом вы впустую потратите время, — возражал Саймон. — Нам лучше идти через Луттерворт и Тамфорт или Лихфельд.

— А я говорю — нет! Кто может сказать, в каком состоянии дороги на этом пути, безмозглый мальчишка?

— Гонец от короля скакал через Лихфельд, сэр, — заметил Саймон как будто бы между прочим. — Он не жаловался на состояние дорог.

— Хорошо, я подумаю над этим, — ворчливо согласился Фалк. — Хотспур идет маршем в направлении на Честер, так что мы должны избрать самую быструю дорогу, — и Фалк встал со своего кресла. — А теперь сообщим обо всем миледи, — сказал он и как-то неуверенно и досадливо подергал себя за бороду.

Единственным живым существом в замке, перед которым Фалк при всем его упрямстве и гордости преклонялся и готов был стоять на коленях, была миледи, женщина вовсе не властная, а добрая и кроткая. И вот теперь Фалк медленно и чуть ли не робко взошел по лестнице в ее покои, оставив Алана и Саймона одних.

Алан наклонился вниз, чтобы приласкать гончую, улегшуюся у его ног.

— Везет тебе, Саймон, — сказал он.

— Тебе не надо идти с нами, — ответил Саймон. — К чему тебе эти войны?

— Как я скажу потом, если спросят, что не участвовал ни в одной битве?

— Не притворяйся, — с грубой прямотой возразил Саймон. — Здесь ты будешь куда счастливей со своими дамами сердца.

Алан сначала молча поглаживал собаку, потом оставил ее и откинулся на спинку кресла.

— Надо же мне когда-то заслужить свои шпоры, — сказал он. — Так почему бы не сейчас?

— Будет еще время, — ответил Саймон. — А сейчас нам предстоят скучные форсированные марши по непролазной грязи. Ты слишком утомишься, пока дойдешь до Шрюсбери.

Алан задумчиво смотрел на Саймона.

— Ты старше меня всего лишь на год, — сказал он. — Или ты сделан из железа?

— Была бы у тебя такая жизнь, как у меня с самого рождения, ты тоже был бы железный.

— Или не выжил бы, — улыбнулся Алан.

— Возможно. Куда направляется гонец отсюда?

— К Грэймэну, а оттуда он помчится к барону Ширли. У Мэлвэллета он был два дня назад. Король обратился ко всем верным ему вассалам. Я думаю, мы победим Перси?

— С Божьей помощью, — ответил Саймон.

— Да, конечно, с Божьей помощью. Справедливость должна восторжествовать.

— В таком случае, — сухо сказал Саймон, — Хотспур тоже не откажется от победы.

У Алана от удивления расширились глаза.

— Саймон! Король… король — есть король!

— Ричард тоже был король, — возразил на это Саймон.

Алан казался растерянным.

— Но, Саймон, разве ты сомневаешься в том… в том, что победа должна быть за теми, кто прав?

— Нет, — сказал Саймон, сопровождая свой ответ коротким резким смехом. — Победят сила и военное искусство. А что еще?

— Саймон, я в ужасе! Отец Питер говорит… говорит… — промямлил Алан в замешательстве, не решаясь продолжать.

Саймон вопросительно взглянул на него.

— И что же говорит наш досточтимый пастор?

— Что ты в душе… безбожник.

Саймон снова засмеялся, но теперь в его смехе явно слышались сардонические нотки.

— Когда это он так сказал? Я что — не посещаю мессу, не хожу на исповедь?

— Да, но иногда ты говоришь такое… Пастор Питер говорил о тебе с милордом…

Теперь Саймон улыбался так, что его глаза сузились в щелки.