Любовь на службе царской. От Суворова до Колчака - Олег Смыслов

Отец твой Г. Александр Суворов-Рымникский».

В феврале 1791 года дочь великого полководца закончила курс обучения в Смольном институте и временно была помещена у Агафьи Ивановны Хвостовой, своей двоюродной сестры. Но уже в марте ее назначили фрейлиной к самой императрице с содержанием 600 рублей в год. Поместили дочь Суворова там же, во дворце. Ужас охватил отца, и он обращается к дочери с наставлениями, разработав для нее целый кодекс правил. О чем говорится в его письмах.

Как пишет О. Михайлов, «появившись в столице в июле 1791 года, генерал-аншеф решил вытащить Наташу из дворца под тем предлогом, что желает ее видеть подле себя. Екатерина, хотя и с видимым неудовольствием, позволила ему забрать дочь – в этом поступке заметно было пренебрежительное отношение полководца к высшему свету. Затем Суворов вызвал из вологодской деревни сестру Марию Васильевну Олешеву и поместил с ней дочь в собственном доме на Итальянской улице. Он уже тогда задумал выдать Наташу замуж. К этому времени она была вполне богатой невестой: по духовной Суворов завещал ей все приобретенные имения, восемьсот тридцать четыре души крестьян мужского пола, “тако же все наличные деньги, сколько числом явится”».

Не мудрено, что у дочери такого известного военачальника, как Суворов, притом, что красавицей она не была, женихов было множество. Александр Васильевич и сам пытался выбрать будущего зятя, но, как обычно это бывает, дело это проморгал.

«Суворочка стала женой тридцатидвухлетнего генерал-поручика Николая Зубова, брата екатерининского фаворита.

Зубова не было в числе претендентов. Еще в 1793 году среди возможных женихов Наташи фигурировали молодой полковник граф Эльмпт, сын генерал-аншефа и боевого товарища Суворова, и князь Трубецкой, единственный наследник отставного генерал-поручика, владельца семи тысяч душ. Последнему Суворов скоро дал отставку, прослышав, что “князь А. Трубецкой пьет, его отец пьет и в долгах, родня строптивая, но паче мать его родная тетка Наташе двоюродная”. Оставался Эльмпт, к которому Суворов все более благоволил: “Он спокоен, не роскошен и не забияка; больше застенчив по строгому воспитанию, но умен и достоин; только по наружности стоит иногда фертом по-немецкому”.

Однако Эльмпт был устранен внезапным вмешательством двора, якобы по причине протестантского его исповедания. Суворов получил письмо от Платона Зубова, где говорилось, что императрице может показаться неприличным, если дочь знаменитого русского полководца, слывущего столь привязанным к вере и отечеству, будет выдана за иностранного иноверца. Истинная причина крылась в ином: вместе со славой Суворова вырастала и значимость его дочери, на которую зарились уже Зубовы. Сама императрица выступила свахой. Торжественное обручение Николая Зубова и Натальи Суворовой совершилось 8 февраля 1795 года в Таврическом дворце, а 29 апреля молодые были обвенчаны» (О. Михайлов).

Известно, что Суворов очень скоро разочаровался в своем зяте, а потому взаимоотношения между ними складывались не простые. В одном из писем Хвостову полководец отметит: «Наташа отдана мужу, тако с ним имеет связь; он ко мне не пишет, я к ним не пишу, – Божие благословение с ними! Естественно, муж имеет связь с братьями; обоюдно для брака муж и я имели связь, по совершении его она кончилась. Родство и свойство мое с долгом моим: Бог, Государь и Отечество».

Сын полководца Аркадий недолго воспитывался у матери. Впоследствии Александр Васильевич признал его, отметив чересчур уж большое сходство. По его настоянию мальчик был определен в семью своей сестры Натальи. Известно, что она искренне заботилась о своем брате, однако тот хорошего образования не получил. Первая встреча отца с сыном состоялась летом 1797 года, когда графиня Наталья Зубова добилась разрешения на поездку в Кончанское, где жил опальный полководец.

Еще при императрице Екатерине Аркадий был зачислен в гвардию и назначен камер-юнкером к великому князю Константину Павловичу. При Павле четырнадцатилетнего юношу пожаловали в камергеры. В пятнадцать лет Аркадий прибыл в свите великого князя Константина на театр военных действий во время Итальянского похода отца, после чего и началась его военная карьера.

Как подчеркивает В. Рогоза, «наставники из числа офицеров в невысоких чинах, которых приставлял к нему отец, по-настоящему подготовить его к офицерской службе не смогли, ему пришлось постигать военную науку уже надев эполеты. Отсутствие отцовского влияния на воспитание сына сказывалось постоянно. Аркадий, имея похожий на отцовский взрывной характер, сильную волю и физическую крепость, не обладал отцовской принципиальностью и целеустремленностью, любил кутежи и картежную игру. За ним постоянно тянулись карточные долги, что чрезвычайно огорчало отца, не раз твердившего сыну: «Не подло бедно жить, а подло должну быть».

И все же наставления великого полководца, его настойчивость в воспитании сына оказались не напрасными. Еще при императоре Павле Аркадий Александрович был пожалован в генерал-адъютанты. Складом своего ума, характером и воинскими дарованиями он очень скоро стал напоминать своего отца. Более того, он обладал точно такой же способностью привязывать к себе солдат, точно такой же неустрашимостью и настойчивостью. Аркадию Александровичу предрекали великое будущее, но все оказалось намного прозаичнее. 13 апреля 1811 года командир дивизии генерал-лейтенант Суворов бросился в бурную реку Рымник, чтобы спасти своего утопавшего кучера. Однако, повредив себе руку, не смог выплыть и утонул в той самой реке, на берегах которой его отец одержал одну из самых блистательных побед. Ему было всего 26 полных лет. Благо после него остались два сына.

Муж Натальи Александровны и зять генералиссимуса Николай Зубов впоследствии стал активным участником заговора 1801 года. Это он нанес первый удар императору Павлу в висок – тяжелой золотой табакеркой. Прожил он недолго и умер в 1806 году, оставив вдову с шестью детьми.

В 1812 году дочь полководца покидала Москву и была остановлена французским патрулем. Когда те узнали, что она дочь великого Суворова, то не только пропустили ее, но и отдали ей – женщине – воинские почести.

Наталья Александровна умерла в Москве 30 марта 1844 года.

Примечательно, что внуки Александра Васильевича свято хранили память о нем. Именно внуками Суворова было собрано значительное количество подлинных материалов, отражающих жизнь и боевую деятельность своего великого деда.

Князь Трубецкой. Подвиг ради женщины

Узник секретного дома под номером девять

Сергей Васильевич Трубецкой был доставлен в Петербург 29 июня 1851 года. Сидя в экипаже под охраной, он предполагал, что его везут в III отделение. Однако, увидев Троицкий мост, все понял и заплакал. Тридцатишестилетнего князя везли в Петропавловскую крепость.

После его приема комендант Санкт-Петербургской крепости генерал-адъютант Набоков представил всеподданнейший рапорт:

«Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что доставленный во исполнение Вашего Императорского Величества повеления отставной штабс-капитан князь Сергей Трубецкой сего числа во вверенной мне крепости принят и помещен в дом Алексеевского равелина в покое под № 9-м».

На этом же рапорте император Николай Павлович начертал свою волю:

«Вели с него взять допрос, как он осмелился на сделанный поступок, а к Чернышеву – об наряде военного суда по 3 пунктам: 1) за кражу жены чужой; 2) кражу чужого паспорта; 3) попытку на побег за границу и все это после данной им собственноручной подписки, что вести себя будет прилично. О нем подробно донести, что говорит в свое оправдание и как и кому сдана под расписку».

Слезы молодого князя, боевого офицера, не однажды побывавшего в боях, были не случайны. Он прекрасно понимал куда его везут, но совершенно не знал, что там, в окутанной мраком Петропавловке была тюрьма, о внутренней жизни которой не ведали даже те, кто служил в крепости.

«Кто сидел там, этого не дано было знать не только чинам комендантского управления, но и тем, кто служил в этой самой тюрьме, – пишет П. Щеголев. – Для заключения в эту наисекретнейшую тюрьму и для освобождения отсюда нужно было повеление царя. Вход сюда был позволен коменданту крепости, шефу жандармов и управляющему III Отделением. В камеру заключенных мог входить только смотритель и только со смотрителем кто-либо другой. Попадая в эту тюрьму, заключенные теряли свои фамилии и могли быть называемы только номером. Когда заключенный умирал, то тело его ночью тайно переносили из этой тюрьмы в другие помещения крепости, чтобы не подумали, будто в этой тюрьме есть заключенные, а утром являлась полиция и забирала тело, а фамилию и имя умершему давали по наитию, какие придутся. Это тюрьма – Алексеевский равелин Петропавловской крепости».