Неуловимая коллекция - Валерий Гусев

Дверь почти сразу распахнулась. На пороге стояла высокая женщина в переднике и с щеткой от пылесоса в руках. Типичная домомучительница, как говорит Карлсон.

– Чего тебе? - рявкнула она, смерив меня с головы до ног недовольным взглядом.

– Здравствуйте, - вежливо сказал я. - У вас дети есть?

– Что? - Она так удивилась, будто впервые услышала это слово.

– Дети, - доходчиво разъяснил я. - Школьного возраста.

– Нет. - Домомучительница взялась за ручку, собираясь захлопнуть дверь.

– А взрослые? - поспешил я.

– Школьного возраста? - растерялась она.

Но я не дал ей опомниться, мельком показал на свой значок и затараторил:

– Я представитель фирмы «Витя-плюс». Мы проводим благотворительную акцию в рекламных целях.

Вот тут она немного заинтересовалась. Кто ж халяву не любит, в натуре?

– У меня есть образцы первоклассных авторучек. Вы можете выбрать из них три, и в количестве десяти экземпляров каждый мы представим вам сегодня же в качестве приза. Согласитесь, что авторучка - это предмет первой необходимости. Их всегда не хватает, - частил я, - или они отказывают в нужный момент. А ручки нашей фирмы никогда не отказывают, и их всегда хватает… И они всегда под рукой.

– Ну, покажи, - перебила меня домомучительница и посторонилась, пропуская в дом.

Я вошел в прихожую, по-ихнему - холл, достал несколько ручек и стал черкать в блокноте.

– Обратите внимание, какой густой цвет у наших стержней. Как у хорошего фломастера. Линия равной толщины по всей длине. Одна ручка рассчитана на десять километров непрерывной строки…

– Постой, - прервала она меня. - Котлеты горят. - И, отложив щетку, помчалась на кухню.

Что мне и было надо!

Я побежал за ней, продолжая болтать на ходу и зыркая глазами по сторонам.

Так мы проскочили весь дом насквозь, но ничего особенного я не заметил. Кроме того, что в большой комнате на одной из полок теснились аудиокассеты. Все, как одна, марки «ТДК». Но это еще не улика. Даже не косвенная.

Перевернув котлеты, мы стали возвращаться к исходной позиции. Но я, будто машинально или заблудившись, свернул в большую комнату и, сразу пристроив блокнот на столе, стал рисовать в нем подряд всеми ручками, расхваливая каждую, будто сам их сделал. На уроке трудового воспитания.

И тут раздался бой часов. Точь-в-точь, как на кассете.

– Ой! - сказал я с восторгом. - Какие красивые часы! - И подошел к ним поближе.

Часы стояли между двух окон. А над ними висела какая-то странная картина, изображающая знаки препинания.

– Старинные! - похвалилась домомучительница - как я ручками. - Им двести лет, а все ходят. Только бьют невпопад.

Это верно. Стрелки показывали десять, а часы пробили тринадцать раз. Час дня, значит, по-ихнему.

– У нас дома такие же, - сказал я, - только попроще. И врут по-другому: бьют правильно, а показывают наоборот. И даже хуже.

Что я такое сказанул - и сам не понял. Потому что был занят другим - незаметно качнул на окне штору. И тут же, по этому тайному знаку, ударил в стекло крепкий снежок. За ним - другой, третий… Молодец, Алеха! Снайпер, в натуре.

Домомучительница взревела, подхватила кочергу, стоявшую у камина, и ринулась на улицу. А я - к полке с кассетами. Пробежал ее глазами. Вот! Четкая, ровная строчка: «Дизайн». Я выдернул коробочку и распахнул ее - она была пуста!

Еще бы. Кассета из этой коробочки лежит сейчас где-нибудь в МУРе, на столе эксперта, который мудрит над моими отпечатками.

Я уже было поставил кассету на место, но в глубине полки что-то блеснуло. Я не удержался и выхватил несколько кассет. За ними прятался очень симпатичный старинный предмет.

Не раздумывая, я сунул его в карман, поставил кассеты на место и вернулся к столу, к своим авторучкам.

Вернулась и домомучительница, тяжело дыша и яростно негодуя.

– Хулиганец отпетый! Злыдень! Ишь, моду взял - в окошки кидать. Догоню - все уши оборву!

Догнать Лешку - это утопия.

– Какие берете? - Я рассыпал авторучки по столу.

Но ее мысли были далеко. Они мчались по снежной дороге за мелькающими Алешкиными пятками.

– А берите все, - расщедрился я. - Чтобы мне к вам больше не заходить. И покажите своим соседям.

Домомучительница сгребла ручки и высыпала их в карман передника. Хотела было опустить туда и блокнот, однако я мягко, но настойчиво воспрепятствовал этому - не хватало еще оставить здесь свои улики в виде почерка.

– До свидания, - вежливо попрощался я. - Спасибо за внимание к нашей фирме.

Я сунул блокнот в пакет и направился в прихожую. Домомучительница заперла за мной дверь.

Я неторопливо пошел к мосту, хотя мне хотелось побежать со всех ног. Потому что я беспокоился за Алешку - раз, мне не терпелось поделиться с ним великим открытием - два, и я боялся погони - три. Но, сдерживая свои эмоции, я шел себе и шел, помахивая пакетом. До самого моста, под которым меня ждал Алешка. Целый и невредимый.

– Здорово, да? - похвастался он. - Все три снежка в десятку! Блеск!

Он, кажется, забыл, что наша цель - не соревнование на меткость по стрельбе снежками по чужим окошкам. Но когда мы пришли домой, я напомнил ему об этом.

– Директор - это Карабас, - сказал я уверенно. - Коллекция у него.

– Часы есть? - уточнил Алешка, требуя доказательств.

– Часы есть. Только врут здорово. И есть еще пустая коробка от кассеты с надписью «Дизайн».

– Не слабо! - выдохнул Алешка.

– А вот это? - спросил я и достал из кармана симпатичный старинный предмет. - Не слабо?

На моей ладони лежал маленький двуствольный пистолет…

– Дим, а ведь ты его украл, - беззаботно укорил меня Алешка, размахивая пистолетом и подпрыгивая на диване, который от возмущения гудел всеми пружинами.

Подумать только! Это говорит человек, который собирался ограбить банк и устроить пожар за забором!

– Украл? - возмутился я. - Не украл, а изъял вещественное доказательство.

– А если это его собственный пистолет? Может, он его от глаз милиции прятал?

Может. На фотографиях, которые папа показывал нам, этого пистолета не было. Правда, художник Собакин не все свои экспонаты фотографировал.

Я сказал об этом Алешке и добавил:

– Думаю, это все-таки пистолет из коллекции. Просто Карабас отложил его для себя. Чтобы со своей бандой не делиться. Он ему понравился, и все.

Пистолет и вправду был хорош. Без всяких украшений - только синеватая сталь стволов и потемневшее от времени дерево рукоятки. Да курки в виде собачьих головок. Но была в нем какая-то особая красота. Просто, надежно, по-деловому. Такому пистолету - не столик в спальне украшать, а обеспечивать хозяину безопасность - точный выстрел в минуту опасности.

– И чего будем делать?

– Сначала нужно точно узнать - собакинский это пистолет или нет, а уж потом что-то делать.

– А как узнать? Спросить, что ли, Карабаса?

– Зачем Карабаса? - удивился я такой наивности. - Собакина спросим. И если он скажет: да, пистолет его, тогда возьмемся за Карабаса. Его спросим, по полной программе.

Алешка засмеялся. И я тоже. Мы знали, над чем смеемся.

Правда, как оказалось, рановато…

Глава VI

И Я ТАК МОГУ, ПОДУМАЕШЬ…

Мы вернулись в Москву. С клюшкой и с бабушкиными гостинцами. И папа тоже вернулся с рыбалки.

– Как улов? - спросили мы.

Папа молча показал большой палец, а мама незаметно хмыкнула. (Потом мы заглянули в холодильник: там лежали две сморщенные жалкие рыбешки, неопровержимо - любимое папино словцо - похожие на мелкую мороженую треску).

– А вы чего так быстро отгостили? - спросил он нас в свою очередь. - Нагулялись уже?

– Варенье у бабушки кончилось, - немного приврал Алешка. - Но мы к ней опять съездим. Не оставлять же старого человека без присмотра.

– Скажите, пожалуйста, - удивился папа, недоверчиво качая головой. - Какой ты стал сознательный… И заботливый. Знать, варенье-то у бабушки еще осталось.

– И рыба тоже, - отомстил Алешка. - Очень большая и свежая. Не как у нас, в семье рыбака.

– А ты попробуй хоть такую поймать, - завелся папа. - Это тебе не клюшкой махать.

– Поймаю, - многозначительно пообещал Алешка. - Очень крупную рыбу поймаю. Клюшкой. Посмотришь!

И они стали спорить о том, кто бесполезнее проводит время: рыбак на реке или хоккеист на льду.

Оба хороши, решил я и пошел в папин кабинет полистать газеты - вдруг через какое-нибудь объявление или рекламу удастся выйти на художника Собакина. Однако мне не повезло. Нигде не упоминалось о персональной выставке «оригинального мастера современной кисти». И я вернулся к нашим спорщикам.

Дискуссия была в самом разгаре. Как на экране телевизора перед самыми выборами. Папа с Алешкой стояли друг против друга, оба красные и взъерошенные, а мама, словно ведущая программы, пыталась их растащить и направить полемику в мирное русло.

– …и еще неизвестно, от кого вреда меньше, - аргументировал Алешка. Даже не аргументировал, а просто орал. - Вы со своими удочками скоро всю рыбу выловите! А наши природные ресурсы и так оскудели!