Граф Воронцов. Книга II (СИ) - Дмитрий Лим

В целом, самые обычные конкурсы среди других студентов различных вузов. Интересная вещь. Так же, как и у нас — кто сильнее, кто круче и чья школа-академия-университет, лучше другого. Соревновались во всем, в чем только можно было. Прикладная магия, спец мастерство, боевые поединки, некая игра: царь горы, и прочее-прочее-прочее.

— И у вас скоро сборы начнутся, — подытожила она, — Насколько я помню по нашей учебе — начало октября начнут делать списки выдающихся учеников. По три-четыре человека с каждого направления.

— А какой резон в этом участвовать?

— Как же? — она вполне живо отреагировала, эмоционально, я бы сказал, — Престиж, почет. В дальнейшем — это заносится в личное дело студента. Открывает некоторые двери, дает приятные бонусы.

«В принципе, как и у нас.»

Тормоза противно заскрипели, мы остановились в пяти метрах от ворот, ведущих в академию. Я первоначально загляделся в окно, пытаясь уловить ту разруху, которую видел здесь в последний раз, но кроме полупустого пространства за воротами — ничего не было.

Изнанку починили, что ли? А ее вообще возможно починить?

Это был очередной записанный в «блокнот» вопрос, который я задам ворону. К сожалению, он последнее время не ахти общается. Этой ночью, например, вообще не отзывался, как и Варна. Хотя в случае второй — прекрасно понимал, чем она там занимается.

Выставленная военная охрана у ворот не проверила никаких документов, лишь почтенно кивнули в знак пришествия меня. Что — несказанно удивило. Оглядываясь по сторонам, не нашел ничего из ряда вон выходящего. Все было, как обычно. Словно никакого прорыва не было. Студенты второпях протискивались во врата, старшекурсники, то и дело, наоборот, сваливали с довольными ухмылками. И, очевидно, со своими планами. А вот Мамзелькиной я нигде так и не увидел.

Встречный поток ветра, немного неприятное ощущение холода на лице, и вуа-ля, я на нулевом уровне.

Здание академии несколько преобразилось. Были новые ворота, новые стекла в окнах. Точнее, другая мозаика, а, в целом, все было так, как и в первый раз.

— Чего стоишь? — Альбина остановилась в трех метрах от меня, вопросительно всматриваясь в лицо.

— Да гадаю, как они умудрились все так быстро восстановить.

— Это еще не быстро, — она махнула рукой, — Потратили дней пять. А когда в Москве и в Новгороде прорыв был в прошлом году — там за сутки новые стены отстроили. И печатями защитили.

— Что за печати?

Она лишь покачала головой.

Значит, сам все со временем узнаю. Она не была настроена на длительный диалог.

В течение десяти минут я искал свой кабинет. Коридоры, на удивление были несколько перестроили. Опять же, мне помогла Альбина, которая сначала растворилась в воздухе, затем появилась рядом с памяткой, и чуть ли не до дверей меня сопроводила.

— На, — она протянула лист бумаги, — Ознакомься. Новое расположение кабинетов. Только не спрашивай, почему все поменяли.

— Да и сам понимаю, — буркнул я, — В целях безопасности и еще чего-то там. Вдруг, враг был среди студентов.

— Умника! — улыбнулась она, а я в очередной раз поразился, насколько она стала живой. — Тебе вон по той лестнице, — указала рукой на арку в стене в паре метрах от нас, — Спустишься вниз и сразу направо. Надеюсь, вывеску своего кабинета найдешь.

— Угум, — я было пошел в указанном направлении, когда ее рука легла на плечо, заставив меня остановиться.

Последующий поцелуй вызвал лишь удивление. Аля поправила мой галстук и быстрым шагом направилась в противоположную сторону, оставив меня в недоумении.

Странная девка. Очень странная.

Спустившись по указанному направлению, я в скором времени нашел свою аудиторию с цифрой «1» и именем преподавателя на табличке, набрал воздуха побольше и постучался.

Опоздал, как-никак.

* * *

Мамзелькина прошлась по мне весьма легко. Сначала, конечно, были угрозы в виде наказаний, на всякий вкус и лад, однако, очень быстро сменила гнев на милость. Особенно после того, как заприметила мой пофигизм.

— Все же, Воронцов, вы Герой! — закончила на доброй ноте и запустила меня в аудиторию.

Воробьева очень быстро убрала сумку со скамьи, освобождая для меня место, и села на уши.

Мы то и дело — прерывались, чтобы ответить на вопросы Мамзелькиной, но, зато, очень много обсудили. Точнее, нужное мне.

Николай Воробьев ввиду всех произошедших событий, дал мне некоторую отсрочку на макры, поставку которых мы так и не подписали. Также — поднял за них цену, что несказанно удивило.

— Еще тебе нужно в ближайшее время встретится с ним. — полушёпотом продолжила Катя, — У него есть к тебе серьезный разговор насчет дальнейшей судьбы Альбины и насчет твоего положения в обществе.

— Насчет Альбины я и так многое понял, — подытожил я, — А что с обществом?

— Ну, он предполагает, что ты займешь место Ивана. Он, между прочим, не самая последняя шишка в этом обществе.

Такие темы для разговоров, ну никак ей не шли. Миловидная мордашка и речь про бандитизм и авторитеты…

— На данном этапе мне нужно решить все с поставками и с шахтой, — ответил я, — Насчет своего места… ну, я сомневаюсь, что мне это будет нужно.

Мой ответ ей не понравился. Она попыталась было объяснить, что мне никак из всего того не выйти, но тут начался интересный момент в монологе старухи.

Она начала рассказывать про магов.

Все, в принципе, понимали, что есть как белая сторона, так и темная. Мы, по большей части относились к белой. Темная сторона же — воины изнанки.

То есть — маги, которые действовали в интересах изнанки. Для чего, правда, мало кто мог на это ответить.

— Война лицевого мира и изнанки длилась несколько лет, если верить официальным источникам. Начали войну, так называемые, темные маги.

— По какой причине? — раздался голос где-то за мной и Катей, с последнего ряда.

— А ты, Вась, не перебивай и слушай, — она как-то грозно хрустнула пальцем, отчего я услышал за собой лишь недовольное, но весьма громкое сопение, — Боги изнанки, так называемые, потерянные боги, всегда стремились к большей власти и контролю над двумя мирами. Они стали использовать людей лицевого мира, наделяя их силой и не совсем доброжелательными способностями.

Фактически она рассказывала типичную историю какой-нибудь военной книжки. Была плохая армия или страна, и хорошая. Только — в несколько в другом ключи и с другими особенностями.

Я же, для себя понял только одно — война была весьма жесткой, а победителя так и не определили. Светлые — зализали раны, вернулись в свое общество, и до сих — сталкиваются с прорывами. А темные — пропали хрен пойми куда, но эти самыепрорывы до сих пор устраивают.

— Можно? — я поднял руку, собрав на себе любопытствующие взгляды.

Дождался утвердительного кивка и надеялся, что начну пополнять свои знания. Но все оказалось несколько иначе. Как-то, больно по-детски.

— А почему мы считаем, что именно мы светлая сторона? Может быть, боги захотели вернуть свои силы и земли здесь, в лицевой части? Такое может быть?

— Не те вопросы задаешь, Воронцов, — как-то сипло ответила Мамзелькина, — Такие вопросы можешь задать императору. Думаю, он тебе ответит.

— После твоей скорейшей кончины, — заржал сзади «Вася», на что получил мелом в лоб.

Старуха-то, была не промах.

Впрочем, о тьме толком-то ничего не узнал полезного. Ворон, скорее всего, выдал бы знаний побольше.

А вот дальше разговор зашел как раз на более любопытную тему.

Антонина Петровна начала развивать тему, которую утром я услышал по радио. Огласила некоторый список конкурсов, в которых именно наш курс, может поучаствовать. Только все это было оглашено в таком контексте, мол, отказы не принимаются, все должны рассортироваться. И учавствуют — тоже все.

Для меня это было лишь пустой тратой времени. Только и отказов не принималось. По столам были пущены бланки с описаниями, а ответ мы должны были дать к следующему понедельнику.

— Время на подумать, — она щелкнула пальцами, чтобы гул утих, — Целые выходные. Чтобы каждый записался хотя бы в один тест. Как пройдете, так пройдете. От нас — лишь отчетность. А вот ты, Дима, — она как-то недобро посмотрела на меня, — Подаешь большие надежды. Так что, рекомендую тебе ничего специально не проваливать. А то, кто знает, как это все выльется в дальнейшем.

Ее недоброжелательность меня немного начинала раздражать.

* * *

Три часа занятий, где не было никакой практике, а лишь краткое описание каждого теста — прошли для меня слишком мучительно.