Властелин колец - Джон Толкин

Тем не менее Гэндальф, услышав рассказанную Бильбо историю, сразу же усомнился в ее правдивости — и с тех пор постоянно интересовался кольцом. В конце концов после настойчивых расспросов Гэндальфу удалось вытянуть из хоббита всю правду, хотя это и привело к серьезной размолвке между ними. На самом деле, хотя Гэндальф об этом хоббиту не сказал, мысли о кольце давно занимали волшебника, и его сильно обеспокоило то обстоятельство, что Бильбо, честный в общем–то хоббит, не поведал правды сразу, — на него это было совсем не похоже. Версию о «подарочке» хоббит изобрел не сам. Бильбо признался, что она пришла ему в голову, когда он подслушал бормотание Голлума, — а тот и в самом деле неоднократно называл кольцо своим «деньрожденным подарочком». И это тоже показалось Гэндальфу весьма странным и подозрительным; однако в тот раз волшебник так и не узнал всей истины. Она открылась ему лишь много лет спустя, как будет видно из этой книги.

Нет необходимости рассказывать здесь о дальнейших приключениях Бильбо. Кольцо помогло ему обмануть охранявших ворота орков, и он благополучно присоединился к товарищам. Еще много раз прибегал он к помощи кольца — главным образом для того, чтобы выручить друзей; но само кольцо он хранил в строжайшей тайне. Вернувшись домой, Бильбо никому о нем и словом не обмолвился — кроме Гэндальфа и Фродо; никто в Заселье даже не догадывался о существовании кольца — так, во всяком случае, полагал Бильбо. Одному лишь Фродо он показал записи о своем Путешествии.

Свой меч — Жало — Бильбо повесил над камином, а великолепную кольчугу из драконьего клада, подаренную ему гномами, передал на временное хранение в музей, то есть в «мэтемушник» Мичел Делвинга. Старый плащ и выцветший капюшон, служившие ему во время путешествия, Бильбо бережно хранил у себя в Котомке, в ящике комода, а к кольцу для спокойствия приделал тонкую цепочку и постоянно носил его в нагрудном кармане.

Бильбо вернулся в Котомку двадцать второго июня, на пятьдесят втором году жизни (1342 г. З. Л.), и с тех пор в Заселье ничего примечательного не происходило, пока почтенный Бэггинс не начал готовиться к празднованию своего стоодиннадцатилетия (1401 г. З.Л.). Тут–то и начинается наше Повествование.

5. ЗАМЕТКИ О ЗАСЕЛЬСКИХ ХРОНИКАХ

Выдающаяся роль, которую сыграли хоббиты в великих событиях, приведших к включению Заселья в Воссоединенное Королевство к концу Третьей Эпохи, пробудила в хоббитах живейший интерес к своей истории — множество преданий, существовавших до тех пор лишь в изустных вариантах, были наконец собраны воедино и записаны. А поскольку основные хоббичьи кланы не стояли в стороне от событий, имевших место в Большом Королевстве за пределами Заселья, то многие хоббиты занялись изучением древней истории и старинных преданий других народов. Уже к концу первого столетия Четвертой Эпохи в Заселье набралось несколько библиотек, битком набитых книгами по истории и всевозможными хрониками.

Крупнейшими из этих собраний следует, очевидно, признать библиотеки в Подбашенном, в Больших Смайлах и в Брендивинских Палатах. Наиболее подробным отчетом о событиях конца Третьей Эпохи мы обязаны главным образом Алой Книге Западных Окраин. Этот, самый ценный, источник сведений о Войне за Кольцо носит такое название потому, что долгие годы хранился в Подбашенном — родовом гнезде Светлов[42], Попечителей Границ Западных Окраин[43]. Алая Книга является составной частью дневника Бильбо, который он взял с собой в Ривенделл. Фродо привез ее обратно в Заселье, а вместе с ней целый ворох прочих трудов старого хоббита; в течение 1420–1421 гг. З. Л. Фродо заполнил последние листы книги собственными заметками о Войне. Вместе с Алой Книгой сохранились приложенные к ней (и видимо, помещенные все вместе в один красный футляр) три объемистых тома в красных кожаных переплетах, которые Бильбо подарил племяннику на прощание. К этим четырем томам в Подбашенном добавили пятый, содержащий различные комментарии, сведения по генеалогии и прочие материалы, относящиеся к хоббитам, входившим в Содружество.

К сожалению, оригинал Алой Книги утерян, но в свое время с него было сделано множество списков (особенно с первого тома) для многочисленных потомков достойнейшего Сэмуайза[44]. Однако самый ценный из этих списков имеет другое происхождение. Он хранился в Больших Смайлах, но сделан был в Гондоре — вероятно, по заказу правнука Перегрина Тукка в 1592 г. З. Л. (172 г. Четвертой Эпохи). Гондорский переписчик добавил в конце несколько слов: «Писано королевским писцом Финдегилом. Труд сей закончен бысть IV. 172». Этот список в точности повторяет Книгу Тана из Минас Тирита, которая, в свою очередь, представляет собой список Алой Книги Ферианов[45], сделанный по заказу Короля Элессара; вернувшись в Гондор (IV. 64), Тан Перегрин привез его с собой.

Таким образом, Книга Тана — это самый первый список Алой Книги, содержащий многие подробности, которые впоследствии были опущены либо утеряны. В Минас Тирите в него был внесен целый ряд пояснений и исправлений — в особенности это касается топонимики, различных названий, а также цитат на эльфийских языках; кроме того, к общему летописному своду была добавлена сокращенная версия «Сказания об Арагорне и Арвен» за исключением тех частей, где речь идет о Войне. Как известно, целиком эта история была записана Барахиром, внуком Наместника Фарамира, вскоре после смерти Короля. Но главная ценность Финдегилова списка заключается в том, что здесь полностью сохранились выполненные Бильбо «Переводы с эльфийского». Три тома этих переводов составлены с большим искусством и, надо признать, обнаруживают глубокое знание предмета; Бильбо работал над ними в Ривенделле с 1403 г. по 1418 г. и пользовался всеми доступными источниками, как письменными, так и устными. Однако Фродо переводами этими практически не пользовался, так как они связаны почти исключительно с событиями Старшей Эпохи, а потому не будем и мы говорить о них больше, чем уже сказано.

Поскольку Мериадок и Перегрин, встав каждый во главе своего клана, не порывали отношений с Роханом и Гондором, в библиотеках Бэкбери и Туккборо сохранились документы, которым не нашлось места в Алой Книге. В Брендивинских Палатах отыскалось, например, множество рукописей, касающихся Эриадора и истории Рохана[46]. Кое–какие из них начаты самим Мериадоком, а то и целиком принадлежат его перу; однако в Заселье Мериадок известен главным образом своим «Травником Заселья», а также «Летосчислением», на страницах которого он рассматривает соответствие календарей Заселья и Бри календарям Ривенделла, Гондора и Рохана. Кроме того, им был составлен небольшой трактат под заглавием «Старые засельские слова и названия», где собраны весьма любопытные замечания о языке Рохирримов[47] и показано происхождение таких исконно засельских словечек, как, скажем, мэтем, а также приведен целый ряд интересных исследований по засельской топонимике.

Книжное собрание Больших Смайлов содержит материалы не столько по истории Заселья, сколько по всеобщей истории. Там нет манускриптов, принадлежащих перу самого Перегрина, однако и сам он, и его наследники собрали множество рукописей, выполненных гондорскими переписчиками, — в основном своды различных легенд и преданий об Элендиле и его потомках. Из засельских библиотек только в Больших Смайлах можно найти материалы по истории Нуменора и о возвышении Саурона. И пожалуй, только здесь имеется полный «Хронограф», дополненный документами, собранными Мериадоком. Несмотря на то что события там часто датируются весьма приблизительно, особенно когда речь идет о Второй Эпохе, рукопись эта заслуживает самого пристального внимания. Можно предположить, что Мериадок получил ряд сведений и подробные консультации непосредственно в Ривенделле, где бывал неоднократно: хотя Элронд к тому времени уже ушел из Ривенделла, там еще долго оставались его сыновья и кое–кто из Высших эльфов. Говорят, что после расставания с Галадриэлью там поселился и Кэлеборн[48]; однако нет никаких сведений о том, когда именно он достиг Серой Гавани и когда Кэлеборн — этот последний свидетель Старших Дней — навсегда покинул Средьземелье.

СОДРУЖЕСТВО КОЛЬЦА

ЧАСТЬ 1

Глава первая.

ЗВАНЫЕ ГОСТИ[49]

Когда господин Бильбо Бэггинс из Котомки объявил, что намерен в скором времени отметить сто одиннадцатый день рождения и устроить по этому поводу особо пышное торжество, — Хоббитон загудел и заволновался.

Богач Бильбо удивлял Заселье своими чудачествами вот уже шестьдесят лет — с того самого времени, когда он однажды столь внезапно исчез и столь же неожиданно возвратился. Среди хоббитов ходили слухи о сокровищах, которых он якобы привез из дальних стран видимо–невидимо; никто не сомневался, что Холм под Котомкой просто ломится от золота. Одних этих россказней хватило бы, чтобы сделать Бильбо знаменитым, но сокровищами дело не ограничивалось. Чем этот хоббит поражал соотечественников больше всего, так это неиссякаемой бодростью и здоровьем. Время шло, шло, а господину Бэггинсу — хоть бы хны. В девяносто ему давали пятьдесят. С девяноста девяти стали говорить, что он «хорошо сохранился». Но, по правде говоря, он не просто «сохранился» — он не изменился вообще. Находились такие, что качали головой, подозревая неладное. Разве справедливо, чтобы один хоббит заполучил одновременно и вечную молодость (как было в это не поверить, глядя на Бильбо!), и неистощимые богатства (в чем никто не сомневался)?