Таежный спрут - Сергей Зверев

– Чибис, Чибис, я – Сойка… Да, да, это бунт!.. Они нас сомнут… Вы спятили! Какие автобусы? Тракт перекрыт, нам не дадут и за ворота выехать! Они совсем озверели… Да, да… Вызывайте вертолеты из Столбового – у нас важные люди, нельзя ими рисковать… Не знаю. Не знаю, Чибис. Полчаса простоим, попробуем, у охраны кончатся боеприпасы… Да шевелитесь вы!..

– Во влипли, – восхитился Виталька. – Давай-ка, подружка, приготовимся к эвакуации. Чую, жарко здесь будет.

– Иди Верку успокой. И вещи собери, – я в изнеможении опустилась на пол и прислонилась к стене коридора. – Иди, Виталик, иди, за меня не бойся, я сама за себя побоюсь…

Критический момент настал, когда разъяренной группе китайцев удалось пробиться к зданию. Остальных отсекли огнем и вынудили убраться за периметр, а человек пять ворвались в бледно освещенный коридор и, потрясая палками, бросились в радиорубку. Через мгновение оттуда понеслись звуки погрома. Закричал радист. Два охранника запоздало вбежали в барак и устремились на помощь. Кажется, к ним присоединился кто-то из наших братьев-журналистов – три или четыре тени, перепрыгнув коридор, включились в потасовку. Теперь орал не радист, а практически все. Загрохотали выстрелы. Какой-то невысокий китаец в лохмотьях, держась за окровавленный бок, вывалился из радиорубки и засеменил в мою сторону, рассчитывая, очевидно, укрыться в здании. Но он едва волочил ноги, запнулся о мою пятку (я продолжала сидеть, прислонясь к стеночке) и растянулся. Запах тухлой бомжатины окутал меня. Подняться он не успел – налетевший «секьюрити» серией точных ударов носком в живот окончательно его добил. Вонючая рвотная масса смешалась с кровью, китаец захрипел и замолк.

– Пардон, мадам, – извинился охранник. Юморист.

Я закрыла глаза и заткнула уши, но все равно слышала, как тащили бедолагу за ноги, а голова его стучала по полу. Слышала, как добивали выстрелами попавших в переплет в радиорубке. И радостный вопль, вызвавший оживление:

– Вертолеты!..

Гимнастика тайцзицюань не пошла мне на пользу – я пребывала в глубоком шоке. Виталька тащил нас обеих – орущую Верку и меня – загадочно молчащую.

Две ступенчатые «сигары» «Ми-8» (такие используются в тушении лесных пожаров) сели на клумбы, полностью испортив их.

– Быстро! – орали пилоты. – Вы чего как неживые!..

Люди метались, сдуваемые потоками воздуха. Первыми карабкались шишки из состава делегации, за ними – администрация лагеря, остальных просто отталкивали, сбрасывали на землю.

– Довольно! – заорал пилот первого вертолета. – Куда вы лезете, мать вашу в трах-тарарах! Перегрузка, б!..

Вертолет оторвался от земли. Кто-то повис на полозьях – благо успел спрыгнуть. Народ бросился ко второму. Нас утрамбовало и швырнуло внутрь. Охрана продолжала отстреливаться, сжимая кольцо вокруг вертолета. Китайцы из-за забора швыряли камни. Один попал в корпус – обшивка тревожно загудела.

– Взлетаем! – рявкнул пилот. Машину качнуло.

Обезумевшие рабы уже лезли через забор, бежали, махая руками. Последний охранник не успел запрыгнуть на борт. И патроны у него кончились. Он ударил в перекошенную челюсть подбегающего – тот отлетел, как резиновый мячик. Но остальные уже накрыли его и принялись терзать в клочья.

Вертолет висел над землей метрах в двадцати.

– Па-а-берегись! – крикнул пилот.

Корпус посудины резко швырнуло вбок. Я сдержала тошноту, вцепилась в чей-то рукав и стала истово молиться…

Состояние однозначное – с дуба рухнула… Давка, как в троллейбусе под занавес дня. Нас набилось в «сигару» человек двадцать – каждый сам за себя и ближнего в гробу видал. Джентльмены хреновы. Так и норовят бабу с возу… Виталька куда-то пропал – и немудрено, сидели плотно, плечом к плечу. Верка жалобно охала, мужики втихаря переругивались, да еще тьма кромешная, и все вокруг грохочет…

Пилот дважды выходил на связь. Виртуозно матерился, колотя кулаком по панели, вызывал Столбовое, кричал, что летит на «базу-2», на запад, будь она трижды раздолбана, и чтобы его с напарником сегодня не теряли.

Кто-то бессовестно испортил воздух. Дышать стало невозможно. Машину трясло – я куда-то проваливалась. Создавалось впечатление, что мы падаем. Стены переворачивались, вертелись, я скользила вниз, пытаясь набрать воздуха, но сосед падал вместе со мной и сжимал меня стальным обручем – я задыхалась… А потом и вправду стали снижаться. Борт накренился. Толпа, дружно ахнув, подалась вбок. На меня. Не выдержав прессинга, я заорала, стала махать руками, бить коленями и даже попыталась принять вертикальное, относительно земли, положение, но в этот момент вертолет повело в другую сторону, и все поехали к противоположному борту…

Кошмар только начинался. В последний раз тряхнуло, вертолет замер. Посадка. Толпа полезла на улицу (естественно, топча слабый пол). Я выбиралась последней – мозги набекрень, кишки навыворот… Мы приземлились на ровную и, похоже, бетонную площадку на склоне глубочайшего ущелья, полностью заросшего лесом. Быть может, я что-то путаю – все же ночь была. Может, при дневном свете и ущелье станет помельче, и лес пожиже. А может, и само ущелье мне просто померещилось – от усталости и потрясения…

Первый вертолет уже стоял впритирку к нашему. Вокруг него кучковались люди, гудел шалман. Кто-то нежно взял меня за локоток. Я встрепенулась.

– Виталька…

– Нет, Любаха, мы не самураи такое терпеть, – забухтел Овсянников. – Это ж воистину «мементо мори»… Слушай, а ты не догадываешься, куда нас занесло? Это что за терра инкогнита?

– А здесь шаманы справляют свои культы, – ответила я. – И армии духов вдоль дорог… А тебе не все ли равно? Мы тут ненадолго…

– А, вот вы где! – истошно завизжала Верка, хватая нас за плечи.

Виталька завыл.

– А ты как хотел? – сказала я голосом бракованного андроида. – Трое составляют коллегию. Триумвират. Крепись, Виталя.

И вдруг всё стало принимать не совсем понятный оборот. Шелест затихающих винтов перекрыла зычная команда:

– Всем на землю! Лицом вниз! Не шевелиться!

Верка дернулась, как припадочная. Я, наверное, тоже.

Творилось что-то странное. Из серого воздуха будто материализовались человеческие фигуры – черные, подтянутые. Точно демоны встали из земли – окружили толпу и, выставив короткие автоматы, стали сжимать круг. Если бы люди подчинились, глядишь, всё бы и устаканилось. Но кто-то из начальства возмущенно брякнул – мол, по какому праву!.. – охрана схватилась за пистолеты… Начался ад.

Одного движения оказалось достаточно, чтобы люди в черном применили оружие. И не просто так попугали, а стали стрелять на поражение! Пилот первого вертолета, нашпигованный свинцом, выпал из дверей, второй успел запустить мотор – винт медленно завращался, но длинная очередь пробила стекло кабины, пригвоздив пилота к креслу. Народ бросился врассыпную. Опять заверещала Верка. Виталька пытался выдернуть меня из толпы, но, получив прикладом в висок, закричал от боли и упал на колени. Меня потянуло в сторону. Кто такой? Сущий дьявол – лица не видно, на голове облегающая шапочка, фигура обтянута. Я ударила сумкой – он поднял правую руку с автоматом, перехватил удар. А за спиной уже вовсю стреляли – борзые охранники Морозова бились до конца, выполняя свой дурацкий долг… Нет, я так определенно парафилию заработаю!.. Он выкрутил мне руку, развернул к себе спиной. Больно же, идиот! Я заревела от пронзительной боли – и поступила в точности так, как меня учили господа из «Бастиона»: делайте ставку на непредсказуемость, Дина Александровна… Накось вам фигуру из трех пальцев и трех же букв. Я подняла пятку и что есть мочи всадила этому ублюдку в подъем ноги. Он меня выпустил, завопил от боли… Хватило доли секунды: я вырвалась и бросилась вон из круга.

Меня вынесло на самый край обрыва. Я затормозила, заметалась в отчаянии. А этот черный нетопырь опять собрался меня перехватить. Вместо того чтобы пристрелить, метнулся следом. Нет, не зря я такая худая. Изогнулась, присела, выбросила вперед ногу. Нет, не повредила гимнастика тайцзицюань, зря я на нее грешила. Волю в кулак, энергию в бедро… «Черный» споткнулся, не удержал равновесия и с глухим воем полетел в обрыв. Но и мне пришлось туго: правая нога под натиском чужеродной массы уехала за кручу. Балансировать – бесплатный номер: слишком поздно. С ужасом догадываясь, что сейчас произойдет, я еще умудрилась извернуться в падении и очень отчетливо разглядела заросли кустов, в которые неслась прямо носом!..

Туманов П.И.

Годы не старили его. По крайней мере не портили. Седина в голове – не худший результат пятилетней работы на «Бастион». Первые клочки ее он обнаружил в шевелюре пять лет назад – когда спецназ выдернул его с Динкой из объятий лаборатории Ордена. Он стоял перед зеркалом и удивлялся – надо же, какая солидность. Бриться наголо не стал. Его и двухцветным полюбили. Он смеялся – самое приятное в жизни знакомство в самом неприятном для этого месте. Оборвалось все просто и решительно. Смена власти, грядущая облава на ЦИОМ «Новое время» – и Туманов в последний день выводит Динку из-под удара. «Зеленый коридор» до Праги. Тоска в голове – еще зеленее. Пять лет в этой самой тоске, да еще под «легендой». Седина с висков перебралась на макушку. Не хватало чего-то его голове. О смерти не думалось – вот и остался жив. И о закалке речь не шла – он становился равнодушным. Бегство из родного города, чекисты на хвосте, жизнь в глуши и… отмороженные каратели, кромсающие сонных поселян. Он не плакал от горя, когда погибла приютившая его женщина. В полном равнодушии, сжав зубы, сжигал колонну грузовиков, доставивших вояк на место развлечения. Шпиговал свинцом необученных часовых… Добрался до столицы, связался с «Бастионом». Историческая миссия по ликвидации «орденоносцев» – дело доброе, но повод ли чувствовать себя польщенным? Без эмоций смотрел он на мертвые тела «кукловодов» и на то, как над Москвой занимается рассвет – первого дня без «патриотов». Дикая усталость придавила прессом, он вылез из машины у ларька – водки выпить. Невозможно работать в трезвом виде. А когда взорвался его автомобиль, заминированный чуткими коллегами, Туманов уже выпил. Пришлось поздравить себя: воздержание от алкоголя, возможно, и полезно для здоровья, однако крайне опасно для жизни. Не стоит злоупотреблять им – воздержанием.