Маг без магии - Дмитрий Казаков

С глухим хлопком лицо превратилось в свет, белый и чистый. Световое пятно полежало некоторое время на поверхности купели, как блин на сковороде, а затем превратилось в четверостишие:

Город вознесся на бреге реки,

Свободы последний оплот.

Младшего в поисках сильной руки

Старший на полдень пойдет.

Когда Харальд прочитал довольно неуклюжие стихи, строки засияли жемчужным светом и растворились. Наступила очередь черно-зеленого знака. Тот тоже исчез во вспышке света, правда разноцветной, и на поверхности Купели явился новый стих:

Сильного бога стальной капкан –

Боли хозяин внутри –

Платит за силу, победы, обман

Служить суждено до земли

Буквы расплылись, и Харальд почувствовал головокружение, настолько сильное, что с трудом удержался на ногах. Невольно ухватился за коричневую кору дуба и с ужасом ощутил, как та сдвигается под пальцами, ползет, словно ковер по стене!

Поспешно отдернул руки и отступил, но кора продолжала сползать. С треском отваливались целые пласты, обнажая розовую, точно человеческая плоть, древесину. По ней шли трещины, похожие на открывшиеся в муке рты. Несокрушимые дубы разваливались.

Харальд бросил взгляд на Купель и обнаружил, что она пуста. Прозрачная жидкость исчезла, словно мгновенно испарилась! Сама чаша оплывала, теряла форму, точно была сделана из мягкой глины и ее нагревали на сильном огне.

По голове ударила небольшая ветка, рядом, обдав лицо воздухом, с шумом рухнул огромный сук. Харальд отошел, уже со стороны наблюдал, как разваливаются исполинские дубы, выглядевшие несокрушимыми, точно скалы.

Земля вздрагивала, словно в корчах, слышался неумолчный треск.

Когда все стихло, то на месте деревьев, под сенью которых располагалась Купель, осталась груда древесного хлама – веток, коры, древесины. Все это лежало большой неопрятной кучей, словно тут повеселились безумные лесорубы.

Зрелище внушало отвращение.

Торопливо повернувшись, Харальд побрел на пепелище. Умирая, старый маг сказал что-то о подполе, в котором должен быть тайник. Вот только где искать сам подпол?

Долго бродил по пожарищу. Из-под подошв поднимались облачка золы, в горле першило. Временами накатывало чувство холодного ужаса, казалось, погибшие здесь восстали из праха, чтобы утащить его в обитель мертвых. Но Харальд упрямо продолжал поиски, обшаривая аршин за аршином.

Когда был уже готов бросить бесполезное занятие, правая нога неожиданно запнулась за что-то. Из-под сажи блеснуло толстое металлическое кольцо. Сердце Харальда радостно вздрогнуло. Он поспешно ухватился за кольцо и потянул.

Мускулы заскрипели от натуги, а среди золы и углей обозначился квадрат крышки. Поднималась она невыносимо медленно. Казалось, что вечность прошла до того момента, когда Харальд отпустил кольцо и крышка с глухим стуком упала в сторону, обнажив темный лаз подпола.

Оттуда пахнуло холодом.

Харальд зажег припасенный заранее факел. Вниз, во тьму, ведет крутая лестница, ступеньки на ней толстые, медведя выдержат.

Когда спустился, то под сапогами зачавкала грязь, а носа коснулся кислый аромат подземелья. Когда-то здесь хранили припасы, но сейчас подпол был пуст. Только выложенные тесаным камнем стены.

Некоторое время Харальд потратил на то, чтобы выстукать каждый из камней, надеясь обнаружить за одним из них пустоту. Но на третьем десятке сбился, понимая, что так отыщет спрятанное разве что к лету. Замер, размышляя, где бы сам сделал тайник, будь он хозяином. Конечно, у каждого мага мысли движутся по-особому, но все же сходства больше, чем между размышлениями мага и простого смертного, будь он родовитый или нищий.

Вытащил из ножен кинжал, ткнул в землю сразу за лестницей, позади ее толстых оснований. Лезвие легко вошло в почву до середины, а затем с глухим стуком остановилось.

Он копал, не забывая прислушиваться и поглядывать на светлый квадрат наверху. Мало ли кого принесет нелегкая туда, где совсем недавно стоял дом могущественного Владетеля.

Факел немилосердно чадил, воздух в подземелье был сырым. В результате трудов из-под слоя жирной коричневой земли появилась большая шкатулка из серого дерева. На одной из ее граней был изображен алый солнечный диск, а все остальные выглядели гладкими, без малейших намеков на крышку.

«Придется повозиться», – с неудовольствием подумал Харальд, зажимая добычу под мышкой. Он поставил ногу на лестницу, как вдруг уши уловили стук копыт.

Выругавшись, он заспешил. Ноги скользили по ступенькам, руки вдруг стали неловкими, а тело неповоротливым.

Но он успел. Выскочил на поверхность, как пробка из воды. Краем глаза увидел мчащихся через луг всадников. Не дожидаясь, когда они приблизятся, Харальд побежал к своему коню.

Повернулся, держа в руках оружие. И не важно, что руки вздрагивают, словно у немощного старика, ноги дрожат, а по лицу течет пот. Все это не видно издалека, в отличие от длинной полосы сверкающей стали.

Всадники замерли, остановившись на самой границе выжженного участка. Их оказалось трое. Чернявый предводитель со шрамом на лице, на ослепительно-белом, словно из мрамора вырезанном, жеребце. И еще двое воинов, один из которых выглядел могучим, как откормленный бык.

– Что вам надо? – спросил Харальд, стараясь, чтобы голос звучал зло и решительно. Но под конец закашлялся, испортив все впечатление.

Чернявый усмехнулся, сверкнули ровные белые зубы. Его приятель откровенно хохотал, и лишь могучий воин смотрел на Харальда серьезно, с каким-то странным выражением. Лоб его морщился, обозначая работу мысли.

– Что нам надо? – предводитель легко соскочил с коня, гибкий, словно кошка. – Неужели сам не догадываешься? То, что ты нашел!

– Это моя добыча!

– Была, – чернявый извлек из ножен меч. Лезвие маслянисто блеснуло. – Но если ты отдашь ее нам, то мы отпустим тебя живым и здоровым, клянусь срамными местами Беспощадного Бога!

Он захохотал над собственной шуткой. Второй бандит тоже слез с седла.

– Клянись чьей угодно задницей, но то, что добыл сам, я тебе не отдам! – твердо сказал Харальд. Пока стоял, он смог восстановить дыхание и теперь покрепче перехватил рукоять меча, готовясь к драке.

– Ну, как хочешь!

Бандиты вдвоем стали заходить с боков, и тут могучий воин, все еще сидевший на коне, неожиданно сказал:

– Погоди, Ламех!

– Что такое? – с неудовольствием бросил чернявый.

– Похоже, я его знаю! Харальд, неужели ты не узнаешь меня? Это же я, Хамунд!

Харальд дернулся, впился глазами в широкое лицо. Совершенно незнакомый воин. Откуда же он тогда знает его? Или, скорее всего, знает его сына. Ведь они, судя по всему, очень похожи. – Да, я Харальд, – сказал он. – Но память о прошлом не спасет тебя и дружков от смерти, если встанете на моей дороге!