Образование единого Русского государства - Владимир Васильевич Мавродин

и пользовались для своих нужд клочками боярской или княжеской «орамой» земли. Холопы мало чем отличались от старожильцев и подобных им закабаленных и закрепощенных крестьян. «Одерноватые» (полные) холопы обложению со стороны князя не подлежали.

Закрепощение росло, хотя большинство крестьян еще имело право перехода от одного хозяина к другому. Крестьянин мог, закончив круг работ и выполнив повинности, уйти к другому хозяину. Переход «тяглых», или «письменных», людей был затруднен лишь в случае, если они покидали одно княжество для другого. Дабы затруднить их переход, князья договаривались между собой не принимать «тяглых». Но право перехода крестьян стесняет феодалов и они стремятся ограничить его. Уже в 1450 г. было дано несколько грамот, разрешающих крестьянам уходить лишь за две недели до Юрьева дня осеннего (26 ноября) и через неделю после него, причем крестьянин предварительно должен был полностью рассчитаться с феодалом. Таким образом, покинуть своего хозяина крестьянину было не так-то легко. Обычно запрещение перехода крестьян являлось как бы особой милостью со стороны князя какому-либо феодалу. Так, например, Василий Васильевич вначале запретил крестьянам-старожильцам переход из земель Троице-Сергиевского монастыря, а затем разрешил монастырю возвращать ушедших крестьян. Встречаются грамоты, запрещающие выход крестьян вообще. Крестьяне пытались находить выход из положения путем перехода из одного княжества в другое, но во взаимных договорах начиная с XIV в., как мы уже видели, князья обязуются не принимать «письменных» и «тяглых людей».

Крепнут и расширяются феодальные формы господства и подчинения.

Феодальное землевладение в XIII–XV вв. делилось на две категории собственности: полная собственность и собственность условная. К землям, находящимся во владении на праве полной собственности, принадлежали вотчины (отчины). Вотчину можно было продать, подарить, завещать, передать по наследству.

Условной земельной собственностью было так называемое «жалование», т. е. земля, которую получал один феодал от другого, более богатого и могущественного, при условии несения службы, прежде всего военной. Эту землю нельзя было ни продать, ни передать по наследству, ни завещать. Ею пользовались только до тех пор, пока служили своему господину. Прекращение службы или «отъезд» в другое княжество на службу другому князю автоматически влекли за собой лишение «жалования».

На подобном праве пользования «жалованием» основана была несколько позднее поместная система, когда мелкие феодалы — «служилые люди» — получали от князя-государя землю в личное пользование.

Система «жалования» существовала в Северо-Восточной Руси уже во времена Ивана Калиты. Так, например, Иван Калита дал Борису Воркову село при условии службы, которую тот должен был нести московскому князю.

Крупные феодалы в своих вотчинах чувствовали себя полными хозяевами, и не только хозяевами, но и государями, государями-вотчинниками. С давних пор установился такой порядок, при котором знатные и богатые бояре рассматривали все население своих вотчин не только как холопов и слуг, но и как своих подданных, по отношению к которым они пользовались такими же правами, как и князь. Они творили суд и расправу, взяв на себя, таким образом, судебные и полицейские функции, собирали судебные штрафы и дани и этим самым становились подлинными государями.

Установившийся порядок, имевший место в Древней Руси и ранее, получил свое развитие в XIV в. и отразился в так называемых «жалованных грамотах». Первыми получили подобные жалованные грамоты монастыри (например, жалованная грамота Ивана Калиты архимандриту Юрьева монастыря Есифу 1338–1340 гг., жалованная грамота тверского великого князя Василия Михайловича и тверских удельных князей Тверскому Отрочу монастырю 1361–1365 гг., жалованная грамота нижегородского князя Александра Ивановича Благовещенскому монастырю 1410–1417 гг. и др.). От несколько более позднего времени дошли до нас и первые жалованные грамоты крупным светским землевладельцам (например, жалованная грамота великого князя Василия Дмитриевича Ивану Кафтыреву конца XIV в.).

Жалованные грамоты князей обычно, во-первых, освобождали подвластное крупным феодалам население от уплаты ряда налогов. Так, в жалованных грамотах монастырям о сельском населении их вотчин перечисляются пошлины и говорится: «Ни надобе им никоторая дань, ни ям, ни подвода, ни тамга, ни осмничее, ни сторожевое, ни писчее, ни корм, ни медовое», «не надобе… ни костки, ни явка, ни иная которая пошлина, ни города не делают, ни двора моего на ставят, ни коня моего не кормят, ни сен моих не косят, такаж ни к соцкому, ни к дворскому, ни десятскому, с тяглыми людьми не тянут ни в которые проторы…».

Не следует думать, что по этим жалованным грамотам население вотчин крупных феодалов освобождалось от всех налогов, как это имело место, например, в жалованной грамоте Ярославскому Спасскому монастырю, который за оброк в 2 рубля был освобожден от внесения податей с жителей своих земель. Чаще всего освобождение от налогов было временным, иногда освобождались на длительный срок, но лишь от определенных налогов и повинностей. Во всех указанных случаях феодал сам брал на себя сбор налогов. Так, например, в жалованной грамоте нижегородского князя Александра Ивановича Благовещенскому монастырю говорится: «Коли придет моа дань и игумен за них заплатит по силе». Так как дань и другие доходы для князя собирал сам вотчинник, то естественно, что «княжие мужи» — становщики, езовники, наместники, тиуны, волостели и прочая княжая администрация, именем князя и для князя творившая суд и расправу, собиравшая налоги и следившая за выполнением населением ряда повинностей, — уже не «въезжали» в вотчину и не вмешивались в деятельность государя-вотчинника. «А наместники и волостели не въезжают ни по что…», «ни становщики, ни езовники не ездят ни по что» — так формулировали это право феодалов жалованные грамоты. Второй особенностью иммунитета было предоставление (жалованной грамотой) феодалу судебных и полицейских прав. «…Ни наместници мои тем людям не всылают, ни судят их, ни доводщики к ним не въезжают ни по что, оприче душегубства и разбоя» — говорит указанная выше жалованная грамота Благовещенскому монастырю. Ведает и судит своих людей во всем сам вотчинник «или кому прикажет», и только душегубство, разбой и татьба с поличным были в ведении княжеского суда.

Для разбора дел, касающихся интересов разных феодалов, устанавливается «смесный (совместный) суд», в который входили все заинтересованные в нем феодалы или их слуги. «А случится суд смесной, и игумен судит с наместники, а прибыток ся делят пополам».

Судебные функции в руках феодала были дополнительным средством его обогащения, так как судебный процесс сопровождался взиманием пошлины, штрафов и т. п.

Жалованные грамоты превращали крупных феодалов, сосредоточивших в своих руках сбор налогов и судебно-полицейскую власть над своими подданными, в настоящих, почти независимых государей в своих вотчинах. Эти вотчины были как бы княжествами в миниатюре, а сам боярин или духовный владыка во всем подражал князю.

Действия княжеской администрации (наместников, волостелей, доводчиков и др.), собиравших налоги и судивших городской