Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов - Жан Тьерио

Дебаты шли в основном внутри партий. В 1950-е годы в лоне Лейбористской партии образовалось левое меньшинство, возглавляемое Майклом Футом и Ричардом Гроссменом, старавшимися еще более увлечь партию в сторону ортодоксального марксизма. Это им сделать не удалось, зато удалось помешать Гейтскеллу убрать из устава партии пресловутую IV статью. В конце 1960-х настал черед Тони Бенна потребовать от партии совершить резкий вираж влево. А в партии консерваторов такие деятели, как Энок Пауэлл, потребовали совершить вираж вправо, но остались в меньшинстве. Так что вокруг идеи «управляемой экономики» продолжал существовать сложившийся консенсус.

Но цена этого консенсуса была высока: обязательные вычеты в виде налогов и взносов достигли 45 процентов ВВП (внутреннего валового продукта) в 1970 году против 35 процентов в Соединенных Штатах. Чередование команд «стоп» и «вперед» совершалось в сумасшедшем ритме (в среднем цикл длился всего два года), что делало невозможным планирование долгосрочных инвестиций. Стране угрожало сокращение капиталовложений. В то время как в странах Организации экономического сотрудничества и развития рост инвестиций превышал 22 процента ВВП, в Великобритании он никогда не превышал 18 процентов. Более того, по причине инфляции и давления со стороны системы налогообложения доходность капиталовложений в Англии неуклонно стремилась к нулю, что было очень опасно…

Однако, несмотря на все вышесказанное, результат экономического развития вроде бы был вполне удовлетворителен: годовой прирост составлял в среднем около 2,2 процента, уровень безработицы стабилизировался и составлял около 3 процентов, так что возникло «общество изобилия», описанное Джоном Кеннетом Гэлбрейтом еще в 1958 году. Гарольд Макмиллан провозгласил идею создания этого общества главной задачей в ходе предвыборной кампании в 1959 году. «Никогда еще не было так хорошо!» — восклицал он, а британцы, уверовав в лозунг, обеспечили ему триумфальное переизбрание.

Однако, если взглянуть пристальнее, «тридцать славных лет» скорее принесли Великобритании разочарование, хотя в других странах они ознаменовались замечательными успехами. С 1950-х по 1970-е годы прирост экономики составлял в Англии 2,2 процента в год, в то время как во Франции он достигал 4,6 процента, рост производительности составлял 2,3 процента в год, а в странах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития, в среднем достигал 4 процентов; ВВП в расчете на одного жителя оказался таков, что Соединенное Королевство, занимавшее в 1961 году 9-е место, как раз после Германии, опустилось на 16-е место в 1971 году и на 18-е место в 1976-м, после Новой Зеландии. Так что вывод был неутешителен: Англия переживала спад в экономике и находилась в состоянии упадка относительно других развитых в промышленном отношении стран. Таким образом, это трио — администрирование, налогообложение и инфляция — явно не способно выиграть партию на международной шахматной доске…

Итак, мы оказались в 70-х годах XX века, в те времена, когда Маргарет Тэтчер действительно «родилась» для политической жизни, заняв пост министра образования в правительстве Эдварда Хита. Отдавая себе отчет, сколь велико отставание Соединенного Королевства от других развитых стран, она, вероятно, была одним из тех редких политических деятелей, кто не закрывал глаза на иллюзорность кажущегося благоденствия. Кстати, политика других стран жестоко напоминала ей об этом.

Так проходит имперская слава

Ослабление влияния Великобритании в мире действительно было беспрецедентным.

В 1945 году власть английского монарха распространялась на четверть суши, на 420 миллионов человек, на десятки стран, протекторатов или доминионов, отмеченных красным цветом на картах и глобусах, к великой гордости британцев. Мир, казалось, представлял собой «большой парк, разбитый Господом-садовником для джентльменов Соединенного Королевства»[30]. Двадцать лет спустя империи уже не существовало, она была рассеяна великим ураганом деколонизации, а ее останки были разбросаны на прилавке магазина уцененных товаров. Разумеется, у всех империй одна и та же участь, все они распались, но для Англии пилюля была еще горше, чем для всех остальных.

Разве не превратила Англия свою империю в основу, в опору и ось своей мощи, а свой флот — в орудие своего превосходства и доминирования? Когда в 1876 году Дизраэли подарил своей государыне, королеве Виктории титул императрицы Индии, в короне засиял последний увенчавший ее бриллиант, и последняя черепица была положена на конек крыши прекрасного здания под названием «Pax Britannica» («Британский мир»).

После 1945 года колонии одна за другой стали освобождаться и отходить от Англии, словно их уносило прочь ветром истории. Повсюду «Юнион Джек» спускали с флагштоков: в Рангуне — в 1947-м, на Цейлоне, в Палестине[31] и Индии — в 1948-м. Особо тяжелую травму Великобритании нанесла утрата Индии, ведь она была воплощением грез целой нации.

Именно там Киплинг осознал, что такое «бремя белого человека». Это была единственная колония, управлением которой занималось отдельное министерство. Англичане и иностранцы как завороженные взирали на роскошь, окружавшую индийских магараджей, усыпанных золотом и драгоценными камнями. Самые престижные и прославленные полки английской армии с гордостью несли там службу. Для младших сыновей знатных семейств достойным венцом карьеры считалась служба в министерстве по делам Индии. Когда лорд Маунтбеттен, последний вице-король, уступил власть в Индии Джавахарлалу Неру, а в Пакистане — Мухаммеду Джинне, была закрыта славная страница английской истории. Можно отметить, что процесс деколонизации прошел довольно мирно. Если и были межобщинные жестокие столкновения между индуистами и мусульманами, то все же Англии, к счастью, не пришлось вести колониальную войну. Но из 420 миллионов подданных у нее осталось всего лишь 67 миллионов в заморских территориях.

А «кровопускание» продолжалось, будто невидимая рука вырывала страницы из атласа мира. В 1957 году пришла очередь Ганы, в 1958-м — Нигерии и Кипра, в 1960-е годы — Танзании, Уганды, Кении, Малави, Мальты, острова Маврикий, Йемена. К 1970 году не осталось почти ничего, какие-то жалкие крохи великой империи…

Метрополия, разумеется, сохранила многочисленные связи со своими бывшими колониями при помощи создания Содружества (государственного объединения Великобритании и большинства ее бывших колоний и доминионов). За исключением Бирмы, Пакистана и Южной Африки[32], все обретшие независимость страны согласились стать членами этой организации. Чтобы позволить таким республикам, как Индия, войти в состав Содружества, коренным образом был пересмотрен Вестминстерский статут 1931 года (акт парламента о положении британских доминионов). Члены Содружества не должны давать клятву верности английской Короне. Английский монарх становится «главой Содружества». Главы государств, входящие в состав организации, и главы правительств регулярно встречаются все вместе. В промежутках между встречами канцелярия, располагающаяся в Лондоне, осуществляет постоянную связь со странами — членами Содружества. Совершенно очевидно, что эта организация — довольно мощный рычаг для оказания влияния, имеющий большое значение для Великобритании. Не говорил ли Неру о Содружестве, что это «независимость плюс кое-что еще»? Истина состоит в том, что в 1970 году около 30 процентов торгового обмена Англия осуществляла именно со своими бывшими колониями. Но создание Содружества не избавило их от внутренних ссор. Поведение бывшей метрополии вызывало упреки в нерешительности по поводу жесткого осуждения политики апартеида, проводившейся в Южной Африке[33], или по поводу расистских наклонностей Яна Смита в Южной Родезии[34] и его попыток отделения этой территории. Короче говоря, Содружество — это красивый остаток империи, постепенно утрачивающий свою привлекательность.