Любовь живет три года - Фредерик Бегбедер

– Ого! Если ты вдобавок читаешь мои мысли, что же это будет?

Когда она уехала, я долго бродил очарованный, забыв обо всем, в Гетари, деревне поэта Жан-Поля Туле и райском уголке моего детства. Я отправился гулять, бодрый и окрыленный, хотя обычно ненавижу прогулки (но никого это не насторожило: люди всегда ведут себя несуразно после похорон), шлялся по берегу моря, здороваясь с каждым утесом, с каждой волной, с каждой песчинкой. Моя душа была полна до краев. Все это небо принадлежало мне. Баскское побережье принесло мне больше счастья, чем бухта Рио. Я улыбался задремавшим в небе облакам и бабуле, которая на меня совсем не сердилась.

XIX

Бежать от счастья, боясь, как бы оно не снилось

Надо выбирать: или ты с кем-то живешь, или этого кого-то желаешь. Нельзя ведь желать то, что имеешь, это противоестественно. Вот почему удачные браки разбиваются вдребезги, стоит появиться на горизонте первой встречной незнакомке. Женитесь хоть на самой красивой девушке на свете – всегда найдется новая незнакомка, которая, войдя в вашу жизнь без стука, точно опоит вас сильнейшим приворотным зельем. А тут все усложнялось тем, что Алиса была не просто первой встречной незнакомкой. Не просто, а в черном облегающем свитерке. Черный облегающий свитерок может изменить сразу две жизни.

Все мои беды от ребяческой неспособности угомониться в тяге к новизне, от болезненной потребности вечно прельщаться тысячей невероятных возможностей, уготованных будущим. С ума сойти, насколько то, чего я еще не знаю, будоражит меня сильней, чем уже знакомое. Но разве я не такой же, как все? Разве вы не предпочтете прочесть новую, еще не читанную книгу, посмотреть в театре пьесу, которую не успели выучить наизусть, выбрать в президенты кого угодно, лишь бы не того, кто был раньше?

Мои лучшие воспоминания об Анне относятся к поре, когда мы еще не были женаты. Брак – преступление, потому что он убивает тайну. Вы встречаете сказочное создание, женитесь на нем, и вдруг оказывается, что сказочное создание куда-то делось – теперь это ваша жена. ВАША жена! Какое надругательство, какая деградация для нее! А ведь искать-то, искать всю жизнь без устали, надо женщину, которая никогда не будет вашей!

(В этом смысле с Алисой я за что боролся, на то и напоролся.)

Ключевая проблема любви, мне кажется, вот в чем: чтобы быть счастливым, человеку нужна уверенность в завтрашнем дне, а чтобы быть влюбленным, нужна как раз неуверенность. Счастье зиждется на спокойствии, тогда как любви необходимы сомнения и тревоги. В общем, брак был задуман для счастья, но не для любви. А влюбиться – не самый лучший способ стать счастливым; если бы так, это бы давно было всем известно. Не знаю, ясно ли я выражаюсь, но мне самому понятно: брак валит в одну кучу такие вещи, которые лучше не смешивать, вот что я хочу сказать.

Вернувшись в Париж, я смотрел на все другими глазами. Анна рухнула с пьедестала. Мы занимались любовью с прохладцей. Моя жизнь трещала по швам. Все осточертело.

Не бывает счастливой любви.

Не бывает счастливой любви.

НЕ БЫВАЕТ СЧАСТЛИВОЙ ЛЮБВИ.

Сколько раз надо повторять, чтобы ты зарубил это себе на носу, мудило?

XX

Все летит в тартарары

Когда красивая девушка смотрит на вас так, как смотрела на меня Алиса, это может означать одно из двух: или она стерва и тебе не поздоровится, или она не стерва и тебе тем более не поздоровится.

Я был устрицей, дремал себе в уютной герметично закрытой раковине, и вдруг на тебе – Алиса отодрала меня от камня, раскрыла створки и полила лимонным соком!

– Господи, – повторял я, – сделай так, чтобы она любила своего мужа, потому что иначе мне каюк!

Алисе я не подавал признаков жизни. Надеялся, что это покалывание в сердце со временем пройдет само. Я был прав: время притупило мои чувства, но не те, что я имел в виду. Пострадала-то, на мое несчастье, Анна.

Много печали на этом свете, но трудно представить печаль горше той, что наваливается на женщину, когда она чувствует, как уходит любовь – о нет, не в одночасье, потихоньку, но неудержимо, утекает как песок в песочных часах. Женщине необходимо восхищение мужчины, чтобы расцвести, по крайней мере, так я это себе представляю. Необходимо, как солнце цветку. Анна увядала под моим невидящим взглядом. А что я мог поделать? Брак, время, Алиса, свет, вращение планет, черные облегающие свитерки, объединенная Европа – все словно сговорились против нашей ни в чем не повинной четы.

Я бросал жену, а прощался с самим собой. Бросить Анну – это полбеды, куда тяжелее поставить крест на нашей истории, которая была прекрасна. То же самое, наверно, чувствует человек, отказавшийся от замысла, с которым долго носился: разочарование и облегчение одновременно.

XXI

Вопросительные знаки

Когда я встречаю на улице кого-нибудь из друзей, разговор все чаще получается такой:

– А, это ты? Привет, как дела?

– Хреново, а у тебя?

– Тоже.

– Ну ладно, до скорого.

– Пока.

Или другой приятель рассказывает анекдот:

– Знаешь, в чем разница между любовью и герпесом?

– Ну же… Подумай… Не догадываешься?

– Ну как же: герпес-то на всю жизнь.

Я не смеюсь. Я не понимаю, что тут смешного. Наверно, я потерял чувство юмора где-то в пути.

Досадно бывает обнаружить, что задаешься теми же вопросами, что и весь мир. Этакий урок смирения.

Имею ли я право бросить человека, который меня любит?

Сволочь ли я?

Зачем нужна смерть?

Наделаю ли я в жизни тех же глупостей, что и мои родители?

Можно ли быть счастливым?

Нельзя ли хоть раз влюбиться так, чтобы это не закончилось в крови, в сперме и в слезах?

Как бы мне получать ПОБОЛЬШЕ денег, работая ПОМЕНЬШЕ?

Какую марку солнечных очков носят на Форментере?

После нескольких недель терзаний и угрызений совести я пришел к следующему выводу: если жена становится вам подругой, пора предложить подруге стать вашей женой.

XXII

Долгожданная встреча

Второй раз я увидел Алису на чьем-то дне рождения; не стану его описывать, чтобы не отнимать у вас время. Буду краток: одна Аннина подруга постарела на год и сочла нужным отметить это событие. Я узнал гибкую фигуру Алисы (и ее нежную и одновременно упругую кожу) именно в тот момент, когда наливал Анне шампанское. Я перелил через край, по скатерти растеклась лужа. Алиса в это время чокалась со своим благоверным. Мое лицо стало гранатовым. Я залпом опрокинул рюмку виски. Пришлось смотреть под ноги, чтобы не запутаться в них. Это позволило мне скрыть краску за волосами. Не оглянувшись на жену, я кинулся в сортир, срочно проверить, в порядке ли прическа и чисто ли выбрит подбородок, снять очки, стряхнуть перхоть с плеч и вырвать волосок, торчавший из левой ноздри. Как быть? Игнорировать Алису? Чтобы кадрить красивых девушек, не к чему с ними разговаривать. Надо делать вид, будто они не существуют. Но вдруг она уйдет? Не видеть больше Алису – теперь это стало для меня пыткой. Ладно, придется разговаривать с ней на другом языке. Я вернулся в гостиную и прошел мимо Алисы, притворяясь, будто не замечаю ее.

– Марк! Что это ты не здороваешься?

– О! Алиса! Надо же! Извини, я тебя не узнал! Я… очень… рад… тебя… видеть…

– Я тоже! Как поживаешь?

Она была вся такая светская, равнодушная и кошмарная, глядела рассеянно.

– Ты помнишь Антуана, моего мужа? Замороженное рукопожатие.

– Ты не познакомишь нас со своей женой?

– Да… Она ушла на кухню, вставить свечи в торт…

Когда я закончил фразу, секунда в секунду, свет погас, все запели «С днем рождения!», и житейское море невзгод унесло от меня Алису.

Я видел, как она взяла за руку Антуана и они начали удаляться, будто по движущейся дорожке, а именинница тем временем смеялась своим преклонным годам под аплодисменты подружек из той же возрастной категории.

Вы, мои читатели, наверняка не раз видели по телевизору имплозию зданий: да вы знаете, это когда подрывают многоэтажки динамитом. Несколько секунд обратного отсчета, здание на ваших глазах покачивается и обваливается – слоями, как торт, в тучах пыли и щебня. В точности это я и почувствовал.

Алиса с Антуаном шли к выходу. Надо было что-то делать. Я так отчетливо вижу всю эту сцену в замедленном темпе, будто это было вчера. Я вышел за ними в прихожую. Там, пока Антуан рылся в навешанных друг на друга пальто, Алиса подняла на меня свои черные глаза, они были огромные. Я прошептал:

– Не может быть, Алиса, это не ты… Разве ничего не произошло месяц назад в Гетари? А что же мне теперь делать с моей страусиной фермой?

Ее лицо смягчилось. Она опустила глаза и шепотом, тихо-тихо – так тихо, что я даже подумал, а не померещилось ли мне, – обронила всего только два слова, незаметно коснувшись моей руки, после чего скрылась за дверью со своим мужем:

– Мне страшно…

Судьба моя была решена. Я не слышал, как Анна спрашивала меня: «А кто эта девушка?» – здание вновь восстанавливалось в ускоренном темпе. Кто-то перемотал назад пленку с записью взрыва. Вострубили фанфары в честь торжественного открытия. Это был праздник почище 14 июля, с овациями-иллюминациями! Выступление мэра Парли-2![8] Прямой репортаж по каналу «Франс-3» на Иль-де-Франс! Массовое самоубийство толпы на радостях! Пах! Пах! Народ гуляет насмерть! В лучший мир вместе! Гвиана ликует! Ралли Храма Солнца! Все лопаются, как воздушные шары, от счастья! Ополоумели, мать вашу!