Святая блаженная Матрона Московская - Анна А. Маркова

хозяйства взялись кулачить. Отец убег ко мне, мать забрали, посадили в Виневскую тюрьму. Пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. «Отпустят, — говорила Матрона, — а в чем она виновата? Она не в чем не виновата. И отпустят».

Мы были во многих местах, пришли в ЦК на Моховой улице. Вход свободный, охрана стояла, но заходить не запрещали. Мы все писали на имя Калинина, а секретарей там было очень много. Куда идти? К нам подошла женщина в обмундировании и мне говорит: «Идите в четыреста какую-то комнату, на третьем или четвертом этаже, без лифта». Я поднялся, смотрю — народу немного, все в самотканных подцевках, в лаптях. «Кулаки» собрались.

Когда заявки-то дают, секретарь по карточкам вызывает. Это был секретарь по сельскохозяйственным вопросам. Я ему доложил обстановку, показал бумажку, подписанную соседями, какое у меня хозяйство. Он открыл мое дело, а там разрисовано, что мы имели 40 га сада, амбар и наемных рабочих. И он пишет бланк, чтобы все возвернуть. Даже выругался. Я еще говорю: «У меня мать арестовали». Он отвечает: «Я сам подам».

Я приехал в Епифань к прокурору. Прокурор говорит: «Дай мне бланк». Я не отдал (тот секретарь мне сказал: «Бланк прокурору не давать, пусть пишет свой, а нет — я с ним разберусь».). Прокурор сказал: «Мне некогда», — и убежал. А потом пришел и дал свой бланк: «Хозяйство государству не принадлежит, вернуть обратно». А утром мама сама пришла, ее ночью отпустили.

А. А. Гуськова

Муж попал в плен, извещение на него пришло: «Пропавший без вести». Я приехала к Матроне. Домик деревянненький был такой. Стучусь. Выходит хожалка. «Вам кого?» — «Я при ехала к Матронушке». «Я не могу вас пустить, я вас не знаю». Дверь открыта была. Матрюша услышала и говорит оттуда: «Пусти, пусти ее. Что ты ее не пускаешь?» Я вошла, поцеловала Матрюшу. Спросила про мужа. Она отвечала: «Он придет. Он у строгих начальников находится». После спросила ее про сестриного мужа, Парашкиного, она сквозь зубы сказала: «Придет». Я поняла, что огорчать не хотела, и он не пришел.

П. С. Аносова

Я в молодости была сильно порченная: меня как при эпилепсии било, припадки были. Матрона дала мне свою водичку и сказала: «Все пройдет». И в шестнадцать лет поставила меня на ноги.

Еще был такой случай. Дочке моей, Гале, хотели делать операцию в горле. Матрона еще была жива. А Гале моей годика три было. Мы посоветовались с Матушкой, а она сказала: «Никакой операции не нужно, все пройдет и так». И все прошло.

Еще у одной дочки моей, Натальи, была сильная пупковая грыжа, величиной с кулак. Матрона тоже сказала, что все пройдет. Дала воды, читала молитвы над головой, и все прошло.

Параскева Сергеевна

Утром пришли две женщины из Бирюлево, а одна была хулиганка, они стали Матрону щипать. А Матушка говорит: «Зачем вы меня щипите? Я не ваша, я от Бога». А потом поворачивается к нам, и говорит: «Ну, что они пришли? Одна мочевым пузырем страдает, а почему? Она хочет у четверых детей мужа отбить, читает о нем молитвы за упокой».

Одна женщина ходила несколько раз к Матроне: ей очень хотелось съездить в монастырь, а денег не было. И вот как-то раз опять пришла она к Матроне, а та, прочитав ее мысли, говорит ей: «Ну что, я вижу, тебе хочется съездить в монастырь? Ну, ничего, съездишь, съездишь в монастырь, и деньги у тебя будут». А через несколько дней пришла незнакомая женщина и принесла сто рублей. Дает деньги и говорит: «Ты хочешь съездить в монастырь, вот тебе сто рублей». Та женщина очень удивилась и обрадовалась: она уже и не надеялась, что так скоро ее желание исполнится.

Она спасла мою родную мать. Когда отца забрали на Колыму, мать была очень больна. А Матронушка мне сказала: «Не волнуйтесь, отец еще вернется, будете вместе жить. А маме — вот, воды дай ей попить». И дала водички. «Мама поправится, все будет хорошо». Так все потом и было.

Воспоминания о блаженной Матроне

Анна Дмитриевна Прохорова — внучатая племянница блаженной Матроны

Матронушка моей матери — тетя родная. На Сходне, где она последнее время жила, мы там потом были, все сломали, и Сережа умер, у которого она жила.

Я не знала, как ее называть и боялась. Но она мне сказала: «Что ж ты меня никак не называешь? Я тебе довожусь кто? Бабушка. Хоть я и не выходила замуж, я все равно тебе бабушка».

Я приехала в Москву в тридцать седьмом году, жила на Котляковской улице, дом

28. И у дяди Вани жила, маминого брата, на Комсомольской площади и в Ногинске, у военных. Мне было тринадцать лет, пять классов кончила и уехала: голод был. Я приехала в сентябре, а места в шестом классе были заняты.

Когда война началась, я собралась в Себено. Взяла билет и перед отъездом зашла к Матроне:

— Я еду домой.

— Нет, ты домой не езди.

— А я уже билет взяла.

— А кто тебе разрешил?

— Я боюсь, тут бомбежки.

— Там еще хуже будет.

Я упрямая была, не слушалась.

А Матрона говорит:

— Ну, потужишь и обратно приедешь.

Так и вышло, как Матрона сказала. Вернулась я в Москву в сорок седьмом году. А через пять лет взяла на работе отпуск и поехала в Себено и там собралась замуж за Васю, а хотела за другого. Приехала в Москву к Матроне (она тогда жила на Сходне, ул. Курганная, дом 23, у дяди Сережи Курочкина), сказать ей, что уезжаю в Себино. Там уже свадьбу готовят, стол накрывают. А она говорит:

— Ты Богу молилась? Подождите, не езжайте.

Я возразила:

— Он за мной приехал, а я не поеду? Уже билеты взяли.

— Ты сейчас поедешь и опять тебе приезжать. Сдай билеты.

Я не послушалась. Приехали мы домой, а нас догоняет телеграмма: она умерла. И поехали мы обратно.

Матроне было восемь лет, когда забрали нашего дедушку, Илью Горшкова (Матрониной сестры — муж).

Жена его растерялась:

— Ох, что ж я теперь буду делать?

У них было семь или восемь детей.

Матрона ей говорит:

— Подожди, придет твой Илья.

— Пошла бы ты от меня слепая! — отмахнулась сестра.

А Матрона ей:

— Не слушаешь, ну, как хочешь.

Вот пошли они в ригу молотить.

Матрона их предупредила:

— Молотите быстрее, а то не успеете.

Они только засмеялись:

— Что это ты все предсказываешь, слепая?

— Ну, как хотите. А то