Когда наступает полночь - Уэйд Миллер

Турджен гнал машину на юг. Он хорошо представлял, что именно ему нужно, но пока еще точно не знал, где можно надежно спрятать труп.

Его первая попытка убить Райхо кончилась провалом, поэтому Турджен отбросил свой излюбленный прием: «смерть от несчастного случая». Его жертва будет настороже, а времени у него в обрез. Поэтому оставалось одно — Райхо просто должен исчезнуть.

Прямо перед собой Турджен увидел рощу буровых вышек, тянущих в ночное небо железную паутину арматуры. Редко где на верхушках вышек поблескивали сигнальные огни. Кругом ни души. Турджен остановил машину и вышел.

Вдоль дороги тянулся черный прямоугольный провал, куда стекали отработанные отходы нефтеочистительного завода, расположенного неподалеку.

Турджен подобрал палку и, присев на корточки у края зловонной топи, стал тыкать в середину вонючей лужи. Что ж, глубина ямы почти четыре фута — вполне достаточно, чтобы спрятать человеческое тело, спрятать навеки. Эту жижу никогда не вычерпывали, ее просто поджигали, когда яма наполнялась доверху. Успокоенный, Турджен сел в машину.

В телефонной будке было жарко. Нетерпеливо барабаня по стеклу, Шоли ждал, когда Бев позовет мужа. Наконец он услышал голос Пенна:

— Вы что-нибудь узнали?

— Я звоню из аптеки напротив диспетчерского пункта такси. Я тут полистал книги вызовов. На мое счастье, нашел нужного нам водителя. Так вот, блондинка заказала такси на двенадцать сорок от отеля «Риджвей», отправилась на бульвар Роз и оттуда вернулась в отель в час тридцать.

— Хотите с ней повидаться?

— Через двадцать минут буду. Встретимся у входа.

Пенн добрался до центра пятью минутами раньше. Квартал был битком набит автомобилями. Рядом с отелем был кинотеатр, и Пенн решил, что попал как раз в перерыв между двумя сеансами. Отъехав немного, он нашел свободное место и, поставив машину, бегом вернулся к отелю.

Только подойдя к нему, он понял, что пробка возникла не из-за близости кинотеатра. Пенн услышал завывание сирены, и мимо пронеслась машина «скорой помощи», ослепляя вспышками красного света. Полный дурных предчувствий, Пенн стал продираться в середину толпы, но был перехвачен полицейским, который сдерживал напор любопытствующих.

— Куда вы лезете?! — начал полицейский.

— Что здесь произошло?

— Ничего интересного. Какая-то баба выбросилась из окна, — раздраженно буркнул полицейский. — Проходите, не задерживайтесь.

Пенн был вытеснен из толпы. Вытянув шею, он взглянул поверх голов.

Санитары задвигали носилки в кузов, и Пенн только мельком увидел женщину, лежащую на носилках. Ее белые волосы вспыхнули в свете уличных фонарей.

Дверцы захлопнулись, и автомобиль отъехал. Толпа стала таять, но Пенн продолжал стоять. Он был потрясен. Его осторожно тронули за рукав.

— А вы, оказывается, уже тут, — проговорил Шоли.

— И все-таки я опоздал, — вздохнул Пенн. — Это была Айлин Менке?

— Айрин Мартин, так она зарегистрировалась в отеле. Но мы-то знаем ее настоящее имя.

— Как это случилось? — продолжал допытываться Пенн. — Вы видели?

— Никто не видел. Ее обнаружили несколько минут назад. Она лежала на тротуаре в переулке между отелем и кинотеатром.

— Как же так? Кто убил ее?

— Может быть, это сделал тот, кто привез ее сюда, чтобы она опознала Райхо. А потом решил, что она слишком много знает. Но не исключено, что и сам Райхо застукал ее. Так или иначе, а нам она теперь помочь не в состоянии. — И Шоли криво усмехнулся. — Так куда ж мы отсюда двинем — прямо в полицейский участок?

— Этот визит придется отложить, — сказал Пенн. — Я просил Коновера собрать совещание. У меня есть для них маленькое сообщение.

— Ни за какие деньги не хотел бы пропустить этого спектакля, — мрачно заметил Шоли. — Встретимся в дирекции.

Сказав Шоли, что едет прямо на работу, Пенн погнал машину домой. Бев встретила его в прихожей. Едва взглянув на его мрачное лицо, она тут же сказала:

— Ты не нашел ее!

— Почему же, нашел, — ответил Пенн. — При мне труп этой женщины увезли в машине «скорой помощи». Ее выкинули из окна отеля, в котором она остановилась.

— Какой ужас! — прошептала Бев. — Убийцу поймали?

— Пока нет! — ответил Пенн, удивленно разглядывая жену. Бев была в шляпе и перчатках. — Куда это ты собралась?

— Я думала, ты вот-вот позвонишь, и мы пойдем в полицию.

— Видишь ли, я нарочно заехал домой, чтобы просить тебя: никуда не выходи. Запри все окна и двери и не впускай никого. Я еду на работу.

— Джим, но я же хочу помочь тебе. А если буду сидеть тут, как в клетке...

— То я не буду за тебя беспокоиться, — закончил Пенн и, взяв ее руку, затянутую в перчатку, притянул к себе. — Пока я уверен, что ты в безопасности... — И замолчал, как завороженный глядя на руку Бев.

На тыльной стороне белой перчатки неясно проступал чернильный отпечаток заглавной буквы Р.

Напряженное молчание длилось секунду, и потом Пенн жалко рассмеялся.

Он готов был заподозрить собственную жену. Вот куда завело его разыгравшееся воображение.

— Мы в расчете, Бев, — хрипло сказал он, — за сегодняшний полдень.

— Ничего удивительного, — ответила она, — мы просто одинаково сходим с ума. Но разве не такими же буквами были напечатаны письма?

— Похоже, что такими же.

— Тогда где я могла запачкаться? — Бев нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Собираясь в клуб, я надела эти перчатки. Совершенно новые. Погоди, что дальше... Сижу в клубной гостиной, меня зовут к телефону, я разговариваю с Вейном Александером... и теряю сознание. Что было потом, не помню. Очнулась на диване в кабинете управляющего. Если только я не задела рукой о какое-нибудь только что вывешенное объявление.

— Отпадает, — сказал Пенн. И объяснил:

— Тогда отпечаток был бы зеркальным. А на твоей перчатке буква отпечатана как полагается. Значит, ты имела дело с литерой из шрифта. Если бы это произошло до твоего обморока, ты наверняка заметила бы, а раз для тебя это новость, значит, все произошло, когда ты была без сознания. — Он взял Бев под руку и подвел к дивану. — Ложись и постарайся вспомнить, как ты тогда лежала, когда пришла в себя там, в клубе.

Бев покорно легла, бормоча:

— Нет, не могу вспомнить.

— Неважно, — перебил Пенн и, хмурясь, наклонился над ней. — Теперь предположим, что одна из литер, литера Р, например, выпала из коробки и затерялась. Она могла лежать на ковре рядом с диваном или застрять среди диванных подушек. И ты могла прижаться рукой к штампу.

— Понимаю. Но ты можешь объяснить, каким образом в кабинете заведующего клубом очутился детский печатный набор?

— Я-то не могу, — процедил Пенн. — А вот управляющий, надеюсь, сможет. Ну, мне пора.

Шоли, обеспокоенно глядя на лифт, нетерпеливо расхаживал по коридору.

Наконец дверцы лифта раздвинулись, и из кабинки вышел Пенн.

— Вы ползаете, как черепаха, — укоризненно проворчал Шоли, — я успел подумать невесть что.

— Вы чересчур впечатлительны, — ответил Пенн. — А где все, у Коновера?

— Ждут. И увидите, что они сейчас с вами сделают.

Сопровождаемый Шоли, Пенн пересек пустую приемную и вошел в просторный кабинет вице-президента фирмы. При его появлении большинство вздохнуло с облегчением, но кое-кто раздраженно.

Пенн садиться не стал.

— Я хотел бы извиниться, что заставил вас так долго ждать. Приехать раньше я просто не мог.

— Не будете ли вы так добры изложить причину, из-за которой собрали нас в столь поздний час? — начал Коновер. — У всех у нас есть семьи.

— У меня тоже, — ответил Пени. — Вчера я был настолько глуп, что позволил копаться в моей частной жизни. Сегодня я хочу, чтобы вы все знали, что прямо отсюда я отправлюсь в полицию, то есть сделаю наконец то, что надо было сделать с самого начала.

Все обеспокоенно зашевелились. Коновер умиротворенно проворковал:

— Ну-ну, Джим, я понимаю, в каком напряжении вы находитесь, но зачем же входить в такой раж? Мы обязаны блюсти интересы фирмы.

— Блюдя эти интересы, я позволил запятнать свое имя и ежесекундно рискую жизнью. Сегодня вечером я чудом остался в живых, но была убита одна женщина. Этого можно было избежать, если бы мы поступили как разумные люди, а не как стадо испуганных баранов.

Ему показалось, что на некоторых лицах он читает одобрение, но Коновер резко возразил:

— Власть — это прежде всего чувство ответственности. Руководители нашего ранга не имеют права действовать исключительно в собственных интересах. Мы все вынуждены нести этот крест.

Пенн наклонился к нему:

— "Вулкан" может требовать от меня одного — честно трудиться и честно жить. Все остальное — мое личное дело. — Он быстро пересек кабинет и остановился перед Коновером. — А теперь я хотел бы, чтобы вы вернули мою частную корреспонденцию.

— Должен ли я понять вас так, что вы отказываетесь от должности?