Своя война - Марита Питерская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что меня ждёт на Земле? — ответил он мне. — А здесь я хоть иногда, пусть всего несколько минут, но буду по-настоящему счастлив.
Бедняга слишком часто пользовался своей привилегией и быстро сгорел. Однажды днём он умер прямо в шахте, с кайлом в руках, так и не получив своих последних десяти минут счастья…
Многие пытались отнять у меня Шахту Счастья. Сначала предлагали деньги. Я отвечал, что шахта и так приносит мне огромный доход, как деньгами, так и кристаллами сиренита. Зачем мне её продавать? Тогда начинались угрозы. Но у меня к тому времени уже была надёжная охрана, получавшая плату минутами счастья. Подкупить или перекупить её деньгами было невозможно.
Я получил кучу денег от наркоторговцев за возможность взять анализы породы и воздуха в моей шахте. Целая армия учёных пыталась определить, что вызывает столь яркие ощущения у шахтёров. Они измельчали в пыль породу и кристаллы сиренита, выкачивали из шахты насосами целые цистерны воздуха, до изнеможения крутили в заполненным этим воздухом изолированном помещении педали велотренажёров — эффекта не было! Только честный изнуряющий труд в моей шахте приносил в итоге десять минут счастья. В нарколабораториях до сих пор безуспешно ищут «формулу счастья», пытаются определить недостающий ингредиент. А я им не мешаю. Потому что знаю, что они его никогда не найдут.
Как и этот подонок Гольдштейн. Он всё же вынудил меня продать ему Шахту Счастья. Когда сегодня утром его «гориллы» перестреляли мою охрану (никто из моих парней не сбежал и не сдался!), Гольдштейн предложил мне выбор: либо — либо. У меня ведь нет других наследников, кроме Люськи, с которой мы так и не успели оформить развод! Пять лет назад на Земле никто не думал, что мне удастся выжить в шахтах Сиреневой. Тем более — разбогатеть и прославиться на всю Империю. Миллиардеры стоят в очереди в желании помахать кайлом в моей шахте!
И вот сегодня Гольдштейн потребовал с меня плату за билет на Сиреневую. Шахтой Счастья. Этот негодяй решил забрать мой бизнес бесплатно. Он хочет построить на Сиреневой роскошные отели с ресторанами и казино для богатых клиентов Шахты Счастья. Ещё будучи на Земле, он, оказывается, уже заключил массу контрактов с богатейшими и влиятельными людьми Империи на посещение моей Шахты Счастья. И даже получил с них авансом огромные деньги! Корабли с оборудованием, материалами и рабочими уже летят сюда. Так что ни у него, ни у меня нет выбора. Я посмотрел, как «гориллы» Гольдштейна роют огромную братскую могилу для моих охранников, и молча подписал все бумаги: развод с Люськой и обмен моего участка с Шахтой Счастья на билет в каюту-люкс до Земли. И Люська с презрительной усмешкой швырнула мне этот билет под довольный смешок Гольдштейна и гогот его телохранителей. Что ж, поглядим, кто будет смеяться последним.
Я хотел немедленно покинуть шахту. Пусть подавятся! У меня теперь достаточно денег на счетах в лучших банках Империи. Но Люська (именно Люська!) запретила меня отпускать.
— Надо испытать наше приобретение, — сказала она Гольдштейну. — Вдруг действительно существует некий тайный ингредиент, о котором Андрей нам ничего не сказал? Пусть наши мальчики не спускают с него глаз и не подпускают к шахте. А мы с тобой, дорогой, будем первыми клиентами теперь уже нашей Шахты Счастья.
И вот они вдвоём почти целый день махали кайлом под землёй, истекая потом, глотая пыль и набивая кровавые мозоли на своих холёных руках. Лично вкалывали! Даже телохранителей с собой не взяли. Значит — уверены в результате! Не желают бесплатно делиться счастьем. Видать, все их миллиарды не стоят десяти минут настоящего счастья.
Я гляжу, как они из последних сил бредут шаркающей походкой тяжелобольных людей и с облегчением падают на вонючие лежанки, от которых ещё утром презрительно воротили нос, рассуждая о роскошных номерах и бассейнах. Они ждут свои заработанные десять минут счастья. И если не получат их, то вместо каюты люкс меня ждёт камера пыток.
Что ж, Асюня, твой выход. Иди ко мне, мой тайный ингредиент. Давай дадим напоследок этим выродкам рода человеческого десять минут счастья. Они полностью расслабились и теперь готовы его ощутить. Я глажу мягкую шёрстку искалеченной генетическими экспериментами кошки, она громко мурлычет у меня на коленях, и волны счастья плывут от нас всё шире и шире…
* * *
Узнать о творчестве автора можно на личной странице Сергея Калабухина: http://spasitefantastov.ru/users/sergey-kalabuhin.
Благословенная музыка
Ксения Котова
Лау нигде не останавливаются подолгу. Приход караванов предвосхищает тёплый ветер, и на следующий день на дороге появляются огромные ящерицы. Они тянут повозки, а маленькие погонщицы пляшут вокруг и звенят в бубны.
Лау приносят веселье. От радостных улыбок даже дождь перестает плакать. Многие говорят, что Лау дали в сердцах приют странствующим светилам и, сожженные изнутри их светом, позабыли о родине.
Однажды караван пришел на землю, где больше века длилась зима. Никто, кроме королевского чародея, не помнил, откуда налетел холодный ветер. Старик рассказывал, как прадед нынешнего правителя молил вселенную о смелости. Она прислушалась и исполнила его желание, но вместе со страхом из молодого сердца ушли и нежность, и любовь.
Бесстрашие принесло королю немало побед, и люди, вдохновленные подвигами вождя, стали стремиться походить на своего правителя. Однако прошли годы, поколения сменились, и превратившиеся в отражения почитаемого владыки подданные тоже разучились любить. Огонь пылавшего над этой землей светила больше не мог согреть их бесчувственные сердца — те превратились в льдинки, и холодный ветер заиграл ими, как колокольчиками.
Зимняя музыка показалась жителям прекрасной. Они назвали её Благословением.
Не зная об этом, Лау спросили у чародея разрешения остановиться в городе, и старик неохотно им позволил.
Странники разбили на площади перед замком палатки и устроили ярмарку. Мелодии и смех наполнили улицы: музыканты играли, жонглёры кидали друг другу яркие шары, акробаты кувыркались, трюкачи выдували изо ртов огонь, а погонщицы танцевали и пели. Веселье Лау было таким искренным и лучистым, что даже снег на площади начал таять.
Горожане радовались вместе с гостями — холодный ветер, позабыв звенеть сердцами-стекляшками, тоже завороженно наблюдал чужой праздник.
Благословенная музыка стихла.
Все в замке
