Почему и я христианин - Сергей Желудков

Тайна остается непроницаема; но здесь‑то и совершается величайшее испытание нашей религиозной интуиции: ибо реальность ее оказывается духовно СИЛЬНЕЕ реальности зла и страданий. Ибо вот, несмотря ни на что и вопреки всему мы "веруем" — мы ДОВЕРЯЕМСЯ в нашем поведении нашему Богу. СВЯТ ГОСПОДЬ. БОГ НАШ. Замечательно, что те, кто всех больше страдает — крепче всех верует в Бога. "Вот. Он убивает меня: но я не перестану уповать на Него" (кн. Иова). Или как сказал врачу умирающий Папа Иоанн: "СТРАДАЮ МУЧИТЕЛЬНО, НО С ЛЮБОВЬЮ".

Тайна зла и страданий сверхразумна. Здесь — "НЕРЕШАЕМОСТЬ", о которой писала монахиня Мария:

"Ответа нет. Вопрос, конечно, не снимается, но ответ снимается. Говорят, что давно математик Легранжэ задал всему математическому миру какие‑то задачи, причем он требовал, чтобы их или решили, или показали их нерешаемость" ("Рождение в смерти").

Очень важно понять нерешаемость проблемы: душа освобождается от бесплодных размышлений для практических действий. Кто‑то прекрасно сказал: "ЗЛО НЕВОЗМОЖНО ПОНЯТЬ — С НИМ ДОЛЖНО БОРОТЬСЯ".

Но невыносима мысль, что Бог "бездействует — видит все и бездействует"… Это связано с обычным у нас представлением о Всемогущем Властителе, Который повседневно управляет всем, что совершается в мире. Н. А. Бердяев отверг такое учение о Боге. На эту тему сейчас я приведу выписки, которые мне посчастливилось сделать из его творений. Не скрою надежды, что кто‑то, может быть, прочитав эти несоразмерно большие цитаты, заинтересуется творчеством одного из самых великих философов христианства. Из "Экзистенциальной диалектики Божественного и человеческого":

"… Кризис христианского сознания глубок, он восходит к самой идее Бога и к пониманию откровения. Очень многому христиане должны будут быть научены у движений, которые представлялись антихристианскими, у самого атеизма. Ибо в этих движениях нужно почувствовать дыхание Духа. То, что восстает в человеческом страдании против Бога во имя человека, и есть восстание Самого истинного Бога. Восстание против Бога может быть только во имя Бога же, во имя более высокой идеи Бога. Большая часть восстаний против Бога, особенно моральных, предполагает существование Бога. По–настоящему атеистов не существует, существуют лишь идолопоклонники. Атеизм, углубленный и страдающий, не легкомысленно–веселый или злобно–ненавистнический, есть утверждение Бога"…

"Это верно, что человек создает Бога по своему образу и подобию, как некогда создавал богов. И самое важное, что этот человеческий образ и подобие приближались к образу и подобию Божьему. Тут есть таинственная диалектика двух, а не действие Одного сверху вниз. Человек создавал Бога по своему образу и подобию — злым и добрым, жестоким и милостивым, насильником или освободителем и т. д. Люди и целые группы людей, целые народы приспособляли христианство, как и все религии, к своему уровню и запечатлели на образе Бога свои пожелания и наложили на этот образ свою ограниченность. Это и давало прекрасный повод для отрицания самого существования Бога. Дурной антропоморфизм был не в том, чтобы придавать Богу характер человечности, сострадательности, видеть в Нем потребность в ответной любви, а в том, чтобы придавать Ему характер бесчеловечности, жестокости, властолюбия. В истинной же человечности раскрывается не только природа человека, но раскрывается и Сам Бог.

На Бога были перенесены социальные категории господства и власти, что и было дурным социоморфизмом. Но поистине Бог не есть ни господин, ни властитель. Дурным космоморфизмом было перенесение на Бога категории силы. Но Бог совсем не есть сила в природном смысле слова. Бог есть Правда. Культ Бога, как силы, есть еще идолопоклонство.

Бог не есть и бытие, ибо это означало бы перенесение на Бога категории отвлеченной мысли. Бог есть Сверхбытийственное Небытие. Бог есть Сущий, но не бытие. Бог есть дух, но не бытие. Понимание Бога, как конкретно сущего Духа, взято из глубокого духовного опыта, а не из ограниченного, объективированного природного и социального опыта, налагающего на идею Бога дурной космоцентризм и социоморфизм"…

"Старое учение о том, что Бог сотворил человека и мир, нисколько не нуждаясь в них и творя для собственного прославления, должно быть оставлено, как рабье учение, лишающее всякого смысла жизнь человека и мира. Бог с человеком и миром есть большее, чем Бог без человека и мира. Человек и мир есть обогащение Божественной линии. Амиел говорил, что Бог есть Великий и Непонятный Неизвестный. Леон Блуа говорит, что Бог есть Одинокий и Непонятный Страдалец. Они лучше понимали Бога, чем теологи. Апофатическая теология всегда права против катафатической теологии, только она уважает Божественную тайну и она совсем не означает агностицизма. В этом великая правда мистики, которая знает богообщение лучше, чем теология.

Все это ведет к радикальной переоценке традиционного учения о Промысле Божием, которое и привело к атеизму, ибо сделало невозможной теодицею. Бог открывает Себя миру и человеку, открывает в Духе, но Он не управляет миром в том смысле, в каком мир понимает управление. Обычное учение о Промысле, которое повторяют условными словами, не осмысливая его, не соединимо с фактом существования зла и страдания мира. Невозможно верить в старое учение о Промысле и Божьем управлении в этом феноменальном, разбитом, порабощенном, подчиненном необходимости мире, в котором даже нельзя найти цельного космоса (сноска: современная физика разбила старое учение о космосе). Нам говорили, что БОГ присутствует во всем. Но присутствие Бога невозможно найти в чуме и холере, в убийствах, в ненависти и жестокости, в зле и тьме. Ложное учение о Промысле вело к рабьему преклонению перед силой и властью, к апофеозу успеха в этом мире, в конце концов, к оправданию зла.

Этому противоположно трагическое чувство жизни. Бог присутствует в свободе и любви, в истине и правде, в красоте. И перед лицом зла и неправды Он присутствует не как судья и каратель, а как оценка и как совесть. Бог и есть Тот, к Кому можно уйти от ужасов, безобразий, жестокостей мира"…

"Философски переоценка учения о Промысле должна выразиться так: на Бога не переносимы понятия, выработанные для мира феноменального и к нему лишь приложимые. Промысл не действует в совокупности феноменального мира и его можно обнаружить лишь путем страшных натяжек. В этом нашем мире есть много иррационального, несправедливого, бессмысленного. Но есть великая тайна в том, что в индивидуальной судьбе каждого человека можно видеть руку Божью. видеть смысл, хотя и не подлежащий рационализации. Ни один волос не спадет с головы человека без воли Божьей. В более глубоком, не элементарном, смысле это верно, несмотря на то, что в мире, лежащем во зле, нельзя видеть промыслительного управления Бога"…

"…Веру в то, что все происходящее со мной имеет смысл, нельзя выразить в космологической системе. как делает теологический рационализм. Всегда нужно помнить, что Бог есть Дух, но не природа, не субстанция, не сила, не власть. Бог есть Дух, т. е. Свобода. Бог есть Дух, т. е. значит мыслить Его нужно апофатически по отношению к реальностям природного и социального мира. Обычное понятие Промысла взято из управления государством. Бог представляется как бы самодержавным главой государства. Огромное значение имеет освобождение от остатков древнего идолопоклонства. Идолопоклонство возможно не только по отношению к идолам, но и по отношению к Богу. Это есть очищение откровения от дурных человеческих привнесений, освобождение от рабьих религиозных идей и верований"…

Из "Самопознания"(философской автобиографии).

"… Моя религиозная драма, прежде всего, в том, что я очень мучительно переживаю обычные, ставшие ортодоксальными понятия о Боге и об отношении Бога и человека. Я не сомневаюсь в существовании Бога, но у меня бывают мгновения, когда приходит в голову кошмарная мысль: что если они, ортодоксы, мыслящие отношения между Богом и человеком социологически, как отношения между господином и рабом, что если они правы? Тогда все погибло, погиб и я. В пределах религий кошмар грезится, как явление злого Бога, который из рабьих чувств мыслится людьми, как добрый"…

"… В мировой жизни есть глубокая неправда, есть безвинное страдание. Это с трудом может признать учение о греховности, которое считается наиболее ортодоксальным. Я еще буду говорить о том, что учение о Промысле требует радикальной переработки. В традиционной своей форме это учение ведет к атеизму. Моя вера, спасающая меня от атеизма, вот какова: Бог открывает Себя миру. Он открывает Себя в пророках, в Сыне, в Духе, в духовной высоте человека. Но Бог не управляет этим миром, который есть отпадение во внешнюю тьму. Откровение Бога миру и человеку есть откровение эсхатологическое, откровение Царства Божьего, а не царства мира. Бог есть Правда, мир же есть неправда. Но неправда, несправедливость мира не есть отрицание Бога, ибо к Богу не применимы наши категории силы, власти и даже справедливости. Нет ничего более мне чуждого, чем довольство миром, чем оправдание миропорядка"…