Золотая рыбка - Мила Бояджиева

- Вадик! - в ужасе прошептала совершенно обескураженная женщина. - У тебя же тридцать восемь и пять... - Потом увидела стоящую рядом девочку и объяснила. - У него "гонконгский" с осложнениями. Может начаться двусторонняя пневмония. Пусть в гостиную прямо у окна поставит. У вас здесь батареи горячие?

- Нормальные... - Полине показалось, что женщина тоже слегка бредит.

- Семьдесят сантиметров от источника тепла, - проникновенно сообщила женщина.

- Сказать? - поняла Полина.

- Будь добра, детка. Я же не могу вещи оставить. - Она подозрительно посмотрела на старушек. И те понимающе закивали.

Пока Полина пешком, медленно, словно семидесятилетняя бабка, взбиралась по лестнице (в лифтах все время возили какие-то тюки и ящики с книгами), она поняла, что напавший на неё восторженный столбняк и есть настоящая большая любовь.

Богатырь отдыхал у окна на пятом, приперев кадку к подоконнику. Грудь под синей тренировочной майкой бурно вздымалась. Полина заметила, что светлые вихры прилипли к взмокшему лбу, и ей стоило труда удержать потянувшуюся к этому лбу ладонь.

- Мама просила поставить цветок на семьдесят сантиметров от батареи. В гостиной... У тебя температура, - пробормотала она бессмысленно, словно пароль.

Парень с нескрываемым удивлением молча таращился на нее, потом резко отвернулся, словно увидел нечто ужасающее:

- Скройся, добренькая Буратиночка! Контакты со мной смертоносны. Не забудь пройти полную дезинфекцию и диспансеризацию. - Подхватив кадку, он рванулся вверх, к распахнутым на лестничную клетку дверям новой квартиры.

Вскоре Полина узнала, что Степан Викторович Еременко - уникальный специалист-электронщик, его супруга Мария Федоровна - музработник, а сын Вадим зачислен в 9 "А", то есть непосредственно в класс Ласточкиной. Ей и было поручено ввести выздоравливающего новичка в курс школьной программы.

В первую же встречу со своим подопечным Полина разговорилась, как никогда. Он полулежал на диване под книжными полками, вокруг - на красивом паласе и клетчатом пледе валялись серьезные научные журналы. Вадим слушал музыку из плейера, притопывая босой ногой и вертел ложечкой в чашке. Питье было заварено как надо - в комнате витал запах малины и лимона. Вадим увидел стоящую в дверях Полину, сорвал наушники и подтянул к горлу плед:

- К несчастью, не в силах подняться, леди.Слабость, - объяснил он трагически. И вдруг засмеялся, - Ну у тебя и глаза! Я, что, в самом деле похож на доходягу? Ладно, сообщаю сугубо конфеденциально, - он поманил гостью пальцем, - Моей жизни ничего не угрожает. Но встать я не могу по причине трусов в голубой цветочек. Моя маман полагает, что болеть надо в натуральном ситце и комфортабельно. Будем считать, что я мечусь перед очаровательной дамой в жару и никак не могу подняться на ноги. Вроде Травиаты, только наоборот. Хочешь, спою?

- Хочу, - искренне сказала Полина.

- Тогда садись за фортепиано.

- Я не умею.

- Умеешь. Я через пол слышал, что под нашей кухней. Полонез Огинского. И "Колдовское озеро". Это Добрынина.

- Ты же не будешь петь полонез?

- Но про озеро могу. - Он хитро посмотрел на нее. - Мне знающие люди шепнули, что ты - самая красивая девчонка в школе.

Полина опешила и от удивления даже открыла рот.

- Неправда... Ты ещё не был в школе. - От обиды она готова была расплакаться. Парень, о котором она думала уже две недели, смеялся над ней.

- Не обижайся, Буратино. Честно говоря, я ещё не разобрался, что за штука такая - красота. Вот тебе Майкл Джексон нравится? А Мадонна? А Кинчев или Тальков?

- Тальков красивый, а Джексон - игрушечный автомат.

- А Лизу Харрисон видела? Англичанка, поет блюзы, голос низкий, худенькая, и вот такущие, - он показал руками очки, - печальные глаза. Сразу понятно, что она не какая-нибудь телка... Думаю, тебя лучше звать Ина.

- Сокращенно от женского варианта Буратина? - Прищурмлась она с вызовом.

- Полина - слишком торжественно и без всякой таинственности.

Полина обмела, потеряв дар речи: говорил Вадим исключительно важные для неё вещи и все точно, как по писанному.

В мае они впервые поцеловались под цветущей черемухой у озера. И расстались до сентября - Вадим уехал на каникулы к бабке с дедом в деревню. А Полине пришлось вместе с матерью хоронить бабушку, жившую в Харькове, потом навестить её новый дом в Киеве. А уж остаток лета провести вместе с отцом, затеявшим строительство настоящего дачного дома.

В конце августа, когда Полина и Вадим встретились в своем подъезде, оказалось, что они не просто друзья или слегка симпатизирующие друг другу представители противоположного пола, а настоящие Ромео и Джульетта.

- Я только о тебе и думал, - шептал Вадим, тыкаясь горячими губами в плечи, шею, волосы Полины, - торопливо, мелко, нежно. - Когда сообщили, что там поезд какой-то перевернулся, чуть с ума не сошел. Хотел в Харьков ехать.

- Это не там... Это же... - Полина теряла голову. - Я жутко тебя люблю, Вадечка...

Октябрьская слякотная хмурь окутала городок. Лес за озером потерял праздничную сумасшедшую какую-то яркость, стоял поредевший, облезлый, покорно мокнущий под холодным дождем. Блочные многоэтажки, довольно веселенькие при солнце, приняли выражение угрюмой тоски - нечто грязно-серое, замкнутое в себя, с темными злыми глазами-окнами. Зато внутри, за покрытым слезными каплями окном - благодать. В квартире тихо и тепло. Приятно, укутавшись в мягкое одеяло, прислушиваться к течению посторонней жизни - хлопанью лифта на лестничной клетке, хриплому гавканью Билла на балконе соседей. К отдаленному, неумелому, но такому уютному бренчанью фортепиано за стеной справа. Неинтересная, блеклая, обыденная жизнь обтекает необитаемый остров, на котором, прижавшись друг к другу, затаились двое. Прикасается к таинственной радости и приобретает завораживающий блеск.

Странное ощущение наготы собственного тела, прильнувшего к чужому, которое становится уже не чужим, а главной половиной твоего собственного. И странно, что можно было существовать без этого, не помешавшись от тоски и одиночества.

- Как получим аттестат, сразу поженимся, - серьезно, по-мужски рассудил Вадим, поглаживая лежавшую на его плече Ритину голову. - Почему-то не думал, что я у тебя первый...

- Как?! - оцепенела Полина. - А кто же еще...

- Ты красивая девчонка. И совсем не выпендривалась, не динамила. Прямо так, сразу...

- Что ты говоришь, глупый! Я же люблю тебя! - Полина крепко обняла его, замирая от нежности, слушала как стучит в груди сердце.

- Я тоже. Очень-очень... А все, что у меня было, - так, ерунда, пустяки какие-то. Ты - самая лучшая, необыкновенная.

- Когда мы станем старыми и больными, то часто будем вспоминать этот день.

- Э, Инуша! У нас ещё наслучается столько всего, только держись!Разопрет башку от воспоминаний.

Лавину взаимных чувств молодых удержать было невозможно. Родители проявили понятливость и решили не препятствовать влюбленным, соблюдая, однако, необходимые приличия. Андрей Дмитриевич, пропадавший на работе, быстро догадался, что в квартире обосновались влюбленные.

- Знаю, у вас отношения серьезные, - сказал он дочери. - Только ты не торопись, девочка. Дети, семья, - все будет, но вначале надо себя найти. Мне кажется, идея насчет института электроники и автоматики удачная. Тем более, что учиться вместе с Вадимом тебе будет легче и интересней. А жить вы и в самом деле можете у нас.

Полина и Вадим считались женихом и невестой, поступая в институт. Заглядывая в будущее, Полина видела себя женой и соратницей талантливого математика. Они займутся серьезной научной работой, которая непременно завершится Нобелевской премией. Ведь им впервые удастся зафиксировать и теоретически обоснования явления, считавшиеся паранормальными. Супруги Кюри, исследовавшие радиоактивное излучение, а затем - супруги Еременко, научно обосновавшие явления телекинеза.

Свадьбу наметили к новому году. Однако, пылких чувств хватило не надолго. Компанейский, энергичный весельчак тянулся к студенческим гулянкам, Полина предпочитала проводить время вдвоем с человеком, для которого хотела стать самой интересной, самое главное, - единственной. Неужели их душевная близость, их разговоры, да и просто молчание в пустом доме, превращавшемся в необитаемый остров, можно променять на шумные вечеринки с бессмысленным галдежом, хохмами, приколами, кокетством и бахвальством? В компании Полина превращалась в буку. Она видела, как расцветал в своей стихии Вадим, охотно выпивал, сыпал анекдотами, шутил с девушками, демонстрируя ей свою компанейскую удаль. От попыток втянуть её в общее веселье Полина злилась, ещё больше замыкалась в себе и, наконец сказала: "Сходи к Никитиным один", ожидая бурные протесты. Но он ушел, словно не заметив брошенного вызова. А потом ещё и ещё раз, возвращаясь все позднее, все более чужим и пьяненьким.

Свадьбу отложили до лета, надеясь на то, что все как-нибудь утрясется. А после того, как Полина отказалась поехать с Вадимом в стройотряд, стало ясно: пути молодых разошлись. Но до окончательного разрыва было ещё далеко. Они учились вместе и жили в одном подъезде. И, конечно же, несмотря на очевидную несовместимость характеров, их тянуло друг к другу. Первая любовь - привязчивая штука. Сколько было мучительных расставаний и бурных примирений, сколько клятв и обид! Пытаясь восстановить отношения, Вадим то сумрачно сидел дома, "привязанный к юбке", то пускался в загулы, стараясь нарочно попасть на глаза Ине с другими девушками, "топил горе в бутылке". Она же не проявляла никаких эмоций, глядя сквозь него своими странными глазами, преобретавшими оттенок ледникового холода.