Амурский плацдарм Ерофея Хабарова - Михаил Старчиков

Вдосталь наискавшись лучших краёв, они решили поселиться на глухой заимке, в междуречье Биры и Биджана. Смекалистый к мастеровому делу Ферапонт срубил большую избу, собрав её по старинке без единого гвоздя. В их небольшом хозяйстве было два коня, прибившихся к ним невесть откуда.

– Небось убили их ездоков-то прежних! – сказала Евдокия, разглядев на кожаных сёдлах тёмно-бурые пятна. – Царствие им небесное, а нам лошадки большим подспорьем станут!

Раздобыв пшеницы, поселенцы засеяли ею небольшой участок земли, отняв его у таёжного моря. Вскоре у них уже были мука и свежий хлеб, который мастерски выпекала Евкдокия.

Ферапонт весь год охотился на дикого зверя, щедро снабжая своих женщин вкусным мясом и богатыми мехами. Отцу вовсю помогала Аглая, которую он научил необычайно метко стрелять из лука.

– Ты глянь, жёнка, что творит! – принёс он однажды домой белку, застреленную дочерью. – Прямо в глаз бьёт, с первого выстрелу! Я б так захотел – и не смог, потому как особый талант у неё!

Однажды Ферапонт вместе с дочерью отправился на дальнюю ярмарку, которая дважды в году проходила у стен Кумарского острога. Они ехали четыре дня, с трудом отбиваясь от туч назойливого гнуса, норовившего забраться в рот, забивавшего глаза и уши.

Взглянув однажды утром на отца, Аглая с трудом смогла удержаться от смеха.

– Ой, батя, что мошкара с тобой сделала! – прыснула она, зажимая руками рот. – Один глаз заплыл, лицо всё красное, словно побил тебя кто ночью!

– А сама-то что, лучше? – отмахнулся он, подмигивая дочери. – Теперь на ярмарке на тебя никто даже одним глазком не посмотрит!

Однако Ферапонт лукавил, поскольку даже море гнуса не смогло бы ничего сделать с красотой его единственной дочери.

Как только они оказались среди моря всяческих товаров, разложенных под стенами острога, у Аглаи разбежались глаза. Она бросалась то к кучам ожерелий из бисера, то брала в руки тяжёлые серебряные браслеты, то примеряла на пальцы перстеньки с цветными камешками.

– Меха, кому меха! – стал зазывать Ферапонт покупателей к своему товару. – Соболь и горностай, норка и лиса! Набегай, разбирай, недорого продам – почти даром отдам!

Неожиданно Аглая почувствовала, как чья-то сильная рука осторожно сзади взяла её за запястье. Желая освободиться, она резко дёрнула руку и обернулась всем телом. Перед ней, нахально усмехаясь, стоял высокий мужчина в иноземной одежде.

– Я есть мушкетёр и кавалер! – сказал он ей, сняв широкополую шляпу и галантно поклонившись. – Меня звать Ганс Йоахим Виттергейм! А вы есть прекрасный амазонка!

– Кто-кто? – смущённо переспросила девушка. – Что это ещё за амазонка такая?

– Это есть вы! – показал мушкетёр на её кожаные брюки и висевшие за спиной лук с колчаном стрел. – Прекрасный и сильный девушка, который может постоять за себя! Я служить в остроге и приглашать вас в гости! Не забывайте – я есть Ганс Виттергейм!

Ещё раз поклонившись, немец обжёг Аглаю взглядом голубых, как небо, глаз, и растворился в гудящей и разноязыкой толпе. Пожав плечами, она поспешила к отцу, подсчитывающему выручку от удачно проданных мехов.

– Ты вовремя, дочка! – сказал он, подмигивая девушке. – Вот тебе полтина, купи что хошь! А я пока мамане твоей подарочек подберу!

Выбрав себе серебряное колечко с бирюзой и гранатовые бусы, Аглая с любопытством осмотрелась по сторонам. Вокруг неё кипела пёстрая и разнородная толпа, покупая и продавая самые разные товары.

Это были гольды и дючеры, дауры и солоны, русские и асты… Отвыкшая от такой большой массы людей, девушка как будто потеряла дар речи, лишь недоумённо оглядываясь по сторонам со смущённой улыбкой.

– Ладно, доча, пора и честь знать! – привёл её в себя голос отца, собиравшего вещи. – Нам ещё домой ехать и ехать, так что отправимся засветло!

Обратный путь занял примерно столько же времени, сколько и дорога на ярмарку. Однако на этот раз Аглая часто не могла заснуть, вспоминая увиденное у стен Кумарского острога. Перед её глазами в бесконечной круговерти мелькали почему-то врезавшиеся в память лица туземных князьков и лихих казаков, галантного мушкетёра со странным именем Ганс, а также улыбающийся отец с серебром в кожаном кошельке…

Вот уже отец с дочерью выехали к речке Бире, быстро нёсшей свои хрустально чистые воды к руслу широкого Биджана. Ещё немного, и они увидят крышу родного дома…

– Ой, что это, батя? – первой заметила Аглая столб дыма над крышей своей избы. – Неужто пожар у нас случился?

Ничего не сказав, Ферапонт лишь пришпорил своего жеребца, вырвавшись вперёд. Чувствуя, как ветви деревьев хлещут её по лицу, отважная наездница понеслась вслед за ним. Вот уже они оставили за спиной лесную чащу, на свою беду оказавшись дома слишком рано и одновременно слишком поздно.

Было слишком поздно, чтобы спасти убитую дючерами Евдокию, и слишком рано, чтобы успеть спастись самим. Увидев любимую жену, лежавшую на траве с окровавленной головой, Ферапонт рванул саблю из ножен, и ринулся на десяток налётчиков.

Стоя вокруг избы, те не ожидали столь лихого наезда, и потому он успел зарубить трёх разбойников. Однако остальные взялись за луки, и вскоре отец Аглаи стал напоминать утыканного иглами ежа. Выронив оружие, он бездыханным сполз по крупу своего коня на землю.

– Получайте, аспиды! – крикнула девушка, выхватывая из-за спины лук и стрелы. – Это вам за маму, а это – за отца!

Её меткими выстрелами были повержены уже двое врагов, когда кто-то вдруг сильно ударил амазонку сзади по голове. Падая навзничь, Аглая ещё успела мутнеющими глазами увидеть высокого воина на чёрном жеребце, что есть силы огревшего её тупой стороной сабли.

– Не убивай девчонку, Лавкай! – кто-то громко крикнул по-дючерски, отдавая приказание. – Она слишком хороша собой, чтобы стать с твоей помощью кормом для ворон!

Глава VIII. Крадущийся тигр

Лантань, сын Убая, начинал свою военную карьеру при дворе императора Фулиня в качестве простого телохранителя. Тогда ему едва исполнилось четырнадцать, и этого скромного юношу ещё не знал никто из вельмож.

Теперь ему было тридцать, и за храбрость, а также хитрый ум и природную осторожность Лантаня прозвали «Крадущимся тигром». Его тело было в рубцах и шрамах, которые молодой воин получил в многочисленных боях и военных кампаниях.

Когда старый император умер и на престол взошёл его сын Сюанье, звезда удачи ярко воссияла на жизненном пути «Крадущегося тигра».

– Я назначаю тебя шивэй шоулином! – сказал ему новый правитель Поднебесной, взявший девиз «Канси». – Тебя очень ценил мой отец, и ты теперь будешь начальником императорских телохранителей! Отныне твой меч и твоя жизнь принадлежат мне!

В ответ Лантань, упав на колени, почтительно склонил голову и поцеловал полу одежды своего повелителя. Сюанье был очень молод, гораздо моложе командира своей стражи, но от его слов веяло холодом величия.

«Этот мальчик в императорской одежде пойдёт далеко! – подумал Лантань, не выдавая своих истинных мыслей. – Я же пойду вместе с ним! Тогда отблеск славы Канси непременно коснётся и меня, простого смертного!»

Первым военным предприятием, в котором он принял участие при этом императоре, стал поход в Хугуан против мятежника Мао Лу-шаня. В то время сын Убая уже получил звание «хуцзюнь цаньлина», командира полка гвардейского знамённого отряда.

– Он действительно не боится смерти! – так отзывался о нём в Пекине командир карательной армии Тухай. – Когда я был окружён неприятелем, Лантань со своими людьми спас мне жизнь! На моих глазах этот отважный воин зарубил семерых врагов! Под ним дважды убили коня, а его доспехи были пробиты многочисленными пулями и стрелами!

По прибытии в столицу Лантань получил множество наград и личную благодарность императора. На подаренном ему свитке высочайшею рукою были написаны крупно два иероглифа, означающие «верный государю и почтительный к родителям». Однако самой большой наградой храброму воину стала красавица Цзи Тянь, которую он привёз из этого славного похода.

– Она же дочь мятежника! – сказал ему тогда доверительно мандарин Сонготу, фаворит императора. – Немедленно отдали её от себя, а лучше всего прикажи убить! Ты рискуешь лишиться самого дорогого в мире – милости нашего повелителя!

– Если ты желаешь её смерти, убей и меня! – протянул Лантань коварному князю свой меч. – Она стала моим сердцем, но человеку не дано вырвать его и остаться в живых!

Поражённый этим поступком царедворец молча вернул оружие военачальнику. Однако он доложил о состоявшемся разговоре Сюанье, втайне надеясь на скорую расправу с несговорчивым воином.

– Он просто молодец! – неожиданно похвалил император твёрдость Лантаня. – И почему дочь должна отвечать за проступок своего отца? Достаточно уже того, что этот негодяй лишился головы! Лучше скажи, эта Цзи Тянь действительно так хороша, как рассказывают?