За пределом жестокости - Алексей Макеев

Легенда выглядела достаточно правдоподобно. Внешность у пассажиров была солидная, пострадавший убедительно изображал муки и страдания. Никаких подозрений ни у кого не возникло. Машину (совсем недавно угнанную из одного из московских дворов) беспрепятственно пропустили на территорию больницы. Марку только этого и надо было.

По его расчетам, осмотр мнимого больного должен был занять не менее десяти минут. Захар, который изображал несчастного, был настоящим артистом и мог ввести в заблуждение кого угодно. Он мог водить врача за нос и дольше десяти минут, но Марк поставил себе жесткое условие – уложиться за десять. Затягивать представление было неразумно.

Едва сообщники увели Захара, Марк сбросил легкое пальто, в которое был одет. Под ним обнаружился идеально выглаженный белый халат. В белом халате, в строгом галстуке, великолепно постриженный и выбритый, Марк выглядел очень солидно. Увидев его, никто бы не стал сомневаться в том, что перед ним настоящий доктор. Больница большая, и вряд ли даже старожилы могут знать всех сотрудников в лицо. Для пущего правдоподобия на груди у Марка был закреплен бейдж с посторонней фамилией. В руках Марк держал пластиковую папку для бумаг – он заметил, что в этой больнице в таких хранят истории болезни. Но в папке у Марка лежал сейчас пистолет с глушителем. Хотя те, кто присматривал за пациентом, по словам Виктора, окончательно потеряли бдительность, ожидать следовало любого продолжения событий.

Незаметно выскользнув из машины, Марк с уверенным видом зашагал через больничный двор. Схему больницы он выучил наизусть и ошибиться не боялся. Мелкие подробности, которых он не мог предвидеть, регулярно сообщал Виктор. Все было продумано.

В корпус, где лежал их пациент, Марк вошел с черного хода. Одна из дверей оказалась незапертой. Марк очень надеялся на забывчивость или безалаберность персонала. Лишний раз светиться на главном входе не было никакого резона. Внешность у него достаточно заурядная, но мало ли как может обернуться дело.

С деловитым видом он взбежал по черной лестнице на четвертый этаж. Никто ему не встретился. Вообще вокруг было пустынно – дело шло к ночи, все дневные дела были переделаны, большинство врачей разошлись, и жизнь в больнице тоже затихала.

Остановившись на последней лестничной площадке, Марк достал мобильник и набрал номер Виктора.

– Я уже здесь, – коротко сказал он.

В голосе Виктора явственно послышалась досада.

– Один в палате, – резким шепотом ответил он. – Засел там, как проклятый!

– Второй? – спросил Марк.

– Курит. В сортире.

– Наш?

– Вроде спит. Может, притворяется.

– Одежда?

Виктор замялся, и Марк понял, что эта часть плана сорвана. Раздобыть одежду пациента Виктору не удалось, хотя первоначально он заявлял, что это не составит для него труда. Но времени обсуждать этот вопрос не было.

– Персонал?

– Заняты в другой палате. Там в конце коридора кому-то плохо – все туда побежали.

– Ясно, – сказал Марк. – Будь наготове. Я уже здесь.

Он сложил трубку и сунул в карман. Все с тем же деловым видом проследовал в отделение. Огляделся по сторонам, поправил узел галстука.

Стерильно чистый, с белыми светильниками по стенам, коридор был пуст. В этом отделении ходячих больных было немного. Около дверей в палату маячил Виктор. Руки его были засунуты в карманы белого халата, на лице – выражение равнодушия и беспредельной тупости. Такое лицо – тоже своего рода талант, но лишь немногие это понимают.

Виктор взглянул на Марка и посторонился. Держа в руках пластиковую папку, Марк толкнул дверь и перешагнул порог палаты. Среднего роста мужчина в мятом белом халате, надетом поверх серого пуловера, лениво обернулся. На его смугловатом блинообразном лице появилась гримаса удивления. Личность Марка была ему незнакома, и, несмотря на солидное обличье незнакомца, охранник насторожился. Марк понял это сразу.

– Здравствуйте! – негромко сказал он, кивая в сторону больничной койки, на которой спал или притворялся пациент. – Вы здесь санитар? Поможете перевести больного в другое крыло?

Это была чистой воды провокация, рассчитанная на то, чтобы ошеломить противника и одновременно выявить, на что он способен.

Как и предполагал Марк, первым делом охранник отвалил челюсть.

– Как то есть перевести? – забеспокоился он. – Насчет этого больного есть строгая договоренность… Вы знаете, что он находится в коме?

– Еще бы я не знаю! – веско сказал Марк. – Я специалист по этим вещам. А договоренность поменялась. Теперь больной пойдет ко мне в отделение.

– Да кто вы такой? – опомнился наконец охранник и решительно двинулся на Марка. – Я вас вообще первый раз вижу!

– Ба! – с тихим удивлением проговорил Марк. – Больной-то от нашего шума из комы вышел!..

Охранник непроизвольно обернулся в сторону кровати. Марк заученным движением высоко выбросил ногу и нанес сокрушительный удар в его нижнюю челюсть. Голова охранника мотнулась, как у куклы, и он повалился на пол возле прикрытого белой шторой окна. Марк быстро наклонился и приподнял потерявшему сознание охраннику веко.

– С четверть часа проваляться должен! – вполголоса проговорил Марк, затолкал тело под кровать, встал и наклонился над больным.

На него смотрели два совершенно осмысленных и даже испуганных глаза.

– Ага! Значит, вы все-таки вышли из комы, господин Бекас! – удовлетворенно произнес Марк. – Мы так и предполагали. Тогда поднимайтесь. Нам нужно идти, и времени у нас катастрофически мало.

– Я никуда не пойду! – неуклюже ворочая губами, проговорил пациент. – Я болен. Оставьте меня в покое!

– Не получится! Не получится оставить вас в покое, – мотнул головой Марк. – И вы сами знаете почему. Вы ведь что-то кому-то должны, не так ли?

– Я ничего не помню, – упавшим голосом ответил Бекас. – И никуда не пойду. Я позову сейчас на помощь.

Словно услышав его, в палату вдруг влетел человек – высокий, с длинными жилистыми руками. Его появлению предшествовал короткий шум за дверью – вероятно, Виктор пытался воспрепятствовать, но потерпел фиаско.

Человек был возбужден сверх меры – видимо, он что-то почувствовал. Увиденное окончательно уверило его в том, что дело плохо. Он рванул из-за пояса пистолет, но сделать с ним ничего не успел. Марк мгновенно сунул руку в пластиковую папку для бумаг и выстрелил из пистолета с глушителем. В суматохе щелчок выстрела был практически неразличим.

Однако Виктор его услышал и тут же влетел в палату. На его лбу темнел свежий кровоподтек. Виктор подхватил сзади начинающего падать лицом вниз охранника и с натугой удержал его от резкого падения.

– Готов! – пробормотал он, поднимая глаза на Марка. – Я ничего не мог сделать. Он как почувствовал. Выскочил из сортира и рванул прямо в палату.

– Ладно, проехали! Покарауль у двери! – сказал Марк и снова повернулся к пациенту. – Видели, господин Бекас, как все оборачивается? Лучше бы вам не спорить и пойти с нами по-хорошему. Вы же все понимаете – сегодня не пойдете, завтра вас ногами вперед вынесут. Быстро!

Он резко сдернул с больного одеяло. Бекас вздрогнул, точно ожидая удара, а потом неловко поднялся, сел в кровати.

– Голова кружится, – сказал он.

– Ничего, вы в лучшей форме, чем хотите показать! – заметил Марк. – Мы знаем, что вы упражняетесь по ночам. Поднимайтесь! И пошевеливайтесь, если не хотите снова впасть в кому.

Он нетерпеливо подтолкнул Бекаса в плечо. Тот встал, сунул ноги в тапочки, аккуратно стоявшие возле тумбочки. Марк сделал знак Виктору. Вдвоем они подняли с пола тело убитого охранника, бросили его на кровать, закрыли с головой одеялом.

– Быстро посмотри, чисто ли в коридоре! – сказал Марк.

Виктор выскочил за дверь и тут же появился снова.

– Вперед! – сказал он. – Все тихо.

Они вышли. Санитар впереди, за ним подталкиваемый в спину Бекас и, наконец, спокойный сосредоточенный Марк. До двери черного хода было всего несколько шагов. Смятенный, высохший от долгого лежания Бекас преодолел их с трудом, но все равно это заняло не более половины минуты.

Едва дверь закрылась за ними, как Марк и Виктор подхватили пациента и почти бегом потащили его вниз. Спуск занял около минуты. На выходе Бекаса поставили на ноги, и Марк строго предупредил его:

– Спокойно, без паники следуем до машины. По дороге подумайте о том, что вы еще молодой человек и жить вам еще долго, если… Ну, вы меня понимаете. Вперед!

Бекас все понял. Спотыкаясь, он торопливо зашагал через больничный двор, поддерживаемый с обеих сторон своими спутниками. Уже начинало смеркаться. На территории зажглись фонари. На людей в белых халатах, ведущих куда-то больного, никто не обращал никакого внимания. Бекас озирался по сторонам. В его глазах тоска мешалась со жгучим интересом. Он так давно ничего, кроме своей палаты, не видел, так давно не вдыхал свежего влажного воздуха, что даже теперь, в подневольной обстановке, испытывал необъяснимую радость от встречи с большой жизнью. Звать на помощь он не собирался. Его положение было настолько двусмысленным, что рассчитывать на чью-либо помощь он не мог и не надеялся на нее. Неосторожный поступок мог только повредить ему. Бекас мучился, но ждал. Возможно, он надеялся, по русскому обычаю, на чудо.