Мой космос - Ксения Бунеева

   - А это вы спросите у вашей внучки, Анна Васильевна, - ответил Семен. В этой ссоре он был единственным, кто не повысил голос. Мне показалось, что она даже гордится, что такой шум в его честь. - Она явилась под утро пьяная и бросила мне в лицо деньги.

   - Риточка, - бабушка схватилась за сердце.

   Я просто опешила. Просто не думала, что этот слизняк способен на такую грязную ложь.

   - Вы...да что вы несете? - закричала я. - Дряни своей научной перечитал?

   - Рита, успокойся, - бабушка схватила меня за плечи и прижала к себе. - Успокойся, внученька. Тебе здоровье беречь нужно, ты молодая еще.

   - Видишь, какую змею ты пригрела на груди, Лида. Смотри, как она нагло врет и еще оскорбляет меня.

   Мама в голос рыдала, уткнувшись в его плечо.

   - Рита не такая! - звонко закричала Дашка, выскакивая в коридор. - Она хорошая, а вы плохой!

   - Дашенька, Даша, - попыталась урезонить ее бабушка.

   Она схватила ее за руку и попыталась увести, но сестренка ловко вывернулась и отскочила в угол.

   - Вы, дядя Семен, злой! И Риту зря обижаете! И мама из-за вас плачет, и...

   Она хотела сказать что-то еще, но вдруг покраснела и с ревом убежала в комнату.

   - Вот и ребенка довели! - рассердилась бабушка. - Да что ж мне делать с вами всеми? Даша, Дашенька, иди к бабушке.

   Мама ревела и что-то неразборчиво бормотала. Ее грудь то и дело сотрясалась от рыданий, а всхлипы становились все громче.

   - Да что ж вы все делаете со мной? Мама, Дашка... - говорила она. - Семочка, и ты тоже?

   - Тише, Лида, не плачь, - он стал гладить ее по спине и успокаивать.

   Я окончательно растерялась, не зная, что и сказать. Происходящее вокруг казалось даже не кошмарным сном, а каким-то ужасом наяву. Наверное, мы все сошли с ума.

   - Маргарита, ты чего молчишь? - закричала мне мама.

   - И что же мне сказать?

   - Прощения у Семена проси!

   Мне в этот миг показалось, что грянул гром. Молния разрушила наш дом до основания, и он осыпался мелкими осколками прямо к моим ногам.

   Моя мать хочет, чтобы я попросила прощения у ее любовника. Иначе назвать этого человека не могу. Не бывать этому никогда.

   - Лида! - строго закричала бабушка. - Ты что творишь с девками своими? Мало я тебя порола в детстве?

   Она, разгневанная и красная, появилась в коридоре и решительно двинулась к маме и ее любезному.

   - Семен, хватит в нашем доме смуту наводить. Попугал и достаточно. Давай, иди вещи распаковывай обратно.

   - Бабушка! - вскрикнула я.

   - Давай, Сема, оставайся. Ты уйдешь, а эти тут передерутся между собой, - ее слова звучали мольбой, - они родные мне, плохого им не хочу. Оставайся.

   Отчим торжествующе посмотрел на меня и поцеловал маму в лоб.

   - Пойдем, Лида, вещи разбирать.

   - Семочка! Правильно, мой хороший, правильно, - она разулыбалась сквозь слезы и вцепилась в него.

   - Тогда уйду я.

   - Рита! - вскричала бабушка.

   - Не могу видеть, что вы тут творите.

   Я ворвалась в комнату и стала быстро собираться. Наспех одевалась, путая пуговицы и срывая молнии. Кое-как застегнула на себе куртку и выскочила в прихожую.

   - Риточка, ты-то чего удумала? Рита!

   - Все нормально, бабушка. Я в институт.

   - Рано еще же...

   - Ничего, прогуляюсь воздухом, подышу...

   Я спешно завязывал шнурки, чуть не разрывая их пополам.

   - Не бойся, бабуль, я из своего дома никуда не уйду. Нам с Дашкой эта квартира от отца досталась. Он хоть и ходок, зато смог жилье заработать, в отличие от некоторых!

   Последнее я сказала в полный голос. Затем встала и прокричала так, чтобы все слышали:

   - А деньги мои позорные так и не вернул.

   Как только входная дверь за мной захлопнулась, я села на ступеньку и расплакалась. От бессилия что-то изменить, от обиды и от несправедливости. Мне было больно и горько понимать, что все это случилось именно со мной. Тяжело осознавать, что собственная мать предпочла тебе какого-то мужика, недостойного и лживого. Я ведь всегда желала ей добра и была непротив замужества. Но не такого счастья я для нее хотела, совсем не такого.

   От стресса и недосыпа я ощущала себя выжатой как лимон. Желудок возмущенно заурчал, требуя еды. Вчерашний заработок я отдала Семену и оставалось только надеяться, что в моей сумке еще остались деньги. Покопавшись в ней, я обнаружила полторы сотни. На дорогу и легкий обед хватит, а вечером снова будет зарплата.

   День выдался донельзя ясным и теплым. Как будто мне назло солнце вынырнуло из-за туч и ярко светило на, отвыкшую от тепла, землю. Люди весело улыбались, смеялись, переговаривались между собой. Вместе с природой оживали и они. Наверное, сегодня только у меня было сумрачное настроение.

   А чему мне радоваться? Вон даже стекло проезжающей мимо машины говорит об этом. Стоит только на меня взглянуть и сразу понятно, что у этой девушки не все в порядке. Неумытая, нечесаная, глаза красные, руки сложены в плотный замок на груди. Не завидую тем, кто меня видит.

   Я раз за разом прокручивала в голове все случившееся и никак не могла понять, почему мама так поступила. Когда наступил тот момент, сделавший меня и Дашку неважными для нее? Неужели так просто променять родных детей на чужого мужчину?

   Помню тот день, когда Семен впервые появился в нашей семье. Отчим был при параде - нарядный, с цветами и конфетами. Вежливо разговаривал с нами, делал комплименты бабушке. Расспрашивал меня об учебе и о том, куда я хочу поступать, даже помощь предлагал, если решусь идти в его вуз. Мама тогда была очень счастливой. Она весело порхала по кухне, суетилась, готовила на стол, что-то негромко напевала под нос. Ее лучшее красное платье и туфли на высоком каблуке восхитили нас всех. Никогда после я не видела ее такой красивой.

   А потом настали привычные бытовые будни. Новый член нашей семьи сразу же проявил себя не лучшим образом. Сначала он жаловался на недожаренные гренки, потом на открытую форточку, Дашкины сандалии в коридоре, на саму Дашку, потому что она громко плакала и на меня, резкую, грубую и неблагодарную.

   Я пыталась найти с ним общий язык. Честно. Пробовала интересоваться его научными работами, беседовала с ним. Однако, для первого оказалась слишком глупа, а для второго слишком груба. Семен списывал все на мое плохое воспитание и неуважение ко всем подряд. "Наверное, она в твоего первого мужа, Лидочка", - часто повторял он. А мама только отвечала: "Она очень на него похожа". И здесь я не могла ей перечить - похожа на отца, как две капли воды.

   Кое-как перетерпев первую пару, я привела себя в порядок и отправилась пообедать. Мой институт носил гордую, но слишком неприличную аббревиатуру. Обычно студенты коверкали ее на свой лад.

   Располагалась альма-матер довольно далеко от дома и каждое утро мне приходилось втискиваться в переполненный автобус, чтобы до нее добраться. Но к этому я привыкла. Как и к тому, что через год неизбежно получу диплом и всю оставшуюся жизнь буду сводить дебет и кредит.

   Цифры я ненавидела всей душой, с самых ранних лет. Математика всегда была моим проклятием, действие которого, похоже, будет пожизненным. Поступление на специальность бухучета было мерой вынужденной. Я подала документы туда, куда меня приняли на бюджет, да и сама не могла понять, кем хочу стать в будущем. В семнадцать лет жизнь кажется ярким калейдоскопом бесконечной ленты событий. Ты считаешь себя вечной и всемогущей, не думаешь о завтрашнем дне. Разве может человек без особых склонностей в таком юном возрасте понять, что ему нужно? А раз талантами природа меня не одарила, пришлось слушать бабушку с мамой.

   Это уже после я поняла, чем маркетинг отличается от менеджмента и что вся философия сводится к одному. А в семнадцать все эти слова были для меня на одно лицо. Но, в итоге, жизнь быстро поставила меня на место - начались проблемы с деньгами, серьезно заболела бабушка, маму уволили с престижной работы, а я вышла в переход с листовками. Правда оказалась страшнее и я к ней привыкла. Отбросила мечты подальше и начала просто зарабатывать себе на жизнь.

   Так делают все, такое случается с каждым.

   Очередь в столовой казалась нескончаемой. Студенты следовали классическому представлению и были донельзя голодными.

   Я взяла чек и стала в очередь. Даже не удивилась, что передо мной человек двадцать. Этот день просто не создан быть хорошим.

   Впереди мило щебетали две девушки на высоченных шпильках. На их фоне я казалась еще серее и незаметнее.