Фея особого назначения (СИ) - Лозовская Адель

Я же старательно конспектировала материал и сидела как мышка, изредка поглядывая на Даню и ловя себя на мысли, что мне нравится смотреть на его сосредоточенный профиль, когда он о чем-то думает. Иногда объект моего наблюдения уделял внимание и мне, причем таким же точно образом.

И когда прозвенел звонок, я вполоборота развернулась к Бельскому, ожидая дальнейших действий с его стороны.

— Пойдем? — сказал Даня, закрывая конспект и отодвигая его в сторону. — Или тебе еще в дамскую комнату нужно, носик припудрить?

— Потом схожу с тобой за компанию. Мы же в один с тобой ходим, женский, ты что, забыл?

— Конечно забыл, — хохотнул Бельский, спускаясь по ступенькам из аудитории в общий коридор. — У меня память как у рыбки: несколько секунд. Раз… два… А ты вообще кто?

— Никто. Совесть твоя, заблудшая! Пришла тебя навестить, малохольного!

— Это хорошо, что пришла, — Даня лихо поклацал кнопками аппарата, после чего машина звонким гулом подтвердила свою готовность к выполнению поставленной задачи. — Без тебя мне было так тоскливо и одиноко, что прям волком вой! Держи за это кофе.

— А мне нальешь, Бельский, раз звал меня? — приятный баритон раздался у меня над ухом, и только закалка, полученная в общаге, позволила не заорать и не плеснуть горячую жидкость из стакана прямиком в ухмыляющееся лицо незаметно подкравшегося гада!

— Нет, Волков, не налью, — Бельский хмуро уставился на накаченного парня с короткой стрижкой. Тот был в кожаной куртке, штанах цвета хаки и вызывающе начищенных берцах. — Мы бедные студенты, и кого попало не угощаем! Зачем пришел?

— Алису повидать и парой слов с ней перекинуться. Позволишь? Верну в целости и сохранности.

— Если Алиса не против, то почему бы нет? — Бельский одним глотком выпил обжигающий кофе, смял ненужный стаканчик и выкинул его в специально приготовленную для этого урну. — Пообщаешься?

— Пообщаюсь! — сказала я и, дружески похлопав Волкова по плечу, указала ему на свободную скамейку, не желая обсуждать важные темы у автомата. В ногах правды нет!

— Какой у тебя воинственный молодой человек! — крепыш кивнул в сторону Дани, недовольно пожирающего глазами того, кто посмел нарушить его грандиозные, по всей видимости, планы. — С таким ухо надо держать востро, а то ненароком прибьет в темной подворотне без суда и следствия.

— Бельский не мой молодой человек, а свой собственный, — мягко поправила я Волкова, забавляясь поведением Дани. После пар проверю лунный календарь. Ночное светило лихорадит, как пить дать! — У меня уже есть парень, и второй мне точно не нужен.

— Парень, которого никто не видел… Алис, надеюсь, что он все-таки существует, иначе тебе стоит показаться к врачу или придумать отмазку получше, чтобы к тебе никто не приставал.

— Он есть, просто… Он старше меня, и я не хочу ненужных разговоров и обсуждений за спиной! — призналась я Волкову, не забывая пить ту вяжущую субстанцию, что называют здесь кофе. Нагло врут! — Свят, ты за этим ко мне пришел? О парнях поговорить?

— И о них в том числе, — Волков слегка потрепал меня по голове, наслаждаясь перекошенным лицом сжавшего кулаки Бельского. — Не могла бы ты позвонить Марине и узнать, как у нее дела? Она не вышла вчера на работу, и я беспокоюсь, все ли с ней в порядке.

— Все настолько плохо, Свят? — озадачилась я, и понурый кивок парня был мне ответом.

Своих друзей я могла пересчитать по пальцам одной руки. И Марина со Святом относились к числу тех, кому не повезло попасть в их список. А мне не повезло наблюдать за их внезапно вспыхнувшей любовью и столь же быстрым расставанием, которое задело и меня. Мне не пришлось выбирать чью-то сторону: Волков принял удар на себя, появляясь в моей жизни лишь тогда, когда случалось нечто экстраординарное.

Такое, как невыход на работу трудоголика Марины.

Нонсенс и небывалый прецедент.

Как и то, что кое-кто следит за бывшей всеми доступными средствами!

— Информация точная?

— Стая никогда не врет своему вожаку, Алиска, — Свят вращал в руках потертый портсигар, словно это артефакт от любых неприятностей, а также способ избавиться от всего, что тяготит и неволит. Но это был всего лишь портсигар. — Мне нужна твоя помощь, Алиска. Ты знаешь ее как никто другой. И я переживаю, все ли с ней в порядке. Ты мне поможешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А куда я денусь? — сказала я, попытавшись по-дружески приобнять Волкова, но у меня не получилось дотянуться до его правого плеча. Наблюдающий за этой картиной Бельской побагровел, сжал кулаки и сделал шаг в нашем направлении.

Вот только сцен ревности мне сейчас не хватало!

Достала телефон и ввела номер, который знала наизусть.

Нет ответа.

Набрала другой, что знали только я и родственники Марины.

Нет ответа.

Остался один только способ.

Неприятный и энергозатратный.

Но по-другому я поступить не могу.

Пальцы ложатся на виски, глаза закрываются.

Темнота внутри вздрагивает и медленно рвется на части, давая дорогу огненному цветку, что растет внутри и раскручивается по спирали.

Линия за линией, штрих за штрихом.

Представляю Марину, ее образ.

Зеленоглазую шатенку с длинными вьющимися волосами и кошачьей пластикой, такую хрупкую на вид и сильную внутри.

Она решилась пойти против правил, зная, чем это грозит.

И проиграла, ни о чем не жалея.

Моя героиня, которую мне предстоит найти.

Красная плеть раскручивается, подобно ненасытному вихрю, разлетается на тысячи горящих осколков, впивающихся во все, до чего могут дотянуться.

Но здесь только я…

Боль заполняет сознание, и я кричу.

Громко, с надрывом, но легче не становится.

И у меня нет сил противостоять тому, что я породила.

Глава 3

Игорь не мог долго переносить общество Александры Николаевны.

Даже такое: разделенное трибуной и несколькими рядами аудитории.

Его раздражало всё в этой женщине: голос, внешность, чувство вкуса и ложь, что сочилась из нее, подобно соку из березовой ветки: капля за каплей, слово за словом.

И ненависть Игоря росла, стоило ему только увидеть вызывающую столь бурную реакцию преподавательницу и прочитать в ее глазах понимание того, что она знает причину такого отношения к ней Проскурина.

Поэтому и ничего не предпринимает, видя, какие буйства творятся, когда эти чувства выходят наружу.

Цунами желчи, что не приносит удовлетворения Игорю.

Скорее, наоборот.

Опустошает и рвет душу в клочья.

Или то, что от нее осталось.

Проскурин поморщился, чувствуя странное жжение в области запястья.

Настойчивое и пульсирующее.

На здоровой руке.

Неужели к дождю?

Когда неприятные ощущения достигли своего пика, и игнорировать их, ожидая, что все пройдет само собой, больше не представлялось возможным, Проскурин с раздражением отдернул рукав персикового джемпера и с шумом выдохнул: получилось!

На его запястье пульсировала татуировка, отдаленно смахивающая на раздавленного паука, что хорошо готовился к зиме, но не сумел дожить до этого времени года.

И теперь он сигнализировал радостному Игорю, что плакальщица нуждается в помощи своего хозяина.

Так что Проскурину стоит бежать с ненавистной пары со всех ног, если хочет, чтобы у него и дальше был фамильяр.

Иначе придется искать себе нового, что никак не входило в планы Игоря: он еще со старым толком не разобрался!

Проскурин быстро сложил вещи и покинул аудиторию, поймав напоследок недоуменный взгляд Яны и удивленное выражение лица Александры Николаевны, для которой подобное поведение Игоря оказалось в новинку.

До сегодняшнего дня подобной выходки друг Бельского себе не позволял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И не особо расстраивался по этому поводу: все бывает в первый раз!

Под звонок окончания перерыва Игорь вприпрыжку выскочил из главного корпуса, постепенно переходя с быстрого шага на бег.

Благо его дом находился недалеко от стен вуза, что придавало Проскурину уверенности в том, что поспеет вовремя.