Божественные истории - Феликс Кривин

Но кит уже разуверился в боге.

— «Молись», «молись»! Тут не то что дадут — отнимут последнее! Тьфу на тебя! — И кит пустил на пророка струю.

Но Иона уже твердо стоял на земле.

— Заткни фонтан, — презрительно бросил Иона.

ИОВ

— Любит!

— Не любит!

— Любит!

— А вот и не любит! — сказал сатана и показал богу язык.

— Ну почему же? — запротестовал господь. — Почему ты думаешь, что Иов меня не любит? Живет он как положено, соблюдая заповеди, не ропщет…

Сатана рассмеялся:

— А чего ему роптать? У него одних овец семь тысяч, да верблюдов тыщи три, да волов, да ослов… Ну ты, батя, сам посуди: разве можно роптать при таком состоянии?

Аргументы бога были исчерпаны.

— Отыди от меня, сатана! — крикнул он и перекрестился.

— Не отыду! Ты сам знаешь, что я прав.

— Ну хорошо же! — сказал господь. — Тогда смотри!

И он сжег все имущество Иова. Но не возроптал праведный человек.

— Бог дал, бог и взял, — сказал он, как было написано в Библии.

Сатана смутился.

— Твоя, батя, взяла. С меня причитается.

— Нет, ты еще посмотри! — ликовал господь.

И он уничтожил семью Иова.

— Бог дал, бог и взял, — твердил несчастный праведник.

— Еще смотри!

И бог поразил Иова всеми болезнями, какие оказались у него под рукой.

— Хватит! — возопил сатана, и слезы потекли по его нечестивой роже. Любит он тебя, любит, потому что дурак! Разве можно так измываться над человеком?!

СВЯТОЕ СЕМЕЙСТВО

И взял Давид Авигею, жену Навала, и сделал ее своей женой, И еще взял Мелхолу, жену Фалтия, и сделал ее своей женой.

И еще взял Вирсавию, жену Урии Хатеянина, и сделал ее своей женой.

И говорили Давиду:

— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто твоя жена.

ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ

— Возлюбленный мой бел и румян, краше десяти тысяч других. Не видали ли вы того, которого любит душа моя?

— Проходи, проходи, некогда тут с тобой!

— Голова его — чистое золото, кудри его волнистые, черные, как ворон. Глаза его — голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве. Щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений. Уста его — сладость, и сам он — любезность. Не видали ли вы того, которого любит душа моя?

— Сказано — проходи! У нас таких, как ты, целый гарем.

Суламифь не уходила. Она стояла перед служителями гарема и говорила им о своей любви.

— Что яблонь между лесными орехами, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей. Он взял меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь.

Евнухи переглянулись.

— Ты, девчонка, что знаешь ты о любви?

— Любовь — это песня. Любовь — это песнь песней.

— Песня, говоришь?

— Большие воды не могут погасить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатства дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением.

— Ладно, насчет этого ты нас не учи — мы при этом деле приставлены. Давай проходи!

Суламифь прошла.

Евнухи умостились на мягких подушках и настроились на лирический лад:

— Любовь… оно, конечно… любовь… Давай говорить как мужчина с мужчиной…

ПРИТЧИ ЦАРЯ СОЛОМОНА

— Лучше открытое обличение, нежели тайная любовь!

Прежде подданные тайно любили царя, но, услышав такую притчу, перешли к открытому обличению:

— И это называется царь!

— Подумаешь — Соломон Мудрый!

— Считает себя мудрым, а на самом деле дурак дураком!

Подданные обличали вовсю. Они не щадили ни Соломона, ни его жен, ни его роскошных хрромов. Они перемывали косточки царя, как перемывают грязную посуду.

И тогда Соломон сказал еще одну притчу.

Он сказал:

— Кто хранит уста свои, тот бережет душу свою, а кто широко растворяет рот, тому беда!

И подданные захлопнули рты.

Подданные замолчали.

Подданные по-прежнему тайно любили царя.

НОВОЗАВЕТНОЕ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Синедрион — это было такое учреждение.

Фарисеи — это была такая иудейская секта.

И вот вызывают в учреждение одного фарисея, — Говори, — говорят, — что знаешь.

За столом сидят иудейские первосвященники, на почетных местах:

(ИРОД и ПОНТИЙ ПИЛАТ) — римские наместники Иудеи Испугался фарисей.

— Я, — говорит, — ничего не знаю.

— Знаешь, знаешь, — убеждают его судьи синедрионские. — Это касается дела Иисуса Христа. Помнишь, было такое громкое дело?

(ИИСУС ХРИСТОС…) Ну что о нем можно сказать?

Мнется фарисеи, не знает, как уйти от ответа.

— Да ты не бойся, — улыбается Понтий Пилат. — Ты-то здесь ни при чем, твоя хата с краю.

Ну, если с краю, тут уж стесняться нечего.

— Дело было так, — говорит фарисей. — Сначала появился Предтеча. Этот, Иоанн, которого потом называли Крестителем, Когда началось избиение младенцев, он удалился в пустыню…

(ПРЕДТЕЧА) — это был крестный Иисуса Христа.

(МЛАДЕНЦЫ) — это были такие преступники.

— И вот, значит, удалился этот Иоанн в пустыню и стал вопить гласом вопиющего:

«Идущий сзади меня идет впереди меня!» Народ, конечно, был озадачен: как это — сзади и вдруг впереди? А он, Иоанн, воспользовался замешательством — и давай всех крестить направо и налево. Попался ему Иисус- он и его окрестил.

Фарисей быстренько перевел дух и продолжал с увлечением:

— Потом появились еще апостолы. Ну, эти всё ссорились между собой, особенно Фома и Иуда. Иуда поцеловал Христа, а Фома не хотел, и его за это называли Неверным… Мария Магдалина тоже с ними была.

Слушают судьи синедрионские, на бумажки записывают:

(ФОМА и ИУДА) — христовы апостолы, (МАГДАЛИНА) — христова невеста…

— Так и ходили они, — продолжает фарисей. — Впереди — он, учитель, а за ним — они, ученики. Никто на них не обращал внимания… Но когда они стали отделять овец от козлищ…

(ОВЦЫ) — это были такие праведники.

(КОЗЛИЩА) — это были такие грешники.

— …так вот, когда они стали отделять, тут наш брат фарисей не выдержал.

«Братцы! — крикнул фарисей Савл — тот, который впоследствии стал апостолом Павлом. — Пошли побивать камнями христиан!» Ну, мы и пошли…

— Хватит!

Председатель разбил графин и замер в зловещей позе. Фарисей посмотрел на него и обмер: перед ним стоял АПОСТОЛ ПАВЕЛ.

Тут же в зловещих позах сидели АПОСТОЛ ПЕТР, ИОАНН БОГОСЛОВ, НИКОЛАЙ УГОДНИК — все до одного — честные христиане.

— Господа, — пробормотал фарисей, — куда я попал? Разве здесь не синедрион?

— Нет, — сказал Павел, — здесь не синедрион. Здесь совсем другое учреждение.

— А почему здесь Ирод? И Понтий Пилат?

Ирод и Понтий вскочили со своих мест:

— Во имя отца и сына и святого духа!

(ОТЕЦ, СЫН и СВЯТОЙ ДУХ) — это была такая святая троица.

— Господа фарисеи! — сказал фарисей и тут же поправился:- Господа христиане!

Все, что я тут сказал, прошу считать недействительным!

Тогда поднялся Иоанн Богослов:

— Ну зачем же недействительным? Документ есть документ. Я откровенно скажу, — Иоанн заглянул в свое Откровение, — у нас мало материалов об Иисусе Христе. Нам пригодится то, что вы рассказали. Только признайтесь: от кого слышали?

— Кажется, от Матвея.

— Так и запишем: «От Матфея».

— И еще от Луки, — сказал фарисей, поспешно называя своих знакомых.

— Так и запишем: «От Луки».

— А куда меня? — спросил фарисей, дрожа от страха и раскаяния.

— Тебя-то? Тебя никуда. Можешь идти.

Фарисей перекрестился.

ДАРЫ ВОЛХВОВ

Добрые волхвы шли с самого востока и по пути объявляли каждому встречному:

— А мы видели звезду! Только, пожалуйста, пусть это останется между нами…

И они поясняли, что это — звезда будущего иудейского царя, к которому они сейчас и направляются, чтобы вручить ему свои дары. Правда, пока что он просто младенец Иисус, но у него, говорили волхвы, все в будущем.

Встречные встречали других встречных и, между прочим, делились свежей новостью:

— Вы слыхали?

— Да, да, уже все говорят…

— Будущий царь!

— А как же наш Ирод?

Ирод — царь настоящий и в силу этого настроенный против всякого будущего — отнесся к сообщению с должным вниманием.

— Приведите ко мне этого самозванца! — приказал он своим людям. — Откуда? Я не знаю, откуда! Идите за этими… они покажут дорогу.

Добрые волхвы шли к царственному младенцу, а за спиной у них были дары, а также люди, приставленные к ним Иродом, — А мы видели звезду! — объявляли волхвы.

— А мы видели звезду! — ликовали волхвы. И шли за своей путеводной звездой — путеводные звезды царя Ирода…