Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде - Александр Плетнёв

Какова скорость мысли? Кто-то романтично заявляет, что скорость мысли быстрее скорости света, потому что мысль рождается мгновенно, и, дескать, эта пока неизведанная переменная наш будущий проводник к далёким и неизведанным галактикам.

В свою очередь учёные довольно точно измерили максимальный порог скорости прохождения импульса по нервным волокнам человеческого тела — всего лишь 250 км/час. Поэтому, в общей совокупности — скорость человеческой реакции весьма медленный процесс. Мгновенно родившаяся мысль должна себя реализовать — то есть дойти из родивших её глубин мозга до периферийных, исполняющих органов.

Корабли американской эскадры, объединённые в единое целое с помощью БИУС, «договаривались» между собой гораздо быстрее, чем управляющие ими люди. Человек выступал скорее сдерживающим фактором, внося сумятицу в алгоритмы и приоритеты электронных «мозгов». Речевой аппарат гомо сапиенс не успевал за сформированными в голове приказами. А уж движение рук и ног добавляли те секунды запаздывания, которые могли привести прекрасно налаженную военную машину к гибели.

Среди тысячи мыслей, сразу (за каких-то пару, тройку секунд) посетивших голову вице-адмирала Эдгара Хоувэла, ярче выделялась одна:

«ОТКУДА ОНИ ВЗЯЛИСЬ? Как система дальнего обнаружения (все эти ИЗС разведки, самолёты ДРЛО, корабли РЛД) могла подпустить так близко такое крупное соединение»!!!

Вице-адмирал жадно вглядывался в бинокль. Тёмные силуэты огромных кораблей напоминали доисторических динозавров, ужасных и одновременно прекрасных своими заточенными на агрессию линиями.

Мужчины вообще повёрнуты на военных железках. Девочки никогда их (мужчин) не понимали: «ну что может быть красивого в угловатых, абсолютно бездарно и невзрачно выкрашенных, с торчащими туда-сюда железками, тяжёлых… утюгах»? Не могли они понять эту жёсткую архитектуру, включающую в себя мощь, защиту, умение не только перемещаться в четыре стороны света, но разить вокруг себя, давая ощущение неуязвимости и могущества.

Колотящиеся мысли в голове адмирала сходились теперь на втором чётко сформировавшемся вопросе — «КТО? Кто сейчас воюет линкорами? Последний раз в бою линкоры применяли Соединённые Штаты. Господи, да там не один крупный корабль! И что, кто-то расконсервировал, вывел с последних приколов корабли-музеи? „Огайо“, „Миссури“, „Нью-Джерси“? Террористы? Офицерский переворот? Невозможно! — Не-воз-мож-но»!!!

Прошло всего полминуты с того момента, как прозвучала команда «Боевая тревога». Вице-адмирал, с щемящей тоской в груди наблюдал за чужой эскадрой. Он попытался сосчитать многочисленные малые корабли, сопровождавшие линкоры, когда его замершее сердце, казалось, ухнуло куда-то вниз — чужая эскадра окрасилась всполохами выстрелов. Прекрасно было видно в бинокль, как нос ближайшего крупного корабля накрывало пеной накатывающей волны. В это время производился залп главным калибром, (а чем же ещё, черт побери!) и снаряды с пороховыми газами пробили перехлёстывающую волну, словно пробкой из бутылки шампанского, в искрящихся брызгах вырываясь несущейся смертью в его сторону.

«Я ещё сплю, — Хоувэл, почему-то не верил в то, что уже стало происходить, — это просто сон, просто страшный сон»!!!

Он до последнего надеялся, что неизвестные ответят на панические запросы американцев по радио и недоразумение разрешится.

В следующую секунду уши заполнил звук приближающихся снарядов. Эдгар Хоувэл поморщился. Звук, тысячами орущих кошек, раздирал перепонки. Ему почему-то пришло именно это сравнение — орущие кошки!

«Ненавижу кошек», — подумалось ему, когда у правого борта авианосца встали огромные столбы воды.

ДЗВИ-ИНГ!!! Один из снарядов срикошетил о борт, взорвался в воздухе у кормы, обдав осколками, колыхнув ударной волной, стоящие на палубе самолёты.

Ещё один жуткий удар!!! Офицеры на мостике невольно присели, когда над ними, где то выше в надстройке хлопнул, заложив уши, взрыв. На несколько минут оглохнув, они не слышали, как десятки осколков пробивают обшивку и переборки. Они увидели уже результат — рвущийся металл, дробящийся пластик, разлетающееся стекло и кровавые брызги. Искрила и дымила измочаленная аппаратура, терзаемые болью люди катались по полу, сползали по стенкам и стойкам аппаратуры, широко открывая рты, сначала в немом крике, потом всё громче и громче.

«Да кто же это!!? Китайцы сюда не доходят. Русские? Сумасшедшие союзники-англичане»? — Вице-адмирал стоял на мостике, даже не сдвинувшись с места. Казалось, что он и не заметил, как вся эта смертельная шрапнельная вакханалия просвистела мимо. Отметая каждое предположение, Хоувэл смотрел, как вверенное ему соединение рвут на части.

Корабли шли порой среди сплошных стен вздымающихся водяных столбов, окрашиваясь частыми вспышками и дымными шапками, выплевывая смертельное «своё» и принимая убийственное «чужое», вздрагивая залпами и сотрясаясь раздираемыми взрывами.

Авианосцу с первым залпом неприятеля повезло — фактически ни одного прямого попадания. А вот кораблям сопровождения….

Головной крейсер горел, черно дымил, потеряв ход. Не имея возможности маневрировать, он стал лакомой мишенью, и минуты его были сочтены. Следующие за ним пять кораблей эскорта резко рыскали по курсу, то влево, то вправо. Казалось их вот, вот накроет, но они словно неуловимые виртуозы всякий раз избегали накрытий, лишь принимая тонны воды на палубы и залётные осколки в надстройки от близких накрытий. Несчастные надводные скорлупки, вырываясь из водяного плена, снова и снова пытались настроиться на атаку.

Кораблям эскорта, идущим с правого траверса авианосца, досталось ещё больше. Один фрегат, зарывшись в воду носом, задрал высоко корму и беспомощно молотил воздух винтами. Второй, получив в надстройку ужасающий полуторатонный снаряд, только от одной кинетической силы удара перевернулся и теперь торчал над водой поплавком острого киля. Крейсер УРО горел от носа до кормы. Браун удивился:

«Что там так может гореть — виниловое покрытие палубы? Не должно»!!!

Было видно, как от «Тикондероги» отлетают рваные, дымящиеся куски, сотрясая взрывами несчастный корпус, выбрасывая в небо новые сгустки пламени.

Идущие сзади по правому и левому траверсу фрегаты УРО типа «Оливер Перри» и эсминцы «Арли Бёрк» получили меньше повреждений. Постоянно маневрируя противоартиллерийским зигзагом, фрегаты, пульсируя вспышками носовых артустановок, выпустили и первые ракеты. Следом, наконец и эсминцы — по максимуму: раскручивая барабанные пусковые установки, покрыв палубы и надстройки сизым дымом стартовых двигателей противокарабелок, выплёвывали их с секундными интервалами, одну за другой.

Две эскадры шли на встречных курсах. Корабли неизвестных широкой дугой охватывали авианосное соединение по фронту. Скоростные эскадренные миноносцы и лёгкие крейсера, вырвавшись далеко вперёд от крупных кораблей, заходили на американское соединение по флангам. Удары наносились в упор. Расстояние между противниками стремительно сокращалось до мёртвой зоны американских ракет. Фактически рассчитанные на загоризонтный захват целей, американские системы наведения просто не видели противника, компьютеры не успевали произвести расчёт целеуказания. Безуспешно пытаясь индефицировать цели, системы прекращали работать, оставляя корабли фактически не способными к атаке и обороне. Операторы запускали ракеты в аварийном режиме принудительно, рассчитывая, что те произведут захват цели в полёте, надеясь, при таком тесном сближении с вражескими кораблями, на чёткую работу системы «свой-чужой». Но вероятность попаданий уменьшалась с прогрессией к расстоянию до мишени.

Тем не менее, с первыми запусками ракет и торпед, американцам удалось поразить несколько кораблей противника. Семь авангардных эсминцев и лёгкий крейсер атакующих, получив прямые попадания, сразу вышли из строя, запылав, задымив, замедлили движение. Некоторые тонули. Но остальные загонщики, избежав каких-либо повреждений, хищной стаей пёрли вперёд на дистанцию прямой наводки, вспарывая по касательной водяные валы. Навстречу им рванули зенитные «Стандарт» — имели они, кроме стрельбы по летящим мишеням, и такой вариант применения. Однако и их мёртвая зона захвата и поражения так же стремительно подходила к критическим показателям.

Автоматическая система ведения скорострельным арт-огнём на штатовских кораблях работала почти безупречно, покрывая волны вокруг вражеских судов частыми белыми фонтанами, выбивая куски металла из подсунувшихся совсем близко вражеских эсминцев. Вот только те в ответ тоже вели бешеную, шквальную стрельбу, напирая и давя количеством стволов. Поэтому слабо защищённые башни 127-милиметровок и малая ёмкость магазина «Вулкан-Фаланкс» постепенно оставляли корабли американцев без защиты ответного огня ближнего боя.