Лола Карлайл покажет всё (ЛП) - Гибсон Рэйчел

Малыш не боялся. Он был храбрым и беспощадным, но впервые с тех пор как она забрала его у заводчика год назад, она захотела, чтобы он был ротвейлером. Большим, недоброжелательным ротвейлером, который мог оторвать человеку руки. Или яйца.

Лола вытерла слезы и подумала о коробке с сигнальными ракетами, которую нашла в каюте. Теперь они бесполезны. Оружие исчезло в огне. Но даже если бы оно не сгорело, она была недостаточно храбра, чтобы войти в ту каюту и взять его. Не теперь, когда Безумный Макс[39] лежит рядом, на кровати.

Он сказал, что является капитаном-лейтенантом, но на самом деле она не поверила ему. Он мог все выдумать. Скорее всего, он был одним из тех современных пиратов, о которых им рассказывал владелец яхты, Мэл Тэтч.

Лола развернула пашмину и обернула ее вокруг себя и собаки. Она пристально посмотрела на обгорелые остатки мостика, на звезды, усеивающие небо, и кое-где расположенные так плотно, словно они нагромождены друг на друга.

Она стиснула в ладони нож, который он ей дал. Для преступника это выглядело глупым поступком, но он, очевидно, не считал ее угрозой. Он не думал, что она использует нож против него, и, вероятно, он прав. Одно дело выстрелить в человека из ракетницы, или защищать себя в разгар сражения, а другое дело, подкрасться к кровати и перерезать ему горло, пока он спит.

Скорее всего, он вложил нож в ее ладонь, потому что знал, что сможет справиться с ней, как на протяжении всей ночи. Она все еще почти могла почувствовать его хватку на запястьях и жесткий торс, прижавшийся к ее спине. Мужчина обладал твердыми мускулами и животной силой, она не шла с ним ни в какое сравнение. Когда он второй раз схватил ее за запястья и прижал к своей груди, Лола осознала, что он может сделать с ней все, что захочет, и она не сможет ничего сделать, чтобы остановить его.

После того, как он отпустил ее в первый раз, она стояла в тени, ожидая, когда он придет за ней. Чтобы подвергнуть ее кошмару каждой женщины. Придет за ней, сорвет с нее одежду, повалит на палубу и изнасилует. Без сомнений, она бы боролась с ним. Конечно, она бы защищала себя и Малыша.

Она бы ничего не добилась в жизни, будучи пассивной. Не выжила в бизнесе, который кормится телами молодых наивных девочек, подчиняющихся мужчинам. А оставив этот бизнес, она не сидела, сложа руки, а открыла собственную компанию по продаже женского нижнего белья по почте. Большую часть своей жизни она боролась с демонами того или иного сорта, но когда Макс схватил ее и связал обрывком ее собственной юбки, она подумала, что на этот раз ей не выкарабкаться. Она была уверена, что он изнасилует ее, убьет и выбросит ее и бедного Малыша за борт, как и угрожал. Но он этого не сделал. Она все еще жива, хотя и ожидала умереть. Всхлип сорвался с ее губ, и она прижала трясущиеся пальцы к губам.

Ее пристальный взгляд опустился от звезд над головой к сгоревшему мостику. Когда он в первый раз схватил ее, она поняла, что, если переживет эту ночь, то обзаведется оружием. Предпочтительно .357 Магнумом[40], как у ее дедушки Мильтона. Но пришлось обходиться ракетницей, и теперь, когда все кончилось, она задалась вопросом, смогла бы она на самом деле выстрелить в него, как Николь Кидман в Билли Зэйна в «Мертвом омуте»[41].

Теперь, когда худшее позади, ее руки тряслись, и перед ней проносились картины из памяти. Кусочки того и обрывки этого. Она и Малыш поднимаются на яхту ради последней «закуски и коктейля» – возможно, коктейлей оказалось слишком много, а закуски маловато. Ложится спать и, просыпаясь немного дезориентированной, находит психа за капитанским штурвалом. Образ его, стоящего перед приборной панелью, Малыша, яростно тявкающего у его ног. Связывание ее собственной юбкой. Находка ракетницы. Шок на его избитом лице.

Лола вытянулась на боку на многоместном сиденье и прижала Крошку к груди. Ее бокал все еще стоял на палубе, там, где она постановила его раньше, прежде чем ускользнула в каюту, отдыхать. Она задалась вопросом, обнаружили ли уже Тэтчи, что их яхта отсутствует. Она сомневалась, потому что, хоть и казалось, что этот кошмар длится несколько жизней, время, вероятно, только приближается к утру. Тэтчи не вернутся в гавань еще около часа. Она задалась вопросом, сколько времени пройдет прежде, чем они поймут, что она тоже исчезла. Прежде, чем кто-то начнет искать ее. Прежде, чем ее семье сообщат, что она пропала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если никто в ее компании «Одежда от Лолы, Inc.» не получит от нее весточки, они не будут долго думать. Они просто решат, что она сделала свой отпуск длиннее, чем предполагалось. Некоторое время они будут просто продолжать вести бизнес как обычно, бизнес, который она открыла два года назад. Вероятно, они прекрасно справятся без нее, но ничто из этого не имело значения, поскольку от реальности сложившейся ситуации у нее засосало под ложечкой.

Выбраться с лодки невозможно. По крайней мере, не сегодня вечером. Где-нибудь есть, вероятно, спасательный плот, но она не так глупа или неразумна, чтобы бросить сорокасемифутовую яхту посереди ночи ради резиновой лодчонки. Даже если на яхте действительно псих. Она здесь застряла, и ничего с этим не поделать. С лодки не выбраться. Выхода нет. Впервые за всю ночь она оказалась по-настоящему беспомощной.

Отданной во власть течений и пирата-похитителя.

Лола проснулась, когда солнце нагрело ее левую щеку. На мгновение она забыла, где находится и почти скатилась с сиденья. Она открыла глаза – карибское солнце ослепляло – и перекатилась на спину. Сбитая с толку, она на мгновение закрыла глаза прежде, чем воспоминания вернулись к ней в одном ужасающем взрыве. От страха и беспомощности перехватило живот, и она резко села. Взглянула вниз, на свою блузку, перекрученную вокруг талии; пашмина, волочащаяся по палубе, прикрывала одну из ее голых ног. Лола заглянула через открытую дверь на камбуз, села и затянула концы красного кашемирового палантина вокруг бедер. Ее фонарь лежал на месте, а нож исчез. Она огляделась в поисках Малыша и не увидела его. Макса она тоже не видела, но зато она его слышала.

– Черт! – выругался он у управления на мостике. Смесь из испанских и английских ругательств оживила спокойный утренний воздух. Лола не говорила по-испански, но в переводе не нуждалась. Его тирада сопровождалась серией сильных ударов, как будто он колотил молотком по древесине.

Лола поднялась и проскользнула в камбуз. Утренний свет лился через окна с тонированными стеклами, и она нашла свою сумку от Луи Виттона на столе, там же, где и прошлой ночью, когда вошла сюда в поисках оружия – изнутри все вытряхнуто.

Ужас продолжался, и она закатила глаза. Мало того, что этот придурок похитил ее, он перерыл ее вещи. В этом беспорядке на столе она отыскала английскую булавку и с ее помощью заколола пашмину на левом бедре. Прежде, чем запихнуть вещи обратно в сумку, она схватила щетку и распутала волосы.

Расчесав колтуны, она прошла через салон в каюту, подзывая Малыша спокойным свистом. Блики света играли на помятом покрывале и синем ковре. Лола заглянула в главную ванную и в джакузи, бросив тень на медные детали. Она проверила шкаф и отыскала несколько мужских рубашек с принтами пальм и фламинго, висящих внутри наряду с несколькими сарафанами с тропическими узорами, но она не нашла свою собаку.

Лола бросила расческу на кушетку, вернувшись обратно в салон. Так как Крошки не было внутри лодки, он должен был быть снаружи, а если его не было снаружи... Ее мысли были прерваны еще одним, последним, сильным ударом над ее головой, и она помчалась на палубу. Если он сделал больно ее собаке, то она убьет его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она в два приема поднялась по лестнице на мостик, замерев при виде картины, открывшейся у нее перед глазами. При свете дня штурвал выглядел намного хуже: черный и расплавившийся, с большой дырой в центре. Малыш сидел посреди палубы, так неподвижно, что походил на чучело, уставившись на врага, который сидел, прислонившись спиной к планширу, ноги в черных ботинках широко раскинуты, предплечья покоятся на коленях, гаечный ключ свободно лежит в одной руке.