Тайный сыск генерала де Витта - Владимир Шигин

Переформирование Кавалергардского полка Павлу I до конца завершить так и не удалось, и подавляющая часть кавалергардских офицеров, помнивших свои недавние дворцовые привилегии и веселую беззаботную жизнь, были по-прежнему настроены к императору откровенно враждебно. Прямо противоположная ситуация сложилась в Конногвардейском полку, где все оппозиционеры были уже изгнаны, а вновь прибывшие офицеры полностью поддерживали императора. Именно поэтому к чести конногвардейцев из всей гвардии только офицеры этого полка не оказались замешанными в убийстве Павла I.

11 марта 1801 года эскадрон лейб-гвардии Конного полка, которым командовал полковник Саблуков, должен был выставить караул в Михайловском замке, где проживал император Павел со всем семейством. Полк имел во дворце внутренний караул, состоявший из 24 рядовых, трёх унтер-офицеров и одного трубача. Он находился под командой офицера и был выстроен в комнате, перед кабинетом императора, спиной к ведущей в него двери. Дежурным по караулу в этот день был корнет Андреевский.

Через две комнаты был расположен другой внутренний караул от гренадерского батальона Преображенского полка под командованием подпоручика Марина. Главный караул во дворе замка (а также наружные часовые) состоял из роты Семеновского полка. За день до этого по совету графа Палена (стоявшего во главе заговора), обвинившего конногвардейцев в «якобинстве», император удалил все эскадроны Конного полка (кроме эскадрона полковника Саблукова) из столицы.

Согласно выработанному заговорщиками плану, сигнал к вторжению во внутренние апартаменты дворца и в кабинет императора должен был дать адъютант гренадерского батальона Преображенского полка Аргамаков, которому, в свою очередь, должен был дать сигнал командир кавалергардов генерал граф Уваров, который в качестве доверенного генерал-адъютанта Павла I был дежурным во дворце в ночь с 11 на 12 марта.

Подпоручик Марин (будущий поэт), командовавший внутренним пехотным караулом, удалил верных императору гренадер Преображенского лейб-батальона. Верный императору полковник-конногвардеец Саблуков по приказу великого князя Константина Павловича также был отозван из дворца и назначен дежурным полковником по полку.

Семеновцы заняли все подходы ко дворцу и все его внутренние коридоры и проходы. Сигнал был подан, пьяные заговорщики (братья Зубовы, генерал Бенигсен и другие) ворвались в комнату императора, а затем Скарятин, офицер лейб-гвардии Измайловского полка, снял висевший над кроватью собственный шарф императора и задушил его. Когда в комнату ворвались конногвардейцы, было уже поздно…

На следующий день под прикрытием кавалергардов во дворец прибыл великий князь Александр Павлович. Нижние чины и офицеры лейб-гвардии Конного полка отказались присягать Александру; лишь только когда им был показан труп Павла, присяга состоялась… Первые дни после воцарения нового императора офицеры Конного полка держались в стороне и с таким презрением относились к заговорщикам, что произошло несколько столкновений, окончившихся дуэлями.

Что касается де Витта, то он в перевороте никакого участия не принимал. В известных на сегодня списках заговорщиков его фамилии никогда не было. Да и не имел граф никаких личных причин таить обиду на своего императора.

По большому счету для кавалергардов де Витт был чужаком, присланным к ним для «оздоровления» из Конногвардейского полка, с которым у кавалергардов давно были весьма натянутые отношения. К моменту переворота де Витт находился в Кавалергардском полку всего три месяца и за это время, разумеется, ещё не смог стать своим. Кроме того, как известно, конногвардейцы считались (и на деле оказались) единственно до конца верными Павлу, тогда как кавалергарды, наоборот, были в первых рядах убийц императора. Думается, что служить в кавалергардах де Витту было нелегко и морально. Вряд ли у него было там много друзей, так как большинство офицеров полка считали его любимчиком императора и относились соответственно.

Как ни странно, но государственный переворот пошел де Витту на пользу. Уже 16 марта его снова производят в новый чин, на сей раз в ротмистры. Здесь, по-видимому, сыграли роль сразу два фактора.

Во-первых, в те дни получила повышения в чинах большая группа гвардейских офицеров, причем как принимавших непосредственное участие в перевороте, так и не принимавших. Новый император, таким образом, «рассчитывался» с гвардией за услуги по занятию трона.

Во-вторых, дав де Витту новый чин, Александр I сигнализировал его отчиму, что российская власть по-прежнему благосклонна к нему и ценит своего польского союзника. А награды продолжали сыпаться на молодого кавалергарда как из рога изобилия. В октябре этого же, 1801 года всего на двадцатом году от рождения де Витт производится в полковники и принимает под команду самый элитный и престижный 1-й эскадрон Кавалергардского полка. И все это – не участвуя ни в одном сражении и не покидая Петербурга! Принимая во внимание влияние Потоцкого-Щенсного и старания матери, все же думается, что и сам Иван де Витт служил по-прежнему достаточно прилежно и старательно.

Биографы де Витта немного знают о его первых петербургских годах. Думаю, что не буду далек от истины, если предположу, что молодой красивый полуполяк-полугрек с прекрасным знанием французского языка и с прекрасными аристократическими манерами, умный и легкий по характеру, при этом ещё и очень богатый, был желанным гостем всех великосветских салонов и балов.

В кавалергардском полку существовала давняя традиция отмечать производство офицеров в новый чин своеобразным способом. Герой торжества нанимал похоронный катафалк, на который устанавливался гроб, доверху заполненный бутылками с шампанским. Вокруг гроба торжественно рассаживались участники празднества и начинали хором распевать похоронные песни, не забывая при этом опустошать содержимое гроба. Катафалк тем временем объезжал весь город. Периодически он останавливался, и тогда развеселые офицеры заставляли зазевавшихся прохожих пить вместе с ними. У нас нет информации, что де Витт участвовал в подобных мероприятиях. Однако у нас нет и никаких данных, что он в поездках на катафалке не участвовал.

Скорее всего, де Витт, как и всякий уважающий себя молодой кавалергард, веселился наряду со своими товарищами, восседая у гроба, забитого льдом и шампанским, и распевая печальные псалмы под грохот вылетающих пробок.

Однако обстоятельства заговора гвардейских офицеров против императора и его ужасная смерть, вне всяких сомнений, потрясли молодого де Витта. Он просто не мог не задуматься над тем, как легко горстка мятежников может переменить власть в такой великой державе, как Россия. Мы уже никогда не узнаем, о чём именно думал молодой граф, но о выводах его раздумий можем определить с определенной уверенностью – государственная власть должна уметь защищаться от подобных заговоров, и для этого нужны особые специально подготовленные люди. Как знать, может быть, именно после смерти императора Павла и начала выкристаллизовываться идея де Витта о секретной службе, действующей во благо России и стоящей на защите императора…

Но и это не все. Мы не знаем всех обстоятельств непринятия участия в заговоре против императора молодого де Витта, но именно тогда кавалергардский ротмистр на деле продемонстрировал свою безграничную преданность российскому престолу. Разумеется, на словах эту преданность демонстрировали все офицеры гвардии. Что касается де Витта, то он её доказал, причем в самый критический момент, в то время как для большей части гвардии участие в мятеже казалось не только и не столько благом для России, как возможностью обеспечить себе карьеру при новой власти.

Отметим, что достойное поведение де Витта не осталось незамеченным представителями правящей фамилии и было оценено по достоинству. Причем оценено не только вдовой покойного императора, но, как это, быть может, на первый взгляд покажется странным, и вступившим на престол Александром Первым. Последний прекрасно разбирался в людях, и преданный династии офицер был ему значительно ближе, чем те, кто ради карьеры только что поднялись на мятеж против его отца, а потом, как знать, быть может, при определенных обстоятельствах выступят и против него. Увы, но во все времена по-настоящему преданных людей не так уж и много…

Повторюсь, что никакой информации о конкретном поведении де Витта во время мятежа у нас нет, слишком незначительной был он тогда фигурой, чтобы попасть в анналы истории. Но то, что из офицеров, не участвовавших в заговоре, де Витт был выделен особо, наводит на определенные предположения. По авторской версии, молодой ротмистр вполне мог узнать о затеваемом свержении Павла от проговорившихся офицеров-кавалергардов, а узнав, предпринять попытку известить императора, а может, и наследника, о готовящемся перевороте, однако это ему не удалось. Возможно, де Витт был изолирован сослуживцами. И хотя, повторюсь, никаких исторических доказательств этому нет, последующие события в целом делают данную версию весьма правдоподобной.