Демонология Древнего Китая - Ян де Гроот

А в вышедшей в двадцать первый день следующего месяца (31 октября) императорской резолюции сообщается о получении доклада от губернатора Хэнани об аресте в трех уездах провинции сектантов. Императорским указом повелевается жестоко покарать их и их сообщников. Далее, говорится в императорском повелении, пока еще не указывалось на связь между «похитителями кос» и мятежными сектантами, которая несомненна; совершающие подобные преступления, в отличие от последних, не имеют главарей и вожаков, они — лишь разбойники и негодяи, обуреваемые жаждой принести людям вред; под покровом темноты их шайки творят зло, дабы посеять в деревнях и целых уездах тревогу и беспокойство и тем самым распространить свои мятежные замыслы. Все это позволяет трактовать их действия как самое отвратительное из преступлений, а именно — подстрекательство к восстанию. В целом, оно не исходит ни от буддийских, ни от даосских ересей, не исходит оно и от тех людей, кто сбился с пути истинного, читая еретические сочинения. Но когда еретические секты осмеливаются распространять бунтарские и призывающие к непокорству сочинения и сеять семена обольщения, их пути идут бок о бок с путями «похитителей кос». Поэтому губернатор Хэнани должен тщательно допросить каждого арестованного на предмет его принадлежности к этому злу, дабы выяснить то, что может привести к поимке главных зачинщиков «обрезания кос», и, как только в деле появится какая-то определенность, он должен немедленно послать соответствующий доклад трону. Если же ничего подобного найдено не будет, арестованных следует приговорить к самым тяжелым наказаниям, какие только предусмотрены за предъявленные им обвинения («Эдикты Гао-цзуна», гл. 255).

Через три дня последовал еще один декрет на ту же тему. В нем заявляется, что паника, поначалу распространившаяся в Цзянсу и Чжэцзяне, не будучи пресеченной вовремя арестом зачинщиков, перекинулась и на другие провинции империи. Император почел себя обязанным издать ряд эдиктов, приказывающих чиновникам повсеместно и беспощадно преследовать и арестовывать злодеев. Но, как водится, они не проявили должного умения, взяли под стражу множество невинных людей и послали некоторых из них в Пекин. Однако на поверку выяснилось, что многие из них не имеют никакого отношения к беспорядкам или, по крайней мере, не являются их зачинщиками. Как следствие, император приказал прекратить аресты; ныне же он вновь отдает повеление высшим провинциальным властям сохранять бдительность и усердно выискивать нарушителей спокойствия.

В пятый день следующего месяца (13 ноября) появился новый указ. В нем сообщается, что паника захватила уже Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань, Гуанси и Гуандун, а на севере достигла Гирина[17] и Синьцзяна, и даются новые указания наместникам и губернаторам направить все усилия на пресечение зла. Изданный еще через двенадцать дней документ извещает об аресте властями земель правящего дома в Цзянсу двух буддийских священнослужителей, которые распространяли амулеты и заклинания, написанные красными иероглифами, якобы противодействующие злу — о подобной практике прежде доносили из Хугуана. Император требует покарать священнослужителей, которые, прикрываясь именем небесного наставника Чжана, смущали людей и сбивали их с толку; и поскольку «обрезание кос» — это, скорее всего, искусный замысел негодяев, желающих продажей амулетов нажиться на панике и страхах людей, наместнику приказывается воспользоваться благоприятным случаем — арестом священнослужителей — для того чтобы пролить свет на это дело и отыскать виновных.

Все эти эдикты свидетельствуют, что в том памятном 1768 году паника охватила практически всю империю; в беспокойстве пребывали власти как столичные, так и местные, хотя они, конечно, едва ли верили в то, что во всем виноваты призраки. Отметим, что о царившем в стране поистине повальном безумии упоминает и европеец, живший в то время в Китае. Вот что писал отец Вентав в одном из писем: «В середине 1768 года в различных провинциях распространились слухи, которые не могли не обеспокоить империю. Многие жаловались на то, что им украдкой обрезали косы, и потеря косы приводила к упадку сил, обморокам и даже смерти, если они не принимали немедленно лекарство. Несмотря на все приложенные усилия и обещанное императором вознаграждение, ни одного похитителя кос так и не удалось застать на месте преступления; либо потому, что, для того чтобы лучше сыграть свою роль, "авторы" этого насмехательства входили в согласие с мнимыми "жертвами", либо оттого, что по каким-то причинам расследование никогда не доводилось до конца. В итоге подозрение главным образом пало на священнослужителей и еретиков, так что были отданы приказы расследовать деятельность всех сект, разрешенных в империи, и, как это обычно всегда происходило при таких "расследованиях", в одной провинции задержали несколько христиан».

В декрете, изданном троном в двадцать первый день шестого месяца (29 июля) 1812 года, говорится, что с тех самых пор до трона не дошло ни одной жалобы по поводу «похищения косы». Однако незадолго до того цензор по имени Жун Чунь сообщал, что зло проявило себя в столичной области, и потребовал тщательного расследования и наказания. Однако император приказал разжаловать слишком ретивого чиновника за недостоверные сведения («Эдикты Жэнь-цзуна», гл. 14)[18]. Вновь мы слышим о «похищении кос» и хаосе среди населения уже в 1821 году. Эдикт, изданный в двадцать пятый день восьмого месяца (20 сентября), гласит: «Согласно докладу цензора Ли Дэ-ли, в провинции Шаньдун распространяется эпидемия, наносящая вред каждому дому. В Дэчжоу (на северо-западе провинции) негодяи пользуются этим и сеют слухи, что в первый или второй день седьмого месяца призраки будут стучаться в двери домов и те, кто ответят им, непременно умрут. Тем самым они заставляют местных жителей, передающих сию ложь из уст в уста, ночи напролет трястись от страха. А в округе Дунчан повсюду поползли слухи, что негодяи-мятежники тайно отрезают косы и волосы и вырывают у мальчиков и девочек внутренние органы; перевозчики овощей и муки, переполняющие дороги в тех местах, пользуются баснями и распространяют (за деньги?) мешочки с лекарствами.

Далее, в Тунгуани, в округе Цзинин, живет мошенник по имени Хуан Эр, прежде занимавшийся раскрашиванием амулетов, якобы излечивающих хворь, которого зовут Хуан Полубессмертный. Десятого дня седьмого месяца ему пришла в голову мысль воспользоваться несчастьем для того, чтобы вытянуть у людей деньги. Для этого он придумал имя "злые призраки буддийских священнослужителей с заплетенными волосами". Вместе со своими сообщниками, шайкой отъявленных негодяев, они заморочили своими баснями людей, а потом, по ночам, врывались в их дома и обиталища с криками, что они и есть такие- то злобные призраки, и бессовестно грабили и разоряли их. Впоследствии шайка не смогла поделить добычу поровну, и разбойники в неистовстве набросились друг да друга. Главарь был доставлен главным надзирателем в управу, но начальник уезда не провел никакого расследования и отпустил его.

Если в Шаньдуне, где ныне распространяется сезонная эпидемия, злобные негодяи решат под предлогом этого распространять еретические речи, заставляющие людей сбивать друг друга с толку и впадать в панику и страх, следует помнить, что это — нарушение существующих законов. Но если, кроме того, порочные и ничтожные мошенники еще и прикинутся злыми духами и начнут врываться в дома и жилища людей и бессовестно грабить и разорять их — это преступление еще большее. Поэтому губернатор Цзи Щань и главный судья провинции Ло Хань-чжан должны послать чиновников с тем, чтобы выявить и арестовать первых зачинщиков среди распространителей еретических речей, и по всей строгости судить их. Кроме того, губернатор обязан дать приказ об аресте Хуан Эра, провести расследование и допросить его о сообщниках. Если выяснится, что они действительно совершили эти ужасные кражи и грабежи, надлежит покарать их в соответствии с законом без малейшего снисхождения» («Эдикты Сюань-цзуна»[19], гл. 80).

Эдикт от двадцать девятого дня седьмого месяца (12 сентября) 1844 года информирует нас об «обрезании кос» в Тайюаня, столице провинции Шаньси, и ее ближайших окрестностях, а также в уездах Юйцы и Тайгу, расположенных к югу. Само собой разумеется, что император в своем соизволении призывает чиновников к строгости, но и к осторожности при поиске опасных преступников, все время растворяющихся, подобно призракам («Эдикты Сюань- цзуна», гл. 86). Скорее всего, в периоды такой безумной паники и страха люди верили не в то, что виновные самолично отрезают и похищают косы, а в то, что они побуждают призраков делать это. Таким образом, обвиняли их прежде всего в колдовстве.

Итак, как читатель мог увидеть из изложенного выше, появление китайских духов часто сопровождается звуками и гвалтом. Неудивительно, что ежедневно и ежечасно появляются все новые и новые источники для волнения, тревоги и паники — там, где люди в такой степени доверчивы, любой непонятный или таинственный звук с легкостью приписывается призракам. Еще в первом столетии нашей эры автор «Шо вэнь» констатировал широкую распространенность веровании в то, что демоны издают звуки, и включил в свой словарь иероглиф, ныне произносимый как цзюй и обозначающий «шум, производимый гуй и мэй, а будучи произнесенный дважды — "непрекращающийся гам"». Несомненно, что в те времена считали — духи воют особенно долго и протяжно. Убежденность в том, что души умерших заявляют о своем присутствии заунывным и протяжным воем, была к началу христианской эры столь глубокой, что Ван Чун почел за должное с пылом развенчать ее.