Куэнкэй - Сергей Зайцев

Сжав сознание в кулак, чтобы не выдать мстительного торжества, Куэнкэй-Ну затанцевал на месте, часто перебирая лапами и выписывая хвостом в воздухе замысловатые жесты. Он приступил к рассказу, начав с ритуала обвинения.

Воин рассерженно зашипел в ответ, вздернув хвост, но тут же умолк, стараясь понять смысл танца молодого охотника. И вскоре хвост его поник, Мэлукай-Са почувствовал вину.

«Мэлукай-Са пришел слишком поздно, – танцевал молодой охотник. – Куэнкэй-Ну – храбрый охотник, хоть и „безголосый“, он в жестокой схватке отбил добычу у охотника мантулис, он заслужил прощение и награду, и кости врагов – прямые свидетели его слов! Не его вина, что яйца самки мантулис уже были отложены в пищу! И все же пищу можно было спасти для племени, если бы Мэлукай-Са со своей самкой прибыл вовремя! Самка куарай сумела бы подавить силой своей фиссу развитие вражеского молодняка! Он же, Куэнкэй-Ну, как самец, тем более – «безголосый», ничего сделать не мог!»

Куэнкэй-Ну высоко подпрыгнул и приземлился на все четыре лапы, закончив фазу обвинения. Мэлукай-Са было неприятно. Но он поверил. Трудно не поверить, кости-свидетели лежали прямо перед ним. К тому же его ум был недалек и не обладал той же живостью воображения, как у молодого охотника.

Выдержав паузу, Куэнкэй-Ну, уже горделиво, продолжил танец:

«И все же у Куэнкэй-Ну есть хорошие вести! Мэлукай-Са, следуй за мной, и Куэнкэй-Ну покажет тебе великое будущее племени куарай! Тебе будет, что рассказать вождю и заслужить награду для нас обоих!»

Глава 5

Затаившись в разветвлении семенного дерева, Куэнкэй-Ну уже привычно следил за чужаками. Он сидел неподвижно, вцепившись в толстую ветвь лишь одной лапой, глубоко погруженные в кору когти удерживали надежно. Остальные лапы и хвост молодой охотник растопырил так, что со стороны казался лишь еще одним пучком сухих, не переживших сезон Сна веток, таких на дереве имелось немало. Разве что мертвых родильных мешков, как с естественных веток, с его лап не свисало.

Один из чужаков, по виду точно такой же, как тот йнвук с толстой лапой из отделившейся полустаи, наблюдал за лесом как раз в том направлении, где затаился Куэнкэй-Ну. Охранял своих соплеменников, пока они занимались непонятым. Этот панцирник что-то чувствовал, но охотник все же пока оставался незамеченным. Возможно, лучше затаиться на земле, но поблизости от гнезда чужаков не нашлось густых зарослей куарай-кустов. К тому же, когда сознание собрано в кулак, то для наблюдения остается лишь внешнее зрение, а из кустов много не увидишь. Зато сверху…

Состояние кулака оставляло мало возможности для глубоких мыслей, и все же Куэнкэй-Ну, ни на миг не прерывая наблюдения, старался думать. Не мог не размышлять, никогда в жизни его мозг не работал еще с такой интенсивностью. Ему даже начало казаться, что от избытка новых впечатлений его череп словно распух. Как учил его один из безголосых наставников, понять врага – значит, уже победить его наполовину. Ведь именно так он справился с охотником мантулис, вот Куэнкэй-Ну и старался изо всех сил…

Кстати, о безголосых.

Свежее воспоминание вновь наполнило суть Куэнкэй-Ну чувством торжества и превосходства.

С Мэлукай-Са он обошелся ловко.

Он сумел безнаказанно обмануть его дважды, чем не повод для гордости? Первый раз, когда обвинил в промедлении и потере пищи, а второй раз…

Одна из основных обязанностей наставников племени – обучать молодняк правилам жизни, полноценные воины не имеют права терять время на такие мелочи, они должны искать пищу, ведь сезон Охоты не вечен, но кто-то же должен воспитывать из незрелой поросли полноценных воинов. А молодость Мэлукай-Са осталась позади многих сезонов Охоты, он давно привык к мысленному общению и уже плохо помнил язык жестов. Как только Куэнкэй-Ну привел старшего воина к гнезду чужаков, тот сразу хотел отослать его в племя с вестью. Молодой охотник вовремя сообразил, чем это ему грозит. Он не был готов к прощению и слиянию с вождем, ведь все мятежные сомысли станут достоянием мудрейшего, и тогда он в наказание до конца жизни останется безголосым.

Пришлось отбежать поглубже в лес для «разговора», и Мэлукай-Са с пониманием отнесся к его предосторожности: их никто не должен видеть, а язык жестов требует подвижности и выдает «говорящего».

Куэнкэй-Ну быстро затанцевал – быстрее, чем нужно, но недалекий Мэлукай-Са не заметил уловки, посчитав, что торопливый танец первогодка – лишь от волнения. Все умственные усилия старшего охотника сосредоточились на попытке понять смысл танца безголосого, чье легкое поджарое тело вихрем вертелось у него перед глазами. Получалось у старшего плохо, а Куэнкэй-Ну не собирался облегчать ему задачу. В конце концов после нескольких повторений до Мэлукай-Са дошло – Куэнкэй-Ну объяснил, что у полноценного охотника рассказ получится лучше, чем у безголосого. И Мэлукай-Са, с досадой признав правоту низшего на собственном примере, отправился в гнездо сам, чтобы передать сведения вождю лично, а по пути забрал с собой самку, дожидавшуюся его возвращения в безопасном месте, для охоты она только помеха. Самки понадобятся после…

Встреча с чужаками действительно меняла ум, пришел к выводу Куэнкэй-Ну после ухода старшего. Устоявшиеся знания о мефа, привитые наставниками, оказались неполными, и нуждались в переоценке. А Мэлукай-Са видел чужаков первый раз, и не был способен воспользоваться плодами измененного мышления.

Теперь Куэнкэй-Ну сидел в развилке семенного дерева, и без помех наблюдал, наслаждаясь самим процессом постижения истины.

За то время, пока старший охотник нес весть, в гнездовье чужаков произошло много важного. В предназначении больших и грозных на вид мертвоживущих зверей, широким неподвижным кольцом окруживших гнездо чужаков, молодой охотник уже успел разобраться, его осторожные касания разума чужаков, легкие скользящие уколы, коготь – кулак, начали прино сить плоды:

– Нук, проверь третьего робота, что-то у него прицел барахлит…

– Ладно, запущу самодиагностику…

– Сам проверь – ручками, ручками, не полагайся на дистанционку, вечно тебя тянет посачковать…

– Боишься нападения? Кого именно? У страха глаза велики, Мэл… все звери разбежались при нашей посадке…

– Гун что-то чувствует… не все здесь в лесу безопасно… даром что ли мы наняли парочку менталов… братья не зря свой хлеб едят… Вон и Гэн только что сообщил, что ему тревожно, и не мешало бы нам поберечься… так что лучше проверь охранный периметр лично, путь все железяки будут на стреме… ты у нас главный техник, или репей на собачьем хвосте? Займись своей работой, а то вернемся домой и уволю тебя к чертовой матери…

– Да ладно, кэп, не ругайся, я уже иду …

Судя по всему, чужаки ждали от неживущих защиты, странные создания были Стражами, как совсем недавно, в сезон Сна, в родовой пещере был Стражем Куэнкэй-Ну. Именно это состояние ожидания Куэнкэй-Ну сумел уловить в двойственном сознании живых. Отложив в памяти метку, что к большим неживущим следует отнестись с опаской, Куэнкэй-Ну продолжил изучение самих чужаков. И его наблюдения все больше подкрепляли ранее сделанный вывод.

Все-таки гацу.

И совсем не безобидные, как показалось вначале.

Пока Мэлукай-Са бежал в родовую пещеру с вестью, Куэнкэй-Ну успел убедиться, что чужаки умели охотиться. Умели справляться с сильной и свирепой добычей – без видимых потерь для своей стаи. Их неживые звери притащили и разместили за кольцо стражей пойманного пожирателя веток. Причем этот зверь оказался еще более крупным, чем тот, которого охотник отбил у неудачливого мантулис. Зверь был жив, но пребывал в неподвижности, видимо, парализованный ядом так же, как это делают куарай. С таким крупным пожирателем в одиночку мог справиться разве что Мэлукай-Са или даже Бодоруй-Ша, еще более могучий, старый охотник, старейшина, приближавшийся к возрасту вождя. Куэнкэй-Ну остро подосадовал, что не стал свидетелем самой охоты, способ ее ведения многое рассказал бы о самих охотниках.

Йнвук опять пристально смотрел в его сторону.

Его внимание беспокоило.

Интересно, а каково это – иметь такое скудное зрение? Как только йнвук отвернулся, Куэнкэй-Ну не без труда закрыл большую часть глаз тонкокостными лапами, обвив их вокруг головы. Раньше таких манипуляций совершать не приходилось, не было причин. Но ему стало любопытно, и он попытался понять, что сможет увидеть лишь парой глаз, как чужак…

Мир сузился до мертвой точки. Куэнкэй-Ну показалось, что он ослеп, а его мозг умирает. Жуткое ощущение живо напомнило охотнику состояние безголосого наставника, которого вождь избавил от агонии еще перед сезоном Сна. Стадия бесполезного увядания наставника завершилась, он перестал принимать еду и перестал учить, перестал двигаться, его сознание тлело так же слабо, как у безмозглых древоптиц, он стал совершенно бесполезен для племени. Хвостовая игла могучего Содоруй-Да легко пробила истончившийся от возраста череп наставника, прервав его ванару. А Куэнкэй-Ну оказался свидетелем смертельного удара вождя и, нарушив запрет, прикоснулся к увечному мозгу жертвы…