За пазухой у дракона - Елена Валерьевна Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что, здесь?
Тучка сделал стойку, указав носом в заросли колючих кустарников. Присмотревшись, я заметила в них что-то довольно крупное. Оно не шевелилось, но дышало. И было золотым, точно тысячи слитков.
— Великая праматерь!.. — я не сдержала возгласа. — Да это же дракон!
И не абы какой, а очень редкий и крупный. Слишком крупный для того, чтобы девушка, даже вместе с боевым котом, смогла вытащить его из зарослей.
— Эй, ты как?.. — спросила и потыкала в кусты мыском сапога. Кажется, с края лежал хвост дракона — широкий и шипастый. — Живой вообще?
Глупый вопрос, совершенно неуместный. Тот, кто дышит, пусть и натужно, наверняка живой.
— Дракон! — крикнула я погромче, приподнявшись на цыпочки. — Эй, дракон, если нужна помощь, придется перевоплотиться. Иначе не вытащим.
Мысленно прикинула: пока мы с Тучкой летаем до ближайшего города, пока собираем группу добровольцев (лучше магов), способных выдержать вес дракона… Тот самый дракон может нас не дождаться.
Не знаю, понял он мои слова или так совпало, но в этот миг по могучему золотому телу пошла рябь. Потом оно начало уменьшаться в размерах, сдуваться, как мыльный пузырь. И вот перед нами оказался человек, довольно крупный даже в таком обличии. Пока вытаскивали его из зарослей, неслабо поцарапались. Я изодрала платье — пусть не новое, и все же дорогое сердцу. К тому же вещей у меня теперь было не так много.
— Демоны побери Бэлтрена Драко! — ругнулась я.
Спасаемый застонал и перекатился с бока на спину. Это был мужчина — мы с Тучкой отчетливо рассмотрели, невзирая на темноту. Еще бы, ведь из одежды на драконе было сплошное ничего, ведь при обращении в дракона человеческие одежды не выдерживают.
— Мр-ра-а?.. — удивленно спросил Тучка.
— Сама в шоке, — подтвердила я.
Все дело в том, что было нечто, смутившее меня больше, нежели мужская нагота. Спасенным драконом оказался не кто иной, как причина моих бедствий и скитаний. Бэлтрен Драко собственной персоной.
— Напился и упал? — предположила я. — Взорвался от собственной злости и гордыни?
Гадать можно было сколько угодно, вот только спасать до конца все равно пришлось. Ну не могла я оставить его беспомощным и умирающим на мокрой земле. Это же верная гибель, даже для дракона.
Кое-как погрузила бессознательного Бэлтрена на возмущенно вякнувшего кота и, придерживая по дороге, повезла к себе. Всю дорогу прислушивалась к дыханию, ругая себя почем зря. Вот сдался мне этот дракон?! Мало мне было бед, так еще теперь и это.
Матушка Грэси встречала на крыльце. Кажется, как в моем детстве, почуяла беду и проснулась. А увидев, с какой добычей мы с Тучкой прибыли, встрепенулась не на шутку.
— Ох, да кто же это его так?.. — забеспокоилась она, промакивая раны на лице дракона салфеткой и отправляя с кончиков пальцев слабые магические импульсы. — На наместника-то нашего напали. Кто-то очень сильный, раз так его отходил. Ох…
Сказав это, матушка пошатнулась и прикрыла глаза. В последний момент я успела удержать ее и не дала упасть.
— Только этого нам не хватало, — проворчала я. И предупредила матушку, вознамерившуюся снова ринуться к Бэлтрену Драко: — Не прикасайся к нему, и так еле стоишь. И уж тем более не пытайся лечить магией, иначе потеряешь ее. Все знают: драконы не поддаются чужому воздействию, даже самый мощный лекарь не в силах исцелить его. Либо он выкарабкается сам, либо…
Не договорила — в этом не было смысла. Жизнь сеньора Бэлтрена Драко теперь в руках самого Бэлтрена Драко. В прямом и переносном смысле.
Но кто рискнул сразиться с ним? Не мог же он повредиться сам.
Что ж, тот, кто рискнул напасть на наместника короля и могучего дракона, очень силен. Или безумен. И он до сих пор может быть рядом.
— Тучка, заноси сеньора наместника в дом, — попросила я, открывая дверь и помогая войти матушке. — И прикрой его чем-нибудь. Антия наверняка уже проснулась, а она очень любопытная девочка. Да и мне, признаться, как-то не по себе от наготы сеньора Бэлтрена.
Если бы пару дней назад мне кто-то сказал, что я буду сидеть возле кровати Бэлтрена Драко и чуть ли не с нежностью обмывать его раны, не поверила ни за что в жизни. А говорившего сочла идиотом. Но вот я, Каталина Эстебан, прислуживаю дракону, притом по собственному желанию.
Нет, это не должно считаться прислуживанием.
Я всего лишь помогала пострадавшему, помогать всякому нуждающемуся — долг любого арагосца. И не важно, кто нуждается в помощи: человек, маг, некромант, ведьма. Или дракон. Теперь, после заключения мира, все мы едины, а потому должны помогать друг другу и поддерживать.
— Он совсем плох, — покачала головой матушка Грэси. Поставила возле кровати новый тазик с целебным отваром и чистую тряпочку. Промыть раны, удалив из них остатки грязи, травы и Великая праматерь знает, чего еще — единственное, чем можно помочь дракону. — Бледный какой, измученный…
— Ну да, больная собака не может кусать, — согласилась я, осторожно удаляя из груди Бэлтрена воткнутый шип, — а потому кажется безобидным щеночком. Подожди, матушка, вот придет в себя и покажет нам, где ведьмы зимуют.
Что бы я ни говорила, тоже жалела Бэлтрена. Невозможно было видеть, как он мучается от разрывающей боли. Кажется, чужая магия съедала его изнутри, делая слабее час от часу. Могучее тело дракона то сводило судорогой, то отпускало. Несколько раз пыталось остановиться сердце, и я, прижавшись к широкой груди, сама обмирала, прислушиваясь. Но приступы проходили — Бэлтрен все еще боролся. Надо отдать должное его мужеству и выносливости: ни разу с его тонких, но чувственных губ не сорвалось и стона. И только при самых сильных приступах он болезненно морщился и сжимал зубы до скрежета.
— Ох, хорошо бы, если пришел в себя… — проговорила матушка Грэси, с тревогой наблюдая за Бэлтреном. Его скрутила новая судорога. И он вцепился в простыню, чуть ли не разрывая ее. — Пусть бы уж лучше ругался и бесился, чем страдал так.
— Да, каким бы надменным грубияном он ни был, не заслужил таких мук, — согласилась я.
Судорога прошла, и лицо Бэлтрена расправилось. Исчезли хмурые складки на лбу, чуть приоткрылись губы, лишь слегка подрагивали длинные, загнутые, как у девушки,
