Паутина - Александр Гласьев

Сзади хлопнула дверь. Джек машинально, оглянулся. В бар вошли двое парней. Один был высокий худощавый брюнет с редким на Альфе темным цветом кожи, второй — пониже, пошире в плечах, с ярко-рыжей шевелюрой, “Ну и парочка”, — усмехнулся про себя Джек, снова поворачиваясь к стойке.

Все попытки завязать общий разговор о погоде или о политике ни к чему не привели: хозяин бара только бурчал изредка что-то в ответ, а его маленькие глазки становились все холоднее. Наконец Джек отбросил осторожность и спросил напрямую:

— Кстати, тут у вас мой приятель бывал, Джакопо. Тот, что с крыши недавно слетел. Говорят, он здесь набрался перед смертью…

— Вы из полиции? — спросил хозяин неожиданно тонким голосом.

Ни в коем случае, — дружески улыбнулся Сибирцев.

— А раз так, давай плати и вали отсюда! Сам выйдешь или помочь?

— Полегче, приятель, у меня к тебе серьезное дело.

— А у Меня к тебе дел нет. Плати и проваливай! Делать было нечего. Приходилось проваливать.

“Что это он так нервничает?” — подумал Сибирцев, направляясь к выходу. Парни, вошедшие в бар следом за ним, сидели за крайним столиком. Когда Джек проходил мимо, темнокожий резко вытянул ногу, Джек споткнулся и чуть не упал. Раздражение, накопившееся в нем после всех сегодняшних неудач, искало выхода. Сибирцев забыл об осторожности. Он резко хлестнул обидчика по глазам кончиками пальцев. Тот не успел закрыться, схватился за лицо руками. Зато его рыжий приятель был уже на ногах и принял боевую стойку.

“Влип, — подумал отрешенно, Джек. — Их двое, вырваться, может, и вырвусь, но будет тяжело…”

Темнокожий присел и, развернувшись, левой ударил Джека в лицо. Тот увернулся, успев подумать; “Почему он бьет левой?” И тут же заметил на правой руке Противника что-то блестящее, видимо, кастет. В это время сзади его ударил второй. Джек, еле удержавшись на ногах, отлетел к стене. Теперь парни оказались между ним и дверью. Сибирцев в отчаянии огляделся, но второго выхода не было. “Вот бы где “бичом” поработать”, — подумал он: Темнокожий неторопливо, нервно улыбаясь, приближался к нему.

— А что, здесь теперь всегда так развлекаются? — раздался вдруг спокойный, чуточку насмешливый голос. На верхней ступеньке стоял высокий худощавый мужчина с длинными Седеющими волосами, в модном полосатом пиджаке. В руке у него была тонкая тросточка.

— Иди своей дорогой, любезный” — проговорил из-за стойки хозяин. Рыжий загородил дорогу вновь пришедшему, но тот, ничуть не смутившись, двинулся прямо на него. Вытянув свою тросточку, он отодвинул ею рыжего в сторону и остановился перед брюнетом, который наблюдал за ним, словно завороженный.

— Может, не стоит так, а? — вежливо спросил полосатый щеголь.

С неожиданной резкостью он хлестнул своей тросточкой по руке Темнокожего. Тот, явно не ожидая нападения, взвыл, выронил кастет, и тот с глухим стуком ударился об пол. Незнакомец схватил Сибирцева за руку и потянул к двери. Тут решил вмешаться рыжий. Он больно ударил Джека по плечу, но неожиданный союзник взмахнул свободной рукой, и рыжий повалился как подкошенный, хрипя и хватаясь за горло.

— Спасибо, — сказал Джек, очутившись на улице, — выручили. Эти болваны могли меня покалечить.

— Пустяки, — улыбнулся полосатый щеголь. — Я здесь человек случайный, живу в другом секторе, почему бы не поразвлечься? Прошу, вот моя визитная карточка…

Визитки на Альфе заказывали лишь завзятые пижоны, остальные довольствовались личными блоками.

Джек взял визитку. На голубоватом пластике то появлялись, то исчезали золотые буквы: “Карло Ивар Чен… Финансист… 6-й сектор… Индекс”.

— А для финансиста вы неплохо деретесь! Что ж, будем знакомы. Джек Сибирцев, поручик. Бывший то есть поручик. Недавно с Пятнистой. Карточкой, как и работой, пока не обзавелся.

— Без работы? Знаете что, поручик, а вы позвоните-ка мне на днях. Встретимся, поговорим, в бар заглянем… Кстати, и насчет работы тоже. Обязательно позвоните, жду! А сейчас извините — дела…

Удивительный финансист, взмахнув на прощание тросточкой, остановил эр-такси и исчез.

За характерными плоскими крышами седьмого сектора небо принимало непривычный серо-розовый оттенок. “На Пятнистой закаты поярче”, — подумал Джек. Он сидел на невысоком бугорке в одном из самых странных уголков Города. Здесь сохранились редкие на Альфе высокие растения. Вообще-то они назывались альфа-сосны, но жители давно привыкли к сокращенному — альфасы.

Альфасы редко достигали человеческого роста, но их стволы, покрытые крупными красноватыми чешуйками, трудно было обхватить даже двумя руками. Чешуйки были размером с ладонь и легко отслаивались. Когда-то Джек притащил такую домой, рискуя получить трепку от смотрителя парка. Интересно, куда она подевалась? Скорее всего, выбросила сестра…

Днем в парке гуляли горожане, толпились лицеисты, которых приводили сюда для практических занятий по альфаграфии, но сейчас все решетки были плотно закрыты и вокруг — ни души. Джек еще с лицейских времен помнил одну лазейку между стеной дома и решеткой, а показала ее… как же ее звали? Кажется, Мадлен. Славная была девчонка. А вот лицо ее Джек как ни старался, так и не вспомнил. Они несколько раз пробирались сюда по вечерам и сидели, прижавшись друг к другу, на этом самом пригорке. Джек до сих пор помнил, как их обоих трясла крупная дрожь, словно от холода. Потом он встретил Мадлен с незнакомым студентом и больше сюда не приходил.

Сейчас он сидел, поглядывая на закат, и убеждал сам себя, что все в парке, и он в том числе, осталось прежним. Как тогда, к самому горизонту склонился Трезубец, и в его рукоятке по-старому подмигивала ему средняя звезда. Но теперь Трезубец напоминал своими очертаниями не космический корабль, как раньше, а прицел стационарного лазера.

Высоко в небе вспыхнула маленькая яркая звездочка. И опять — не лицеист Сибирцев, а поручик Сибирцев машинально отметил: “Шестой транспортный к нам”. К “нам” значило на Пятнистую.

Джек сидел в парке часа три. В душных казармах “учебки” он часто вспоминал это место и перед каждым отпуском давал себе зарок непременно побывать здесь. Но приходил отпуск, и проходил, как один день, а Джек все не находил времени для этого. А теперь вот, в самый, казалось бы, неподходящий момент, он все-таки выбрался в парк, и уходить отсюда ему не хотелось. Давно уже Джек не чувствовал себя так спокойно. Теперь он твердо решил, что не будет больше заниматься историей Джакопо.

“Пора домой, — спохватился он наконец, когда совсем стемнело. — Поздно уже”. Только сейчас Джек сообразил, что поступает неосторожно, сидя в этом пустынном месте. Если кто-то следит за ним, если он вообще мешает кому-то, — удобнее случая расправиться с ним трудно придумать. Правда, он ни разу за эти дни не почувствовал за собой слежки, но это ничего не значило. И парни в баре вряд ли случайно привязались к нему…

Джек был прав, С того момента, как он вошел в квартиру сестры, за ним следил и двое из Команды Кича и, кроме них, еще две незаметные личности. Эти следили осторожно, издалека:, но зафиксировали и драку в баре, и разговор с финансистом, и людей Кича, которые исчезли вскоре после этого. Сейчас они стояли в тени альфасов, время от времени поглядывая в инфракрасный искатель, в котором неясно вырисовывался силуэт их подопечного. Они не удивлялись столь долгому пребыванию Джека в пустом парке. Это были узкие специалисты, оценка полученных данных не входила в их функции. Кич предпочитал более самостоятельных сотрудников, но эти двое работали не на него. Их пластиковые индикаторы и личные блоки с фирменными наклейками свидетельствовали, что оба являются пайщиками производственно-транспортного кооператива “Прогресс”.

Когда Джек вышел из парка, наблюдатели автоматически зафиксировали точное время и неторопливо двинулись за ним. Именно в этот момент еще один, уже пятый по счету человек, следивший за Сибирцевым, решил выяснить, кто они такие. С утра ситуация напоминала слоеный пирог — ничего не подозревавший Джек, за ним люди Кича, за ними парочка с инфраискателем и, наконец, в качестве гарнира он сам, поручик из оперативного отдела Федерального Комитета.

Перебрав варианты, федеркомовец остановился на простейшем — завязать потасовку, чтобы всех забрала полиция. Он нащупал в кармане микропередатчик, по сигналу которого должна была подъехать патрульная машина, и нажал кнопку.

Изображая пьяного, он догнал двух “топтунов” и довольно неуклюже толкнул одного из них.

— Ну ты, пузырь, дорогу! Пьяный, что ли? — громко спросил он.

— Дай ему в ухо, и пошли, — довольно миролюбиво предложил второй “топтун”.

— Кто? Ты? Мне — в ухо?!

Кулак федеркомовца врезался в нос собеседника. Он был настолько уверен в своей подготовке, что, нанося удар второму противнику, даже не попробовал подстраховаться. Однако “топтун”, получивший сокрушительный удар, вовсе не свалился на тротуар, как ему полагалось. Резким движением он ударил поручика сзади под колено. Тот, скривившись от боли, присел на альбетон. Тут же острый локоть врезался под затылок федеркомовцу. С другой стороны, целясь в лицо, ударил ногой второй. Федеркомовец с трудом поставил блок. Противники оказались подготовленными не хуже, чем он, и их было двое. Теперь оставалось притвориться обычным прохожим и как-нибудь продержаться до появления полицейского патруля.