Таргитай - Юрий Никитин

локоны струятся по расшитому узорами платью. Глаза неотрывно смотрят на невра, в них затаилось любопытство.

Девушка показалась ему воплощением неземной красоты. Рядом восседает дама старше, стройная, с властным, надменным лицом. Наверняка, княгиня. Но это прекрасное создание, что не отводит от него глаз и что-то шепчет матери, поразило его в самое сердце.

– Кто это? – шёпотом спросил Тарх Степана. – Княжна?

– Нашёл, когда на баб смотреть, – буркнул Степан. – Нас вот-вот лишат жизни, а он пялится на княжескую дочь Ладомиру. Ты б ещё звезду с неба возжелал.

– Она прекрасна, – ответил певец завороженно.

– Наслаждайся, пока есть глаза, – посоветовал Степан мрачно. – Может статься, что позже их вырвут.

– Ты молодец, Кодлан! – вновь похвалил князь. Его голос громко разносится под выгнутым каменным потолком, отражается от расписанных стен. – Дорогие гости, нас ждёт веселье!

Он поднял руку, кисть с растопыренными пальцами, где блестит перстень с рубином, дёрнулась в небрежном жесте.

– В яму их! Посмотрим, кто кого одолеет! Ставлю на варвара!

– А я на Степана! – громко выкрикнул пьяным голосом грузный боярин с соседнего стола. – Княже, в прошлый раз он голыми руками уделал мужика тяжелее себя! Готов спорить, он и сейчас побьёт голубоглазого!

Князь оскалил зубы.

– Замётано, Тупозад! Если ты выиграешь, разрешу поесть из одного корыта со свиньями!

По залу волной прокатился хохот. Из-за столов начали раздаваться подбадривающие крики:

– Степан! Степан!

– Степан! Убей его! Убей!

Таргитай посмотрел вокруг, как за каждым столом выкрикивают имя Степана. Но вот гости вернулись к еде. Гул голосов, чавканье, хруст переламываемых зубами костей вновь заполнил помещение, однако теперь гости не спускают глаз с пленников.

Невр буквально чувствует на себе кровожадные взгляды. На лицах жажда увидеть, как один будет избивать, а другой просить пощады, роняя кровавые слюни и сопли.

– В яму их! – крикнул Кологор, указывая на провал в десятке шагов от Таргитая, куда уводят ступени. Там видны блики света, слышится рычание псов. Запах собачьей мочи и шерсти бьёт в ноздри удушливой волной.

Таргитай быстро вскинул голову, взглядом нашёл лицо прекрасной княжны. Она не отводит исполненный печали и жалости взор. Смотрит столь завораживающе, что и предстоящая смерть кажется не такой уж страшной.

Певец в этот миг забыл обо всем: об Олеге и Мраке, о битве в Долине, о Пере Рода, что греет кожу под волчовкой. Весь мир и княжеские палаты исчезли, осталось лишь лицо прекрасной княжны – строгие черты, чёрные брови и глаза, похожие на бездонные лесные озёра.

Мощный толчок бросил невра вперед. Замечтавшийся певец споткнулся, почувствовал, как что-то рыбкой выскользнуло из-за пазухи, и со стуком запрыгало по камням пола.

– Что это у него там? – раздался спокойный женский голос. – Покажите!

Гомон гостей притих. Таргитай увидел, как с кресла поднялась княгиня. Ее взгляд направлен на стоящего рядом с невром воеводу.

– Дудочка, ваша милость! – промолвил Кодлан. Нагнувшись, он сгреб пальцами выпавшую сопилку и поднял над головой, чтобы все присутствующие могли рассмотреть. – Обычная деревянная дудка! У меня дети в такие дудят.

Гости за столами заговорили громче, начали хохотать. Таргитай ощутил множество насмешливых взглядов, увидел, как тычут блестящими от жира пальцами и руками, сжимающими обглоданные кости.

– Пусть сначала сыграет! – повелела княгиня. – Подраться успеют всегда.

– Любезная Аграфена, – сказал князь, с трудом скрывая недовольство. – Я потом велю прийти гуслярам, они ждут в людской! Перед тобой головорез, а не дудошник! Этот зверь убил семерых моих воинов! Наверняка, отобрал сопилку у ребёнка! Готов поспорить: он и играть-то не умеет.

– Кологор, прошу тебя, – повторила княгиня. – Воины не носят дудочки при себе просто так. Под видом странников по земле ходят боги. Может статься, этот парень играет, как бог! Пусть потешит нас песней, а потом хоть на воротах его распинай!

– Отец, – раздался звонкий девичий голос, в котором прозвучали стальные нотки. – Пожалуйста, позволь ему сыграть!

Таргитай почувствовал, как губы расползаются в улыбке. Сердце начало трепыхаться со щенячьей радостью. Раз уж сама княжеская дочь попросила о песне… Это прекрасное создание стоит того, чтобы сыграть перед смертным боем.

– Ого, – произнес над ухом Степан, тихонько присвистнув. – Да ты лихой казак, раз княжна размякла. Играть-то умеешь или в самом деле у ребёнка отнял?

Таргитай не ответил. Он смотрит во все глаза на княжескую дочь, а она, встретив взгляд его голубых глаз, улыбнулась. На щеках девушки проступил румянец.

– Кодлан, – проговорил Кологор с неохотой. – Развяжи ему руки. Пусть сыграет. И не дай боги, если песня мне не понравится!

Воевода нехотя вытащил из-за пояса нож. Одним движением освободил пленнику запястья.

Таргитай принял сопилку с нежностью, медленно поднёс к губам. Принялся дуть, пальцы накрывают дырочки. Из дудочки полилась настолько дивная музыка, что в зале воцарилась тишина.

Бояре и дружинники перестали жевать. Руки с кубками опустились обратно на стол. Таргитай играл и играл – о трех неврах, что полезли по Мировому Древу до самого вирия.

Нежные звуки соткали волшебное яркое полотно. Все, как наяву, узрели, как эти трое сражались со жрецами Перуна в его хрустальном дворце, затем бились в Долине Битвы Волхвов. Как продирались сквозь полчища нелюдей. Как вырвали у самого Рода из клюва Перо – чтобы не дать людям сгинуть под лапой леших и упырей.

Степан и княжеский воевода уставились в изумлении. У обоих то сжимаются, то разжимаются кулаки, как вспыхнувшая ярость к нелюдям перекашивает лицо одного и другого.

Оба уже мысленно в самой гуще сражения, со всех сторон звон мечей, истошные крики умирающих. И вот уже оба будто и не враги, а готовы вместе хватать оружие и идти туда, куда укажет этот золотоволосый парень. Вернее, не он, а его песни, что трогают потаённые струны в груди, и от этого то возносишься до небес, то падаешь в пропасть до самого Подземного Мира, где правит Ящер…

Когда невр перестал играть, в зале всё ещё висела тишина. Наконец, звенящую тишину нарушил грохот – кто-то стукнул кулаком по столу, так что со звоном подпрыгнули кубки, и тут же стук покатился по всем столам. Гости принялись колотить, выражая одобрение и похвалу.

– Молодец!

– Знатно!

– Да ты… ты… как сумел?!

– Ещё! Сыграй ещё!!!

– Играй, певец!

Отбив ладони о столы, люди принялись хлопать в ладоши, со всех сторон послышался громкий одобрительный свист.

Кодлан и Степан застыли в немом изумлении. Черноволосый разбойник не отводит изумлённого взгляда.

– Боги всемогущие! – проговорил Кодлан. Его грудь ходит ходуном, дышит тяжело, с натугой, будто только что побывал всюду и сделал всё, о чем пел Таргитай. – Аж самому захотелось броситься… и меч в