Очерки секретной службы. Из истории разведки - Ричард Роуан

Председатель высшего суда в Лионе отважился раскритиковать Сартина и его руководство полицией, добавив, что каждый сумеет обойти полицию, если будет достаточно осторожен. Он предложил пари, утверждая, что сам проберется в Париж, пробудет там неделю, и полицейские шпионы не смогут его обнаружить. Де Сартин принял вызов. Через месяц судья покинул Лион и тайно прибыл в Париж, где снял комнату в отдаленном квартале города. К обеду того же дня он получил письмо от де Сартина, которое было доставлено по его новому адресу, и в котором де Сартин приглашал его к себе поужинать и уплатить проигранный заклад.

Иногда Сартин забавлялся тем, что заставлял воров и карманников показывать свое профессиональное искусство. Чтобы угодить друзьям, глава полиции посылал целый отряд жуликов в какой-нибудь светский дом, где они срезали часовые цепочки, разрезали карманы и крали табакерки, кошельки и драгоценности, стремясь развлечь знатное общество.

Сартин, испанец по рождению, человек малообразованный, явился в Париж с целью разбогатеть и приобщиться к аристократическим кругам. Разрешая две эти задачи, он усовершенствовал методы полицейской работы и необычайно умножил число своих агентов. Кажется, он был первым министром в Европе, надумавшим привлечь «исправившихся» уголовных преступников и бывших каторжников к работе в качестве сыщиков и шпионов. Когда его упрекали, что он ввел столь сомнительную практику, он отвечал: «Где я найду порядочных людей, которые согласились бы заниматься такими делами?»

Ленуар, преемник Сартина на посту генерал-лейтенанта полиции, был так увлечен шпионажем, что заботился не столько о защите общества, сколько о регистрации его несовершенств. Его агенты были столь вездесущи, что и не снилось никакой другой секретной службе. Такую же орду шпионов удалось расплодить только Штиберу в зоне готовившегося в 1870 году вторжения во Францию. Слугам разрешали поступать на службу только при условии, что они будут осведомлять Ленуара обо всем происходящем в домах их хозяев. Уличные торговцы тоже были на содержании у Ленуара. Он подкупал видные фигуры в многочисленных преступных объединениях, и те пользовались его покровительством, выдавая своих товарищей. Игорные дома открыто охранялись полицией, если отчисляли в её пользу известный процент своих прибылей, сообщали имена всех клиентов и доносили обо всех происшествиях. Люди высокого общественного положения, нарушившие закон, освобождались от наказания без всякого суда, если соглашались шпионить за своими друзьями и гостями и давать информацию обо всем, что считал необходимым знать Денуар. Одним из самых лучших агентов в Париже была известная содержательница гостиницы, которая устраивала роскошные вечеринки, а затем секретно, по тайной лестнице, приходила в полицию с последними сведениями.

Глава седьмая

Обворожительный шевалье

В эпоху влияния мадам Помпадур, фаворитки короля Людовика XV, уровень французских секретных заметно упал. И тем не менее в середине XVIII века в этой области выдвигается загадочная фигура авантюриста, который был воином и шпионом, дипломатом и шантажистом и, вероятно, самым талантливым исполнителем женских ролей, известным в истории. Очаровательная красавица, совершившая в 1755 году долгое и трудное путешествие в Россию в качестве тайного курьера и эмиссара Людовика XV, именовалась Шарль-Женевьев-Луи-Огюст-Андре-Тимоте д'Эон-де Бомон — шевалье д'Эон. Ей угодно было посетить Петербург под видом мадемуазель Лии де Бомон, и под этой личиной расстроить планы врагов Франции, окружавших в ту пору царицу Елизавету. Международная обстановка тогда вообще была очень сложна, но в России послу Людовика приходилось особенно трудно. Агенты английского короля Георга II были достаточно бесцеремонны, чтобы попасть туда первыми.

Король Георг подозревал, что Франция и Пруссия таят враждебные замыслы против его родины — королевства Ганновер. Это была эпоха, когда британская корона покупала солдат на любом иностранном рынке, и британский посол при российском дворе предложил канцлеру Бестужеву-Рюмину кругленькую сумму в 10000 фунтов стерлингов, если тот отдаст ему 60000 «крепостных крестьян в муштровку для участия в войне», цели которой были для них непонятны. После неудачи посол Диккенс подал в отставку и был заменен Вильямсом. Новый посол добился конвенции, согласно которой правительство Елизаветы Петровны соглашалось отправить 30000 солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на необозначенное в точности количество английского золота. Конвенция вступала в действие не сразу, а лишь после ратификации, которая должна была состояться через два месяца по подписании соглашения.

Узнав об этом от враждебных Англии посредников, Людовик XV решил возобновить дипломатические переговоры с царицей — ход, который мог обесценить договор с англичанами. Все его попытки вступить с Елизаветой в прямое общение потерпели крах благодаря настроенным дружественно к Англии русским вельможам или агентам, оплаченным англичанами. И когда шевалье де Валькруасан попытался лично засвидетельствовать царице свое почтение, его арестовали и посадили в крепость, обвинив в шпионаже. Царица была окружена шпионами партии, возглавлявшейся Бестужевым-Рюминым, который собирался позволять кому бы то ни было сорвать сделку, заключенную с английским королем.

Юный шевалье д'Эон, которому суждено было в свое время стать предметом не одного знаменитого пари, в детстве подавал немало надежд, хотя его мать, по невыясненным причинам, нарядила его девочкой, когда ему было четыре года, и в этом платье он ходил до семи лет. В юности он отличался как в юридических науках, так и в фехтовальном искусстве. В пору, когда его молодые товарищи только начинали овладевать латынью, он уже имел степень доктора гражданского и церковного права и тотчас же был принят в адвокатуру родного города Тоннера. Хрупкий с виду юноша, вызывавший лишь насмешки сорвиголов, посещавших лучшую фехтовальную школу города, д'Эон вскоре обнаружил такое мастерство в обращении со шпагой и рапирой, что его избрали старшиной фехтовального зала.

Гибкий ум, гармонически сочетавшийся со столь же гибким и подвижным телом, заставил шевалье покинуть Тоннер, больше славившийся винами, чем науками или литературой. Он написал трактат о финансах Франции при Людовике XIV, что обратило на него внимание преемника этого монарха. Людовик XV намеревался использовать юриста и фехтовальщика д'Эона в своем министерстве финансов, которое нуждалось в ловком и умном работнике, поскольку государство все глубже увязало в трясине долгов. Но внезапная нужда в способном секретном агенте выдвинула смазливого юношу на пост эмиссара в Московию. Из всех французов он казался наиболее пригодным к тому, чтобы скрестить оружие с Бестужевым-Рюминым.

Д'Эон и его соучастник по рискованной миссии, некий шевалье Дуглас, встретились в Ангальте. Дуглас, как говорили, «путешествовал для поправки здоровья» — ироническая характеристика для французского шпиона, решившегося сунуть голову в ледяную пасть петербургского гостеприимства. В поездку «с лечебной целью» Дуглас взял свою «племянницу», прелестную «Лию де Бомон». Прибыв в Германию из Щвеции, Дуглас в целях маскировки отправился в Богемию знакомиться с какими-то рудниками. Его племянница, как видно, не очень интересовавшаяся рудниками, была заядлой любительницей чтения. Молодому д'Эону ещё до выезда из Версаля дали красиво переплетенный экземпляр «Духа законов» Монтескье, который остался единственной утехой «мадмуазель Лии», хотя, похоже, ей нелегко было с ним справиться. Возможно, эта серьезная молодая женщина заучивала его наизусть.

В роскошном переплете тома было спрятано собственноручное письмо Людовика XV к царице Елизавете, приглашавшее её вступить в весьма секретную переписку с владыкой Франции Книга таила в себе ещё и особый шифр, которым царице и её англофобски настроенному вице-канцлеру Воронцову предлагалось пользоваться в письмах к Людовику. Таким образом, д'Эон должен был не только фигурировать в роли женщины и послушной племянницы, но и ни на минуту не выпускать из рук драгоценной книги с королевским приглашением и шифром.

Усердную читательницу Монтескье во время путешествия видели многие, её описывали, как «женщину маленького роста, худощавую, с молочно-розовым цветом лица и кротким, приятным выражением». Мелодичный голос д'Эона ещё больше способствовал успеху его маскировки.

Он благоразумно разыгрывал из себя не заносчивую, кокетливую и таинственную особу, а сдержанную, застенчивую девушку. Если бы она слишком манила к себе мужчин, это могло бы испортить все дело; и все же есть свидетельства, что «Лия» была привлекательна. Придворные живописцы не раз домогались чести писать портрет «мадемуазель де Бомон». Пришлось уступить кое-кому, и сохранившиеся миниатюры подтверждают репутацию д'Эона как первого и величайшего шпиона-трансвестита.