Будни контрразведчика - Роберт Тронсон

— Мы выведем подлецов на чистую воду. «Наши таинственные друзья» из МИ–5 назвали мой план «План Х. — Дж.». Они считают его гениальным, — скромно пояснил он.

— Эй, — Рональд задохнулся от неожиданности. — Они… они фотографируют нас — нашу вывеску, дом!

Крошечный фотоаппарат, который «Красный–один», прикрыв носовым платком, поднес к глазам, развеял сомнения. Да, за ними шпионят.

— Что вы предпримете дальше, сэр? — спросил он. Хаббард–Джонс не имел ни малейшего представления о том, что предпринять дальше, но он прибегнул к своей обычной уловке:

— А разве вам не ясно, Бейтс?

— Э… значит, когда они уйдут, то есть если они уйдут, мы должны выследить их, они выведут нас к своей базе.

— Точно! Вы понемногу начинаете соображать,

— Благодарю вас, сэр, ох, черт! — Рональд замер в волнении. — Они уходят. «Красный–один»…

Но Хаббард–Джонса словно ветром сдуло. Украв чужой план, он незамедлительно приступал к его осуществлению.

Через мгновение он появился снова. Рональд не сводил глаз с улицы: а вдруг незнакомцы скроются.

— Сэр, они уже на середине переулка. Я пойду за ними.

— Нет, это моя обязанность, — отрезал Хаббард–Джонс. — Я проскользну потайным ходом. Где они сейчас?

— Сворачивают налево. Но вас они узнают, сэр.

— Не волнуйтесь, я замаскирован.

Рональд обернулся — на его шефе была мятая шляпа, темные очки и засаленный макинтош. В одной руке он держал старый парусиновый портплед, в другой — белую палку, с какими ходят слепцы.

— Им меня теперь не узнать! — прокричал он за дверью, и тут же послышался оглушительный грохот и отчаянный вопль. Должно быть, в спешке Хаббард–Джонс позабыл о коварстве шаткой колонки.

Октябрь был на исходе, но день стоял по–летнему ясный. Осеннее солнце ласково грело плечи Хаббард–Джонсу, который шагал по узким улочкам, стуча белой палкой. Оно не жалело своих лучей и для двух агентов Особого управления, расположившихся на травке в Сент–Джеймс–парке. На скамье неподалеку объект их слежки спокойно ел бутерброд — был обеденный перерыв.

— До чего будет жалко, если старика сцапают, — сказал один из агентов с неподдельным волнением.— Я к нему привязался всей душой.

— Точный, как часы, — согласился его коллега. — С ним никаких забот. Хочешь — пойди пропусти стаканчик или еще что, всегда знаешь, где он будет.

— Эх, если бы все такие…

Оба вздохнули, подумав, насколько у них обычно бестолковые и несобранные поднадзорные. На скамье старик Кроум достал серебряный перочинный ножик и начал преспокойно чистить яблоко. На коленях у него лежала раскрытая газета. И вдруг скамья зашаталась — рядом села толстуха лет сорока, крашеная блондинка, с битком набитыми хозяйственными сумками. Приятное одиночество Кроума было нарушено.

— Гляди–ка, он встал! Он никогда не ходит кормить уток так рано.

Агенты всполошились.

Оставшись одна, женщина, которая испортила Кроуму обеденный перерыв, рассеянно подобрала оставленную стариком газету и положила в одну из своих огромных сумок. Затем она устало поднялась и побрела по длинной асфальтовой дорожке.

— Видал? Вот так точно было показано в учебном фильме. И именно здесь, в этом парке. Он оставил ей газету с заданием.

Агент вскочил на ноги.

— Так оно и есть. Она его связная. Приказ, который они получили непосредственно от Бойкотта, был предельно ясен.

— Верно! Теперь он нам не нужен, идем за ней. Ты первый — передашь ее мне у выхода.

Хаббард–Джонс уже давно преследовал «красных». В целях конспирации нужно было переодеться, и он укрылся для этого в темном подъезде. Содержимое портпледа пошло в ход, и через мгновение Хаббард–Джонс (ни дать ни взять уменьшенная копия Распутина: войлочное пальто с капюшоном и длинная накладная борода) снова шел по следу. «Красные» спокойно шагали, не ведая, что за ними крадется переодетый сыщик. Хаббард–Джонс, в свою очередь, не замечал, что от него ни на шаг не отстает бдительный полицейский, у которого возникли на его счет немалые подозрения.

Кислятина Крэбб говорил по телефону, когда к нему в кабинет неожиданно ворвался Бой–котт. Начальник Особого управления обладал немалым жизненным опытом, поэтому он ничуть не смутился, увидев своего заместителя, хотя разговор шел именно о нем и был весьма нелестного свойства. Крэбб и бровью не повел и закончил, даже не изменив тона:

— Сейчас я вам об этом больше ничего сказать не могу. Он положил трубку и желчно спросил у своего подчиненного:

— Вас никогда не учили, что нужно стучать в дверь? Задумайся Бойкотт над этим вопросом, он наверняка ответил бы отрицательно, но сейчас он не был расположен к пустым словопрениям.

— Кроум встретился со своей связной, — выпалил он, опрокинув подставку для шляп.

— Какой Кроум?

— Тот, через, которого происходит утечка информации из УВБ. Я засек его при помощи электронной машины.

Хотя предательство Кроума раскрылось весьма косвенным образом, Бойкотт наперекор всему расценивал это разоблачение как победу электронной техники.

— А, вот вы о ком… — На Крэбба эта новость, казалось, не произвела ни малейшего впечатления.

— Оставьте свой издевательский тон. Мое подозрение окончательно подтвердилось. Связная, некая миссис Кромески, замужем за поляком.

Он подался вперед и сшиб у Крэбба со стола пепельницу.

— Ее выследили. Вот ее адрес.

— Ну что же, Балморал–Касл–Драйв, адрес не вызывает подозрений.

— Вы думаете, если это окраина, то там тишь да гладь. Работаете по старинке. С новыми методами мы бы их всех давным–давно переловили.

Крэбб не слушал. Он вспоминал, на чем прервался телефонный разговор, когда Бойкотт вошел в комнату. «Не волнуйтесь. При первом же удобном случае я приготовлю для Бойкотта крепкую петлю, а уж он не замедлит сунуть в нее голову…» — пообещал он собеседнику.

Прославленная интуиция Крэбба подсказывала ему сейчас, что удобный случай подвернулся, а Бойкотт, ни о чем не подозревая, продолжал свой доклад:

— Теперь еще несколько слов о связной, этой самой Кромески. Прошу вашего распоряжения установить круглосуточное наблюдение за ее домом. Возможно, это потребует большого числа людей, но, на мой взгляд, игра стоит свеч.

У Кислятины в глазах промелькнула еле заметная искорка.

— Не знаю, как и быть. Сейчас ожидаются два государственных визита.

— Ах, государственные визиты! — Бойкотт не признавал никаких мероприятий Особого управления, которые не были непосредственно направлены на охоту за шпионами.

— Ну ладно, — согласился шеф с покорной миной. — Если уж вы так настаиваете… Этого Бойкотту было достаточно. Молниеносно, как кобра на свою жертву, он кинулся к телефону и отрывисто залаял в трубку, отдавая приказ об установке диктофонов, подключении аппаратуры для подслушивания телефонных разговоров и подготовке электронной системы наблюдения за каждым уголком и щелью в доме Кромески.

Тем временем Крэбб по своему обыкновению анализировал обстановку вопросно–ответным методом.

В. Крепка ли эта петля?

О. Выдержит. Она выдержит целое полицейское управление.

Как всегда унылый и бесстрастный с виду, Кислятина в душе безудержно хохотал. В битве между наукой и интуицией победа суждена интуиции — в этом он не сомневался.

Был час «пик». Хаббард–Джонс на заднем сиденье попавшего в пробку такси кипел от негодования. «Дураки набитые, фараоны косолапые!» — выкрикивал он, к вящему изумлению шофера.

Он снова переживал события дня. Как все удачно складывалось, пока идиот полицейский не сунул нос не в свое дело!

«Красные — один и два» привели его в район Нотинг–Хилл, к солидной вилле, стоявшей особняком в глубине большого сада. Сад был окружен высоким, футов в девять, забором. Забор венчала полоса битого стекла. Два огромных платана заслоняли окна верхних этажей. Настоящее шпионское гнездо, такое пришлось бы по душе любому матерому разведчику — уединенное место, но и от центра недалеко, в глаза не бросается, и тем не менее вид зловещий — не подступись. Хаббард–Джонс разглядывал виллу, пуская от удовольствия слюни.

На тротуаре напротив были сложены строительные материалы. Укрывшись за грудой кирпича, Хаббард–Джонс торопливо отмечал про себя самые характерные черты этой крепости, которой он дал кодовое название «Роковой дом».

Тем временем «Красные — один и два» ждали у ворот. К восторгу Хаббард–Джонса, их долго и внимательно разглядывали через маленькую решетку, прежде чем впустить. Хаббард–Джонс удостоверился, что на улице ни души, и полез на свое кирпичное укрытие — сверху лучше видно.

То, что он заметил, превзошло все его ожидания! Из одной дымовой трубы «Рокового дома» показался тонкий металлический стержень и медленно пополз вверх.