Жаркие сны - Джейн Кренц

Центр находился неподалеку от Лос-Анджелеса, в одной из бесчисленного количества индустриальных долин, которыми пестрит пейзаж Южной Калифорнии. Рядом находились два колледжа, служившие постоянным источником платных объектов для различных исследований сна. Студентам нравилась идея зарабатывать деньги во сне.

Большинство работников центра занимались исследованием серьезных расстройств сна, таких как бессонница, приступы апноэ[4] во сне и нарколепсия.[5] Проекты спонсировались различными фармацевтическими компаниями и фондами исследования расстройства сна.

Но за год работы с доктором Мартином Белведером Изабел узнала его самый большой секрет. Для него центр был респектабельным прикрытием, позволяющим проводить собственные исследования экстремальных сновидений.

Он считал экстремальные сновидения при не полностью выключенном сознании весьма редким и ценным талантом, таким, который можно культивировать у некоторых способных индивидуумов и использовать в различных областях, но при условии, если этот талант позволено полностью понимать и контролировать.

Все знали, что человеческий мозг способен отключать большую часть сенсорной стимуляции, которая оказывает на него воздействие двадцать четыре часа в сутки и год за годом. Мало того, способность проявлять высокую степень избирательности того, что можно использовать или проигнорировать, – это единственный способ, которым мозг справляется с ослепительным, безграничным, подавляющим хаосом, именуемым реальностью, иначе человек просто теряет рассудок. Полная осведомленность ведет к безумию.

Белведер считал, что мозг людей, способных видеть экстремальные сны при не полностью выключенном сознании, имеет те же ограничения, что и у людей обыкновенных, но при этом обладает дополнительным даром. Он может изменить содержание этих снов, причем совершенно сознательно. Именно таких людей он именовал Пятым уровнем.

Перед ним открывались интригующие возможности. Что ни говори, а человек, способный селективно изменить способ видения мира, находясь при этом в состоянии сна, сумеет различить вещи, которые останутся незамеченными или покажутся не важными в состоянии бодрствования.

Белведер также был уверен, что рожденные с этим талантом обязательно используют его сознательно или бессознательно. Он также подозревал, что художники, как экстремальные сновидцы, обладают альтернативным видением реальности и сохраняют ее в красках и камне для тех, кто не подвержен подобным переживаниям. Мистики и философы использовали свои экстремальные сны для метафизических исследований. Ученые, награжденные этим талантом, с его помощью находили новые методы решения научных проблем. Следователи, способные впасть в экстремальный сон, эксплуатировали свое умение, чтобы найти пропущенные в состоянии бодрствования улики, которые помогли бы раскрыть преступления.

Целью работы Белведера было изучение экстремальных сновидений, с тем чтобы люди, владеющие этой способностью, смогли более эффективно ее применять.

Однако тут возникали некоторые проблемы. К примеру, сновидение Пятого уровня, несмотря на всю свою мощь и потенциальные возможности, все же было определенным типом сна. А спящий разум часто изобретает символы и элементы, которые трудно истолковать в состоянии бодрствования. Некоторые оказывалось сравнительно легко анализировать, но другие были крайне странными и сбивающими с толку.

И вот тут на сцену выходила она, Изабел. Она была сновидцем Пятого уровня, умеющим анализировать самые смутные образы, появляющиеся в экстремальных сновидениях.

У двери директорского кабинета она помедлила, глубоко вздохнула, одернула халат и поправила очки.

«Постарайся выглядеть профессионалкой. Так, словно знаешь, что делаешь».

Она вошла в маленькую приемную. Сандра Джонсон приветливо улыбнулась при виде Изабел.

Сандра служила секретарем Мартина Белведера со дня основания центра. Это была громоздкая, крепко скроенная женщина с плотным шлемом седых волос. Ее униформа за все эти годы почти не изменилась и состояла из просторной блузы, заправленной в черные брюки, и яркой бижутерии.

Между Изабел и Сандрой возникло нечто вроде дружбы. Обе приспособились к работе с Мартином Белведером, и только они плакали на похоронах. Собственно говоря, кроме них, никто их служащих центра вообще не позаботился проводить Мартина в последний путь.

– А вот и ты, Изабел! – воскликнула Сандра. Глаза за линзами очков тревожно поблескивали. – Я уже хотела разыскивать тебя!

Взглянув на закрытую дверь кабинета, она понизила голос:

– Лучше не заставлять мистера Белведера ждать. Сегодня у него очень насыщенный график.

– Прости, меня задержали. – Вряд ли такое начало можно считать благоприятным! – Может, я просто зайду?

– Нет-нет, я доложу о тебе.

Опершись ладонями о столешницу, Сандра с трудом подняла свое грузное тело с кресла.

– Этот доктор Белведер куда официознее прежнего.

– Жаль… очень жаль.

– И не говори! Ему даже не нравится, как я варю кофе. Мне было велено каждое утро по пути на работу забегать в кафетерий и забирать специально заказанный двойной большой кофе латте. – Сандра тихо фыркнула. – Старик всегда твердил, что лучшего кофе, чем у меня, нет на всем свете.

Выбравшись из-за стола, она негромко постучала в кабинет. Из-за двери донесся приглушенный голос, позволивший ей войти.

Сандра повернула ручку и приоткрыла дверь:

– К вам Изабел Райт, сэр.

– Пригласите ее, – резко бросил мужчина.

Изабел мысленно приготовилась к испытанию. В прошлый раз, перешагнув порог кабинета, она обнаружила мертвого директора. Подобные картины трудно стереть из памяти. Теперь все время при вызове в кабинет директора перед глазами будет вставать ужасная сцена, потрясшая се до глубины души.

– Пожалуйста, садитесь, мисс Райт.

Рэндолф показал на стул напротив письменного стола.

– Спасибо, сэр.

Изабел примостилась на краю сиденья, сведя колени и судорожно сжав руки. Ей вдруг стало не по себе. Возможно, потому, что атмосфера в комнате неожиданно показалась зловещей.

Изабел огляделась и сразу увидела множество изменений. Когда только Рэндолф Белведер успел так преобразить комнату, столько лет бывшую владением его отца? Когтедралка и миска Сфинкса исчезли вместе с мини-холодильником, где старый доктор Би держал большой запас любимого лимонного йогурта, которым предпочитал лакомиться по вечерам.

Изабел с трудом сдержалась, чтобы не передернуть плечами. Теперь комнату отличала суровая, почти стерильная чистота, тревожившая ее на каком-то глубинном уровне сознания. Поверхность стола была пугающе пуста… вернее, почти. Пуста.