Седьмой сын - Хатчинс Дж. К.

Пока луноликие люди катили тележку по коридору, Джон требовал ответить на его вопросы. Он пытался вырваться из пут. Каждый раз, выгибая шею, он замечал военных с М-16 в руках. Они шагали позади мужчин, одетых в белые халаты. Над ним мелькали плитки потолка. Поворот направо, налево и опять направо. Джон хотел знать, зачем его похитили. Он хотел знать, куда его везли. Это ужасная ошибка! Какая-то ужасная ошибка! Затем его охватил леденящий ужас, и он перестал кричать.

Когда тележка наконец остановилась, один из луноликих — предположительно доктор среднего возраста — склонился и зашептал в ухо пленника. Рот мужчины был так близко, что Джон чувствовал прикосновение его бороды.

— Я хочу, чтобы вы выслушали меня, — спокойным голосом сказал доктор.

Из-за неправильного прикуса он говорил с шотландским акцентом, почти как Шон Коннери.

— Меня зовут Джеймс Дефалько. Я помощник руководителя проекта. Мне не положено отвечать на ваши вопросы, и я не уполномочен снабжать вас какими-либо сведениями. Но скоро вы получите всю необходимую информацию. Очень скоро. Вы понимаете меня?

Джон посмотрел на потолок и моргнул. Он понял.

— Хорошо, — прошептал Дефалько. — Сейчас мы освободим вас от ремней и поможем вам встать. Вы пройдете в комнату ожидания. Вас закроют там на некоторое время. А затем придут люди, которые ответят на все ваши вопросы.

«Черт бы вас подрал», — подумал Джон.

— Вы поняли мои слова?

— Да.

— Вы будете сотрудничать с нами?

— Да.

«Белые халаты» развернули тележку. Солдаты сняли ремни с его груди, запястий и ног. Джон не двигался, демонстрируя притворное послушание. «Погоны» закинули винтовки за спины и, подхватив под мышки, помогли ему встать. В ответ он быстрым взмахом локтя разбил нос одному из солдат. Его майка окрасилась кровью. Молодой парень упал на каталку и с грохотом перелетел через нее. Другой солдат вывернул Джону руку и прижал его лицом к стене. Доктора завопили: «Не бейте его! Ради бога, не навредите ему!» Дверь открылась, и пленника втолкнули в комнату ожидания. Когда он поднялся на ноги, засов со щелчком вошел в паз.

Пару минут Джон молотил кулаками по металлической двери. Затем он походил по комнате и наконец швырнул одно из кресел в зеркальную панель. Он молил небеса, чтобы стекло разбилось и открыло ему доступ в соседнюю комнату, с толпой яйцеголовых докторов, сжимавших в руках карандаши и планшеты. Это могло бы стать возможностью для бегства. Но зеркало не разбилось. Стекло потрескалось, и кресло, отскочив назад, едва не угодило в Джона. Он даже вскрикнул от испуга — на октаву выше обычного.

Все это произошло час назад. Чуть позже, чтобы не сойти с ума от ужаса и мучительных вопросов, он начал насвистывать песни. Сначала в ход пошли немеркнущие шлягеры Дилана, Джоан Баэз и Сары Маклахлан. Затем он спел несколько своих песен: «Сделай это для меня», «Рокфеллер-центр», «Зимняя любовь» и «Как мне откупорить тебя». Теперь Джон рассматривал себя в треснувшем зеркале, гадая, зачем люди в костюмах избили его и вкололи ему снотворное. Он никак не мог понять, на кой черт луноликие доктора и солдаты с винтовками затолкали его в конференц-зал и почему, господи, вся эта напасть приключилась именно с ним.

Джон услышал щелчок засова. Он повернулся и увидел толстого мужчину в круглых очках, который настороженно вошел в комнату. Засаленные волосы на голове. Всклокоченная борода. Похоже, парень страдал ожирением. Ходячая гора. Не меньше трехсот фунтов.

Толстяк вперевалку подошел к одному из кресел и плюхнулся в него. Дверь закрылась, загремел засов. Незнакомец с улыбкой уставился в стол. Джон приблизился к нему и выжидающе прочистил горло. Мужчина, не поднимая головы, покачивался в кресле.

— Это вы будете беседовать со мной? — поинтересовался Джон.

Молчание. Покачивание.

— Послушайте! У меня куча вопросов!

Мужчина почесал голову. Взгляд незнакомца по-прежнему буравил стол. Джон присмотрелся к нему. Парень был примерно его возраста. Неопрятная голова свисала над огромным животом. От него плохо пахло. Перхоть в волосах. На перепачканной желтой майке виднелись грязные узоры в стиле Поллока от пролитых капель, кетчупа и упавших кусочков пищи. Мужчина вытянул руку, взял банку «Пеппера», стоявшую на середине стола, и налил в пластиковый стакан газировку. Схватив питьевую соломку, он сунул ее в напиток.

Джон сел напротив него.

— Эй! Ты тот человек, который должен провести со мной беседу? Или…

— Нет.

Голос мужчины немного дрожал. Визгливый фальцет, как у женщины.

— Они и тебя притащили сюда?

— Да.

Нервозное хихиканье.

— Тебе известно, почему мы здесь?

Незнакомец с усмешкой посмотрел на Джона. Его синие глаза за толстыми линзами расширились. Казалось, еще вот-вот, и они выпрыгнут из черепа.

— Я знаю все, — прошептал он.

Джон откинулся на спинку кресла и едва не закричал. Он узнал эти глаза.

Через десять минут в комнату вошли священник и морской пехотинец. Дверь за ними закрылась. Джон молча наблюдал за вновь прибывшими, отмечая их вполне понятное изумление, а затем неприкрытый ужас. Какое-то время они ошеломленно разглядывали друг друга, потом их взгляды перешли на Джона и толстяка, сосавшего содовую.

Здесь наметилась игра контрастов. Морпех был одет в полевую форму. Короткий ежик, широкие плечи, тяжелый раздвоенный подбородок. Священник не имел такой физической кондиции. Его полные щеки лоснились, округлый живот выпирал. Волосы, зачесанные набок, придавали облику некое благообразие и простодушие — Джон еще не понял, что именно.

Тем не менее он знал, что, несмотря на физические отличия, эти двое мужчин были братьями. Точнее, идентичными близнецами. Тот же рост. Тот же подозрительный прищур синих глаз, когда они смотрели друг на друга. Поджатые губы выражали схожий страх и безмолвное изумление. Джон не сомневался, что толстяк, сидевший напротив него, несмотря на чрезмерную полноту, был точной копией двух незнакомцев. И все они разительно походили на Джона.

Толстяк громко высосал последние остатки газировки и, отодвинув стакан в сторону, отрыгнул рекламно-содовое «агхх!» Священник приподнял дрожащую руку и вытащил четки из нагрудного кармана. Он сел у края стола рядом с потрескавшимся зеркалом. Пригладив волосы, незнакомец с недоверием покосился на Джона. Тот ответил ему точно таким же взглядом.

Возникало ощущение нереальности происходящего. Будто смотришь на себя в видеофильме и удивляешься: «Неужели я действительно так выгляжу?» Но только тут дискомфорт не поддавался описанию. Потому что твой видеообраз, облаченный в одежды священника, сидел в шести футах от настоящего тебя. Он дышал тем же воздухом и, наверное, испытывал такое же тошнотворное ощущение в своих сжатых в узел кишках.