Богиня по крови - Филис Кристина Каст

Паркер понял, что ему легче принять версию параллельного мира, чем то, что его дочь могла так сильно измениться. Это произошло еще до того, как злодей Нуада чуть не убил его в замерзшем пруду, и Паркер сам стал свидетелем силы, которую даровала Шеннон ее богиня.

Он чувствовал момент, когда Шеннон победила Нуаду и перешла в другой мир, так же отчетливо, как ощущал запах дождя или чувствовал под руками лошадиную спину. Это было внутреннее чувство, словно звякнувший в душе колокольчик. Точно так же он понял, что при попытке вернуть Шеннон в Партолон погиб Клинт, и это было почти так же больно, как потерять своего единственного ребенка. Но, по крайней мере, Шеннон осталась жива. Хотя ему легче было бы думать, что она переехала в Европу или даже Австралию, потому что тогда они имели бы хоть какой-то шанс снова увидеться.

Ричард вздохнул и стал беспокойно мерить шагами двор, от одного конца к другому. Шеннон пришлось уехать. В том, другом мире она была женой мужчины – отца ее будущего ребенка. Она любила его. И ее дочь нуждается в своем отце.

– И в дедушке тоже, – пробормотал Паркер. Он надеялся, что Шеннон сможет общаться с ним, хотя бы недолго, чтобы у него не оставалось чувства, что он потерял дочь навсегда. Она часто ему снилась. И в этих снах всегда была счастливой, ее окружали люди, которые ее обожали. Во сне он даже иногда видел ее мужа-кентавра. Ричард фыркнул: – И на это было чертовски интересно посмотреть.

Он верил, что за этими снами каким-то образом стояла Шеннон – или, точнее сказать, ее богиня Эпона. Как бы то ни было, эти сны были словно полученное от дочери письмо, и Паркер радовался этим мимолетным видениям.

Сегодняшний вечер был совсем другим. Ужасное предчувствие так крепко поселилось в душе Паркера, что он никак не мог успокоиться. Шеннон пытается связаться с ним напрямую? Так вполне может быть. Сейчас ей как раз пора рожать ему внучку, и уж, конечно, ей захочется поделиться с ним этой новостью. Но почему тогда это чувство такое неприятное? Почему в нем буквально зудит предупреждение об опасности? Он вдруг резко остановился. Его поразила жуткая мысль, буквально вышибла из него дух.

Неужели он почувствовал ее смерть? Возможно ли, что она умерла при родах в том древнем мире, где нет ни больниц, ни современных лекарств? Может, поэтому воздух кажется ему таким тяжелым, почти осязаемым и не оставляет чувство надвигающейся беды?

– Эпона, пожалуйста, – сказал он, обращаясь к ветру. – Прошу вас, защитите ее.

– Дорогой, что случилось? – спросила Патрисия Паркер. – Мама Паркер для игроков его футбольной команды. Она стояла у открытой противомоскитной двери у него за спиной.

– Ничего. – Он осознал, что ответил резче, чем ему хотелось бы, и с виноватой улыбкой оглянулся через плечо. – Просто немного нервничаю.

Добродушное лицо его жены тут же отразило беспокойство.

– Это ведь не… не… то самое опять, правда?

Патрисия навещала в Финиксе свою единственную сестру, когда Шеннон ненадолго вернулась и произошло нападение Нуады. Но она видела последствия. И он, конечно, все ей рассказал. Как ни странно, Мама Паркер испытала большое облегчение, узнав о том, что Рианнон и Шеннон поменялись местами. Это значило, что девушка, которую она любила и воспитывала как родную дочь, на самом деле от нее не отворачивалась. Все те ужасные вещи говорила ей Рианнон, а не Шеннон.

– Нет-нет, ничего такого, – резко ответил он, жалея, что расстроил ее своими фантазиями. У него не было конкретной информации о чем-то плохом. Черт, может, это съеденный за обедом перец чили не дает ему покоя. – Все хорошо. Я скоро вернусь.

– Хорошо, дорогой. Я уже заканчиваю с посудой.

Она уже собиралась уйти в дом, когда в переулке послышался звук мотора. Ричард глянул на часы. Уже больше половины одиннадцатого. Поздновато для визитов. Он посмотрел на старый синий «шевроле» и почувствовал, что холод ползет по позвоночнику. Шеви медленно подъехал и, кашлянув, остановился между двух припаркованных машин. Из шеви вылез старый индеец и подошел к Паркеру.

– Добрый вечер, я Ричард Паркер. – Ричард машинально протянул ему руку.

Старик спокойно встретился с ним взглядом и крепко пожал руку.

– Джон Мирный Орел. Извините, что беспокою вас так поздно.

– Нет проблем. Что я могу для вас сделать?

– Рианнон попросила, чтобы я отвез ее домой.

Ричард внутренне вздрогнул.

«Рианнон!» Он ничего не знал о ней после того, как Шеннон перешла в другой мир. Он думал, что Шеннон взяла Рианнон с собой: вероятно, чтобы та понесла ответственность в Партолоне за то, что бросила свой народ и обязанности Избранной. И теперь она снова здесь? И говорит, что это ее дом? Его широкие плечи напряженно застыли. Не важно, что она выглядит как его дочь. Рианнон – не Шеннон, и он больше не позволит ей занять ее место. Но в присутствии чужого человека он не станет это обсуждать, подождет, пока они останутся одни, и потом отвезет ее в город, или в аэропорт, или еще куда-нибудь. Все равно куда, лишь бы подальше от Оклахомы.

– Ну и где она? – Прищурившись, Ричард посмотрел в кабину машины. В ней кто-то сидел, но в темноте было не разглядеть, кто именно. Он фыркнул. Странно, что она не побоялась приехать сюда, к нему.

– Она здесь.

Но старый индеец пошел не к кабине своего пикапа, а к его задней дверце. С жалобным скрежетом поднял ее. Ричард пошел за ним и нахмурился. В задней части машины лежала какая-то вещь. Сначала ему показалось, что с ним играет шутки тусклый свет придорожного фонаря. Эта вещь походила на человеческое тело, с головы до пят завернутое в индейское одеяло. Джон Мирный Орел с удивительным проворством забрался в машину, присел и осторожно откинул одеяло. Ричард увидел лицо, и ему показалось, что кто-то ударил его под дых.

– Шеннон! – Он ринулся внутрь пикапа.

– Не Шеннон. Это – Рианнон. Она выразила желание, чтобы я привез ее тело сюда и отдал вам на воспитание ее ребенка.

У Ричарда шумело в ушах, и он с трудом понимал, о чем говорит старый индеец.

– Она мертва, – произнес он.

Мирный Орел кивнул.

– Умерла при родах. Но перед этим любовь к дочери излечила то темное, что было в ее душе.

Ричард заставил себя оторвать взгляд от мертвого лица, которое как две капли воды походило на лицо его дочери.

– Вы знаете о ней? И о Партолоне?

– Да, Белый шаман победил зло и принес себя в жертву, чтобы вернуть Шеннон в тот мир, я присутствовал при этом. И сегодня, когда дьявол освободил Рианнон из священного дерева, в котором она находилась в заточении, – тоже видел.

Ричард быстро вгляделся в окружающие их тени.

– Он последовал за вами сюда?

– Нет, никакое зло меня не сопровождает. Мы со старейшинами изгнали темного бога из Священной рощи, а потом появление Эпоны обратило в бегство затаившиеся остатки тьмы и разорвало связь, которую этот бог имел с душой Рианнон.

– Эпона простила Рианнон?

– Да. Я был тому свидетелем. – И ровным глубоким голосом опытного рассказчика Мирный Орел рассказал ему о том, что произошло с Рианнон в Священной роще.

– Она нашла наконец добро в своей душе. – Ричард медленно провел рукой по бледной и холодной щеке Рианнон.

– О боже! Шеннон!

Ричард поднял голову и увидел, что у задней дверцы машины стоит его жена. С вытаращенными от потрясения глазами она прижимала ко рту руку.

– Нет, Мама Паркер, нет. – Он быстро подошел к ней и взял ее за руки. – Это не Шеннон. Это Рианнон. Шш, не плачь. – Она с рыданиями уткнулась ему в плечо, и он погладил ее по спине. Утешая жену, он не заметил, что старый шаман тоже вылез из машины, но уж точно не пропустил его возвращение с новорожденным ребенком на руках.

– Это Морриган. Ваша внучка.

Старик протянул им ребенка, и Мама Паркер машинально взяла его. Дрожащими руками она развернула одеяльце.

Ричард Паркер заглянул жене через плечо – и пропал. Он полюбил эту новорожденную девочку с самого первого взгляда.

– Она выглядит точь-в-точь как только что родившаяся Шеннон, – сказал он и засмеялся, когда его глаза неожиданно обожгли слезы. – Такая же маленькая букашка.

– Дорогой, как ты можешь так говорить? – Мама Паркер задыхалась от переполнявших ее эмоций. – Для букашки она слишком красивая.

Ричард посмотрел на нее. Они поженились почти тридцать лет назад, когда Шеннон была маленькой девочкой. Патрисия Паркер не могла иметь детей, но она любила Шеннон и растила ее, как свою родную дочь. Сейчас ей было пятьдесят пять, а ему пятьдесят семь – чертовски много, чтобы вырастить еще одного ребенка.

Но Морриган, так походившая на его Шеннон, его Букашечку, притягивала к себе взгляд.

– В этом мире у нее больше никого нет, кроме вас, – сказал Джон Мирный Орел. – Рианнон просила вам передать, что она верит в вас и знает, что вы все сделаете правильно. – Он на мгновение замолчал, подбирая слова, и добавил: – Я чувствую в этом ребенке большую силу. И пока не ясно, добра ли эта сила или зла. Тьма, что преследовала ее мать, скорее всего, будет следовать по пятам и за Морриган. Если вы сейчас откажетесь от этого ребенка, боюсь, тьма может одержать над ней верх.