Васильки (СИ) - Смирнова Наталья

Ваня не пропустил ни одного спектакля, что давали в «Ла Скала». На них стажёров пропускали бесплатно.

По окончании стажировки (а длилась она один театральный сезон) решил директор концерт дать, и чтобы в нём русские певцы участвовали. Ваня три арии пел. Блистал на сцене, срывая бурные аплодисменты зрителей. Он и граф Альмавива, и герцог Мантуанский, и Марио Каварадосси. Галёрка рыдала от восторга. Иван потом сидел в гримёрке и принимал цветы. Букеты несли, не переставая. И вдруг видит Ваня – васильки. Целая охапка. У него сердце из груди чуть не выпрыгнуло.

- Кто васильки передал?

В коридор выскочил, по сторонам оглядывается. Смотрит, стоит юноша. Худенький, стройный, гибкий как лоза. Волосы шоколадные. Подбежал к нему Ваня, в глаза заглядывает. А они чисто васильки. Молчит Иван, только слёзы по щекам текут.

- Васенька…

А юноша будто ждал, что имя его назовут. Прижался к Ване и всхлипывает.

- Ваня.

Иван руки и не размыкает. Обхватил своё видение и молится, чтобы всё это правдой оказалось. Гладит по волосам шёлковым и шепчет:

- Живой. Я знал, что ты живой.

Как их ноги донесли до гримёрки, так они и не поняли. Только очнулись на стуле. Ваня сидит и держит на коленях счастье своё васильковое.

- Как же так? Где ты был так долго?

- Родители мои нашлись. Выкупили за огромные деньги. Цыгане на такое богатство позарились. Меня в тот же день продали. А я тогда уже и ходить не мог. Думал, что последние дни доживаю.

- Где ж ты теперь живёшь?

- Здесь, в Риме. Вот прослышал о концерте с русскими артистами, афишу с твоим именем увидел и в Милан приехал.

Млеет Ваня от счастья необъятного, смотрит в глаза необыкновенные.

- А родители твои кто?

- Не скажу. А то ты меня любить не будешь.

- Глупый. Я тебя до боли люблю.

- А я думал, что ты меня давно забыл.

- Васенька, отлупил бы тебя, да рука не поднимется.

Хочет Иван поцеловать своего Василька ненаглядного, да робеет. Вон, какой большой стал. Такой юноша красивый, дух захватывает. Вася решил этот вопрос по-своему. Вплёл пальцы в тёмные кудри, заглянул в глаза бездонные и прильнул в поцелуе долгом к губам Ваниным. Иван чуть не задохнулся.

- Поехали ко мне в номер, - губы влажные шепчут тихо и всё манят, манят к себе.

А Ване всё кажется, что это сон. И пусть этот сон вечно длится.

Сон чудесный так и не заканчивался. И когда Ваня Васеньку раздевал, и когда целовал везде, и когда любил нежно и ласково до беспамятства. Шептал он ему слова о любви своей. И сходил с ума от восторга. Потому, что Вася отдавался ему со страстью, притягивал к себе в порыве безумном, был открыт для него и душой, и телом, ни о чём не жалел, наслаждался их близостью.

Так и уснули они, не размыкая рук. Словно боялись, что счастье их недолгое.

*****

Стоит в деревне терем резной. Двухэтажный. Живут в этом тереме бабка Матрёна и старичок неугомонный Давид Моисеевич. Улицы в деревне асфальтированы. Дома новые. Кузница своими изделиями славится. Конюшня лошадьми породистыми. Хозяйства частные процветают. Мёд с пасеки свежий, хлеб домашний, молоко парное – всё, что душе угодно. Покупатели каждый день съезжаются.

Летом, когда зацветают васильки, приезжают в деревню двое молодых людей. Высокий темноволосый мужчина и юноша, чьи васильковые глаза, если увидишь, на всю жизнь запомнишь.

Жители деревни знают, что приезжают они из самой Италии. Юноша-то из знатной итальянской семьи. Говорят, что совсем маленьким его цыгане украли. Чуть не сгубили мальчонку от своей жадности. Хорошо, что отыскали его родители по верным приметам: глаза-васильки и одна ножка короче другой. Хромота юноши незаметна. Вроде бы обувь у него особая.

И смотрят молодые люди друг на друга так, будто вокруг них больше нет никого. И держатся за руки, словно боятся спугнуть своё счастье нечаянное. Васильковое.