Все исправить - Елена Белова

— Что?

— Я говорю: ты спишь? — повторила не-Зойка, по-птичьи склонив голову. — А я уже твою любимую заправку сделала. Ты не голодный, что ли?

Сырная заправка для макарон, которую в семье любят только он и отец. Заправка, которую сама Маринка называла «мышиной приманкой» и забавно воротила от нее носик.

А вот приготовила. Постаралась.

На душе потеплело. И отодвинулось, на прощанье обдав болью потери, чужое воспоминание о девчонке, именовавшей себя демоном. Нет, Вадим, у нас с тобой все-таки очень разная память…

И я добьюсь, чтобы твои воспоминания не стали явью. Даже если жизнь положить придется.

— Я очень голодный. Очень-очень… И съем первого, кто попадет под руку! — грозно надвинулся он. И, ухватив сестрицу телекинезом, от души подкинул к потолку.

Маринка пискнула в шутливом возмущении (мол, ей уже не три и даже не тринадцать!), показавшийся из кухни Ян широко раскрыл глаза…

— Только не нас! — включились рыбы.

И тут откуда-то появились Лёш и его феникс — счастливые и сияющие настолько, что рядом с ними непременно должны были загораться лампочки.

И начался семейный ужин.

— …А как это у тебя получилось?

— Не знаю. Посмотрел на нее, она такая красивая, листья резные, прохладные и совсем живые. Я протянул руку и погладил, а она будто отозвалась. — Ян снова удивленно посмотрел на свои пальцы.

— Как — отозвалась?

— Не могу объяснить. Просто почувствовал — она живая и… Не могу объяснить. — Юный демон виновато улыбнулся. — Только она теперь цвести собирается. Бутоны уже заметные.

— Здорово, Ян!

Здорово. Но учиться ты все равно будешь. Цветы цветами, но твой дар не только в этом. Судьба второй раз стаскивает тебя с того распроклятого алтаря ведь не только затем, чтобы ты всю жизнь проторчал в теплице старины Феликса. Никто за тебя не построит Дворец на озере. И парк тот сказочный…

Надо связаться с Координаторами — у них есть какая-то программа работы с «кукушатами», брошенными демонятами. Секретная, правда… но ведь Яну всего лишь и надо, что документы и разрешение жить на поверхности. Можно и не выдавать своей осведомленности о проекте «Кукушка».

— А мне тоже предложили подработку, — вдруг открывает тайну Маринка. — В местном отделе зачистки и сокрытия.

Один из близнецов поперхнулся кофе.

— Ты подалась в «скрытники»? Ну, Марин…

— Ага. Здорово, да?

— Замечательно, — тепло блеснули глаза мамы. — Горжусь тобой. А учеба?

— Да управлюсь я, они ж не на полную работу берут, а на стажировку. Так, присматриваться буду и помогать изредка. У нас все ж не Москва, регион поспокойней.

— Ну конечно! — проворчал недоверчивый голос из аквариума. Все ясно, у рыб закончился корм.

— Что ж они так торопятся тогда? Тебе до совершеннолетия еще, как до той же Москвы.

— До Москвы, между прочим, я могу телепортироваться за пять секунд. И если б не запрет на телепортацию для несовершеннолетних…

— Поняли мы, поняли, — торопливо перебил близнец Андрей, пока Марина не оседлала любимого конька про излишние запреты.

— Ну ладно… Им понравилось, как я тогда Игорька прикрыла. Без всяких фокусов, без угроз и подозрений. Маис Элмарович… ну, главный у них… он тоже так работает. Помнишь, Дим, как он тогда тебя с той девчушкой прикрыл? Мол, чудесное исцеление от святой иконы, которую приволокла верующая санитарка…

— Помню.

На этот раз я не повторю своей ошибки. И излечение переломанного позвоночника у мальчика из клиники никому не покажется чудом.

— …безобразие! — донеслось до него спустя несколько секунд. — Эти букеты весь обзор загородили!

— Букеты? — удивилась Лёшкина невеста. — А откуда? Мы ведь ничего не брали с собой.

— Это на дом доставили, — пояснил Ян. — А я расставил.

— Красиво получилось, — улыбнулась Людмила.

Игорь ревниво надулся и, отвлекая внимания от Яна, демонстративно обратился к Лёшке:

— Хорошо концерт прошел?

— Отлично. — Лёш снова засиял новеньким месяцем. — И концерт и после…

— После? — Близнята, оторвавшись от попыток незаметно стянуть один у другого последний пирожок, с интересом уставились на парочку. — У вас новости?

Алексей подмигнул:

— Лина, покажешь?

— Сейчас? — усмехнулась девушка. — Ну, хорошо.

Смуглые ладони раскрылись над столом, легонько шевельнулись пальцы, и знакомый блеск прорезался в маленьких руках. Ножи! На тонком лице затанцевали светлые блики — ножи порхнули в воздухе, заплясали на пальцах, потом их резко стало четыре… восемь… Они закружились на ладони, словно там раскрыл лепестки стальной цветок, и разом исчезли.

Секунду стояла тишина. Потом ее резанул восторженный вскрик Маринки:

— Ты вернула себе магию!

— Ага. — Лина пыталась казаться бесстрастной, но не выдержала, и смуглое лицо озарила счастливая улыбка.

Раньше она улыбалась совсем по-другому.

Кареглазая девушка, всего лишь одна из подарков.

Такой дани он с пришедших под его власть не требовал. Как-то повелось так, что их присылали среди других даров, а он не гнал. Вадиму не хотелось больше ни к кому привязываться, так что безликая череда подарков с красивыми телами приходилась кстати.

Сегодня подарок предоставили новенькие. Фениксы, которых привела его несостоявшаяся убийца. Девушка, замершая перед ним, непривычно серьезна. И спокойна.

— Вы хотели меня видеть, Повелитель?

— И не только видеть.

Она склоняет голову, и на миг становится неприятно — наверное, с такой улыбкой она смотрит на очередное задание. Интересная улыбка. Такая… прицельная.

Он любил купаться в бассейне с акулами, а вместо кошки завел тигра. Поэтому неудивительно, что спать с убийцей тоже пришлось по вкусу. Но привязываться по-прежнему не хотелось, да к тому же адреналина и без того было завались, так что через пару недель, незадолго до штурма, он сказал, глядя в карие глаза:

— Как тебе мой подарок?

— Благодарю, Повелитель. — Опять эта дежурная улыбка. Она как щит — не пускает дальше. Впрочем, его это устраивает…

— Хорошо. Твой клан требует заботы?

— Повелитель…

— Теперь ты свободна по вечерам.

Лёшка поправляется! Вадим щедр на радостях, и ей отливается пожалуй, даже больше сил, чем планировалось…

— Спасибо, Повелитель, — чуть изгибаются кончики губ. — Ставку на меня сделаешь?

— Что ты делала в этом баре?

— Милорд, я просто пила. — В улыбке проскальзывает что-то виноватое и одновременно заговорщическое. — Больше такого не повторится.