Запретные желания - Джорджетт Хейер

– Боже мой, конечно нет! – вскричала пораженная Нелл.

– Значит, моя тетушка Чадли зря кудахчет!

– Ваша тетушка Чадли! О, Джайлз, она была вчера у Олмака и как следует отругала меня за то, что я позволяю Летти танцевать с мистером Эллендейлом!

– Какая наглость!

– Совсем нет! Хотя Феликс тоже так сказал. И еще посоветовал ей высказать свои жалобы лучше вам, что было не очень вежливо с его стороны, но зато отчаянно смело!

– Интересно, как, по ее мнению, я могу помешать Летти? Разве что запереть ее в Мерионе… Да, кстати, на следующей неделе мне нужно съездить в Мерион. Думаю, бесполезно просить вас поехать со мной?

Она взглянула на него с явным испугом и унынием:

– На следующей неделе! Но ведь маскарад у Бидингов…

Он приподнял брови.

– Неужели это так важно? Для меня эти маскарады в Чизике…

– Нет, конечно, но вы обещали Летти, что она пойдет! Это ее первый маскарад, и она сшила себе прелестное домино, и… я думаю, что это будет ужасно непорядочно сказать ей теперь, что она не сможет пойти!

– К черту Летти! Разве она не может… Нет, наверное, нет. Ну хорошо, не буду приставать к вам с этой поездкой.

– Мне бы так хотелось поехать с вами, – с грустью произнесла она.

Он улыбнулся ей, хотя и довольно скептически, и протянул руку за следующим приглашением.

– Кадриль у Куперов! Потрясающе! Будет страшная давка; нам обязательно туда ехать?

Почта доставила миледи вежливое напоминание от мистера Уоррена, парфюмера, что пустяковый счет за духи, лак для ногтей и пудру еще не оплачен. Он лежал под приглашением от леди Купер и оказался на виду, когда граф взял с подноса пригласительную карточку. Всего несколько гиней, но Нелл инстинктивно протянула руку, чтобы прикрыть его. Это движение привлекло его внимание; он взглянул вниз, и она тут же отдернула руку, покраснев от недовольства собой.

– Какие еще нам предстоят радости? – спросил он, беря следующую карточку. – Ассамблеи и балы в самом разгаре: целая лавина приглашений! Только увольте меня от этого!

– От этого? О нет! Это будет дамский праздник. Вы… вы ведь будете на нашем собственном костюмированном балу, правда?

– Конечно.

Минуту они молчали. После того, первого, взгляда граф больше ни разу не посмотрел на счет от мистера Уоррена, но провинившейся жене казалось совершенно необходимым отвлечь его внимание от этого счета. Слегка задыхаясь, она сказала:

– Кардросс, какой на вас красивый халат! По-моему, раньше я никогда его не видела.

– О, я как раз надеялся, что он вам понравится! – признался он. – И что вы будете довольны мной – за то, что я дал вам возможность его увидеть.

– Какой вы странный! Он действительно очень красивый.

– Да, и омерзительно дорогой – такой же, как ваша шляпка с перьями, хотя, боюсь, не настолько идет мне. Так что можете провести теперь ответную атаку!

– О, Джайлз!

Он засмеялся и потрепал ее по щеке.

– Маленькая глупышка Нелл. Я вас очень шокировал?

Застенчиво улыбаясь, она с облегчением вздохнула:

– Нет, совсем нет. Просто… так получилось, что я забыла про один счет и боялась, что вы на меня рассердитесь.

– Какой же я, должно быть, противный муж! – с грустью пробормотал он. – Оплатить его вместе с остальными?

– Нет, пожалуйста, не надо! Это совсем маленький счет – поглядите!

Она протянула ему счет, но он, не взглянув на него, только взял ее руку, смял счет и сказал:

– Не нужно меня бояться. Я совсем не хочу этого. Я оплачу этот счет и любой другой – только не надо скрывать их!

– Бояться вас? О нет, нет! – воскликнула она.

Он еще крепче сжал ее руку и наклонился вперед, будто хотел ее поцеловать; но тут в комнату вошла ее камеристка, и, хотя она тут же вышла, момент был упущен. Густо покраснев, Нелл отняла руку, и граф больше не пытался завладеть этой нежной ручкой. Он встал, тоже покраснев и испытывая смущение, естественное для мужчины, которого застали в десять часов утра занимающимся любовью с собственной женой, и удалился в свою комнату.

Глава 2

Около четырех часов того же дня экипаж юной леди Кардросс въехал в Гайд-парк и остановился у Стэнхоп-Гейт. Это была стильная коляска, последний крик моды среди лондонских экипажей; вместе с парой прекрасно подобранных серых лошадей она была подарена миледи ее мужем, когда та стала хозяйкой в его доме на Гросвенор-сквер. «Шикарная штучка» – так назвал ее Дайзарт; ни у кого из дам не было такого элегантного выезда. Принадлежность к высшему обществу обязывала появляться в Гайд-парке между пятью и шестью часами в каждый погожий день – кататься, ездить верхом или прогуливаться; до своего замужества, сидя рядом с мамой в облезлом ландолете, Нелл часто завидовала обладателям более роскошных экипажей и размышляла о том, как было бы приятно катить в модной коляске с желтыми колесами, запряженной парой рысаков. Она пришла в восторг от подарка графа, наивно воскликнув: «Вот теперь я буду блистать!»

– А вы хотите этого? – улыбнувшись, спросил он.

– Да, – честно призналась она. – Мне кажется, я просто обязана, потому что хотя мисс Уилби – это наша гувернантка – говорит, что думать о светских делах нехорошо, вы ведь сами блистаете, и мне следует быть вам под стать.

– Я убежден, – сказал он с совершенно непроницаемым лицом, – что мисс Уилби должна считать это даже вашим долгом.

Она не была вполне в этом уверена, но, вспомнив, что она, к счастью, теперь не обязана отчитываться перед гувернанткой, тут же забыла об этой замечательной наставнице.

– Вы слышали, что говорят люди о лорде Дорсете и его белом коне и миссис Тоддингтон и ее паре гнедых? – доверительно сказала она. – А теперь все заговорят о леди Кардросс и ее паре серых рысаков! Я не удивлюсь, если моя коляска привлечет не меньше внимания, чем ее!

– Я тоже, – согласился милорд, серьезный, как судья. – Вернее, я буду очень удивлен, если этого не случится.

То ли роскошный экипаж привлек всеобщее внимание, то ли его прелестная владелица, но вскоре Нелл вкусила радость, став предметом всеобщего внимания, когда проезжала по Гайд-парку. Она стала заметной фигурой и ни минуты не сомневалась, что обязана этим триумфом своим прекрасным лошадям, пока ее более осведомленная золовка не обронила вдруг, усаживаясь в коляску:

– Не правда ли, Нелл, как удачно, что ты блондинка, а я брюнетка? Неудивительно, что все только на нас и смотрят; все другие дамы просто блекнут на нашем фоне! Мистер Боттишем сказал это Хардвику, а Хардвик говорит, что это комплимент, которым можно гордиться, потому что мистер Боттишем всегда ужасно придирчив. По-моему, – продолжала она ровным голосом, – ты красивее меня, но, с другой стороны, я тоже неплохо смотрюсь, и, кроме того, я брюнетка, что сейчас более модно, так что я совсем не против, что ты красива.