Чертова Дюжина. Книга Первая - Дубравка Руда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут же Станислава замолчала. Чуть не проговорилась, не хотела она вслух говорить, пусть та, кто никого и ничего не боиться ему сама скажет. А ей, негоже, на врага в семье указывать, а тем более самого близкого и родного человека.
Станислава перекрестилась и поправила лампадку в «красном куту».
— Олеи подлить надо, скажу Миколе. — Как бы сама с собой, заговорила знахарка.
— После работы говорите? — переспросил Петр.
— Да, после работы, если выйдешь, в акурат к нужному времени и прийдешь. Спит она днем, сила ее могучая к вечеру просыпается, а ночью особенно велика. Сделаешь, все правильно, то поможет она и будет Вам с Аленкой житие и … глядишь, детишек здоровеньких еще понаделаете. — И знахарка мило улыбнулась, так по — матерински тепло, как никогда не улыбалась ему родная мать Алевтина.
— Понял. — Сказал Петр. — Да вот только, что ж ценного ей отнести? Даже не знаю?
— Посмотри безделушку, какую нибудь, золотую. Только чтоб твоя или Аленкина была, у чужих или в долг не бери. — Серьезным тоном приказала Станислава.
Петр поблагодарил Станиславу за совет и помощь и отправился на работу.
Весь день он думал о том, где ж ему что-то ценное взять, чтоб в уплату ведьме отнести? Материны прикрасы золотые, брать нельзя, а у Аленки, только колечко обручальное да сережки. Правда, в галантерее, был у них маленький ювелирный отдел, там, кстати, мать Маруси, жена Головы и работала, золото продавала. Да вот, недавно, уехала она отдыхать в Крым, и теперь ее сама Маруся подменяла.
Присмотрел он как-то цепочку тоненькую и хотел для Аленки купить, а как та родит, подарить ей за ребеночка. Да вот не случилось, но деньги он копил, откладывал.
— Так может деньгами? — Думал Петр. — Та нееее, Станислава бы сказала, да и куда женщине пожилой живущей почти в лесу те деньги? А золото тогда куда?
Петр возил Голову, Потапа Евгениевича, а сам все на часы поглядывал и думал, как ему успеть деньги забрать из дому, да так, чтоб мать с причитаниями да криками не насела, да потом в галантерею успеть. А тут как назло, день суетный выдался, начальсву прямо скажем, везде поспеть нужно было, во все места и разом, а особенно к любовнице Клаве, местной первой красавице и самогонщице по совместительству.
— Потап Евгеньевич! Разрешите с просьбой обратится? — Осторожно, но в тоже время твердо и уверенно сказал Петр.
— Что Петя? Не стесняйся. — Буркнул Голова.
— А позвольте мне седня машину взять? Дела семейные, надобно по лекарства съездить для жены. — Соврал Петр, но не мог же он про ведьму начальнику рассказывать.
— Та чеж не можно, можно, возьми. — Отмахнулся Голова.
Потапу Евгениевичу, было в тот день не до вопросов, уже вторую ночь он проводил у Клавы, а жену отправил по путевке в Ялтинский санаторий отдыхать и здоровье поправлять, так что ехать кудато вечером или ночью, он явно не собирался, а поэтому, легко согласился дать машину Петру.
Освободился Петр только к семи часам вечера. Раньше не мог. Галантерея уже была закрыта. Но ехать было нужно в любом случае.
— А что если Я свое и Аленкино колечко обручальное отдам? — Подумал Петр и повернул в сторону дома знахарки.
У ворот его встретил друг Микола. В руках у него был цветастый узелок.
— Ты в хату не заходи, Петь, там мать занята, возиться и меня вытурила, сказала тут ждать. У Аленки опять припадок случился.
— Как?
— Ты не волнуйся, все хорошо будет, мать ее отчитает и все успокоиться, а тебе ехать надо. — Сказал Микола и протянул узелок Петру. — На вот возьми, мать велела тебе отдать, чтоб ты отдал тому, кому надо, это Аленкина сорочка. И … дите… остатки… ну такое там.
Петр взял в руки узелок, а Микола порывшись по карманам, достал что-то блестящее и протянул Петру.
— И это тоже возьми.
С руки друга, свисала тоненькая золотая цепочка. Та самая цепочка, которую Петр, хотел для Аленки купить.
— Это ж?
— Ты бери — бери.
— Я ж… этож 120 рублей?
— Потом отдашь.
Петр взял цепочку и думал, что это чудо какое-то. Подумать только та самая тоненькая цепочка, тоненькая как Аленкина шея. Не думал и не знал, Петр о том, что эту цепочку, купил Микола для Аленки, чтоб подарить ей, лично, после того как та родит, да еще и в крестные, проситься хотел. Мечтал хоть так быть поближе к любимой.
Петр крепко обнял друга.
— Давай уже, спеши! Да осторожно и не забывай, что там тебе моя мать говорила?
Петр засунул цепочку в карман брюк.
Село то, недалеко было. Петр как раз успел ко времени, когда коров гнали по дворам. Вот у пастуха он и решил спросить, где живет эта самая Евдокия Мохрина.
Пастух оказался немым, лишь показал рукой кудато вправо и промычал чего-то. Но указал путь все же верно, впереди показался лесной массив.
— Почти рядом. Еще немного. — Говорил себе Петр и не ошибся. Между веток деревьев, мелькал тусклый свет от окошек. Да только подъехать к той хатке, было сложно. Странность заключалась в том, что чем ближе хотел Петр машину подогнать, тем дальше от хаты оттдалялся. Тогда решил оставить машину и пойти пешком. Вроде как рядом, метров триста каких-то, а может и больше, или меньше.
Закрыл машину на ключ и пошел, напрямую.
— Ну, вот и … избушка. — И только подумал парень, как над его головой, громко хлопая крыльями, пролетела какая — то крупная птица. Едва не задела.
Из окошек избы, струился желтый свет.
Перед ступеньками, Петр остановился, проверил на месте ли цепочка. Полез в карман. Ага, все на месте, узелок в руках.
— Принесло притарахтело, не сидеть чертям без дела. — Неожиданно услышал он низкий женский голос за своей спиной.
От неожиданности Петр вздрогнул, но обернуться не решался.
— Ну и правильно. Стой как столб. — Снова сказал тот же голос.
— Яяяя… — Неуверенно начал Петр.
— Знаю, все знаю, зачем пожаловал ко мне. — Сказал голос, а по спине парня, холодок прошел.
— Не от хорошей доли, ко мне приходят, от безысходности. Страдания и горе, ко мне людей приводят. Вот
