Луна в мышеловке - Грушенька Светлова

Мужчина выпустил ее волосы, встал и развернулся к выходу, давая понять, что разговор окончен. Конечно, его строптивая девочка была не удовлетворена таким раскладом.

– Что ты еще со мной сделаешь?!.. – закричала она ему вслед. – Не будешь давать есть и пить?! Доведешь до истощения?! Будешь постоянно держать связанной?! Бить?!

– Это действенно… – сделал паузу, – но банально… – хмыкнул, не оборачиваясь. – Поверь, куколка, моего извращенного воображения хватит на много изощренных пыток, которые тебе в итоге понравятся. Так что… подготовься как следует к тому, что тебя ожидает, и сладких тебе снов.

На этот раз он не стал задерживаться и вышел, щелкнув замком. Девушка вздрогнула и долго напряженно смотрела на дверь, будто не веря, что ее оставили одну и при этом не связанную. Дверь пока что больше не открывалась. В голове завертелись панические мысли. Что ей делать? Выскочить и попытаться бежать? Хотя бы выяснить, где она и что это за место?

Потом пришло осознание полного безумия этой идеи. Она голая, мокрая, голодная, ослабшая и к тому же ничего не помнит. В доме этот ужасный мужчина, который намного сильнее нее, и неизвестно, до чего способен дойти. Возможно, он даже сумасшедший… Он ее поймает и снова накажет как-нибудь ужасно… Она еще помнила, как мучительно и стыдно было писаться под себя, когда сил терпеть уже не осталось. К тому же тело до сих пор болело от неподвижного сидения на кресле. Эта пытка оказалась гораздо серьезнее, чем могла показаться со стороны. Кто знает, как давно он ее поймал и приковал… Почему-то ей не пришло в голову задать ему этот вопрос.

Черноволосая красавица уткнулась носом в колени и попыталась успокоиться. Пока что это совершенно не удавалось, несмотря на теплую ароматную ванну. Каждая клеточка дрожала, боялась и возмущалась одновременно после этого грубого, хамского, дикого вторжения в ее личное пространство. Кожа до сих пор помнила чужие пальцы в самых интимных местах, чужие губы на коже, чужие глаза, осматривающие бесцеремонно и нагло, словно свою собственность…

Странным образом, воспоминания о его прикосновениях вызвали трепет и томительное напряжение внизу живота. Черт… Девушка тряхнула головой, чтобы забыть, как его пальцы бесстыдно ласкали ее между ног, а затем мазнули по губам ее собственной влагой. По коже побежали мурашки, и она сгруппировалась еще сильней, спрятав пылающее лицо между коленей и прикрывшись ворохом отяжелевших от влаги волос.

В дверь вдруг постучали, и девушка резко подняла голову, вся ощетиниваясь и прислушиваясь. Она ничего не ответила, но дверь все равно открылась, и в комнату вошло четверо женщин в строгой униформе гостиничных горничных. То ли черные, то ли темно-синие платья ниже колен с коротким рукавом, белые воротнички и белые манжеты. Темные плотные чулки, старомодные туфли на низком каблуке с круглыми носами и блестящими металлическими пряжками. Ничего сексуального в их внешнем виде точно не было, как можно было бы предположить, учитывая извращенные предпочтения их озабоченного хозяина. А вот вымуштрованными и чопорными они выглядели точно. Волосы убраны в аккуратные прически, и даже движения выверенные, точные и аккуратные.

Одна женщина принесла большую стопку какой-то одежды и положила ее на кровать. Другие две несли всякие принадлежности для уборки. Третья принялась расстилать огромную постель и раскладывать на ней вещи из стопки – халат, пижаму и нижнее белье. Остальное она разложила по ящикам комода, похоже, следуя каким-то четким и привычным для нее правилам. Затем все они принялись за протирание кресла, к которому она была прикована, и к мытью полов.

Лали наблюдала за ними с внимательной осторожностью, пытаясь угадать, что может заставить людей хранить такие странные тайны своего хозяина и служить ему верой и правдой. Наверное, очень большие деньги и отсутствие принципов – универсальное правило, которое воодушевляло людей практически на любые поступки.

Одна из горничных, довольно приятная, смуглая и темноволосая, была моложе других и мягче в чертах, и девушке она показалась не столь одеревеневшей и холодной. Она стала следить за ней взглядом, надеясь вызвать к себе ее интерес и участие, но женщина эта, как и другие, ни разу не подняла на нее глаза. Вообще все они держались так, будто ее здесь не было. Тогда она решилась на следующий шаг, пытаясь действовать разумно и без истерики.

– Я нахожусь здесь не по собственной воле и ничего не помню… Помогите мне… – произнесла она по-английски, даже не представляя, каким языком владеет прислуга.

Не получив никакой реакции, она повторила те же слова на русском, затем на французском. Реакция была той же – полное игнорирование. Других языков она, вроде бы, не знала или не помнила, кроме своего родного грузинского. Все эти уборщицы совершенно не походили на грузинок, но терять ей в общем-то было нечего. Так что она еще раз повторила ту же фразу по-грузински, внимательно вглядываясь в лица присутствующих и пытаясь понять, отображается ли на них хоть толика сочувствия и понимания. Ничего похожего обнаружить не удалось, и девушка в очередной раз заставила себя успокоиться. Откинувшись на бортик ванны, стала терпеливо дожидаться, когда останется одна.

Обслуга ушла минут через сорок, унеся с собой вещи, забытые их хозяином и оставив после своих трудов аромат свежести и чистоты. Проклятое кресло тоже унесли, и девушка искренне надеялась больше никогда его не увидеть.

Когда дверь за женщинами в униформе закрылась и громко щелкнул замок, она разочарованно чертыхнулась. Что можно предпринять, когда ты даже не помнишь своего имени?.. Все это могло быть какой-то глупой жестокой шуткой… Однако, нельзя было исключать и того факта, что она действительно оказалась здесь по собственной вине… Из каприза? На спор? Из любопытства? Кем приходился ей этот тип? Случайным знакомым? А, может быть, кем-то более близким, чем она могла вообразить? Да и кем была она сама? Имя Лали абсолютно ни о чем ей не говорило, хотя из уст этого мужчины почему-то звучало волнительно, и всякий раз его нежные звуки разбегались по ее коже горячими ручейками. Кем, черт возьми, она была, если влипла в такое?!.. И почему он утверждает, что она стерва и что никто не станет по ней скучать?!..

Вновь чертыхнувшись, взяла губку с этажерки, придвинутой к ванне одной из служанок. Вымыться и правда хотелось… стереть с себя весь этот кошмар… Торопясь и постоянно с опаской поглядывая на дверь, Лали, уже немного смирившись с этим именем, принялась натираться губкой с ароматным гелем для душа,