Соблазнительный дьявол (СИ) - Идэн Вероника

— Привет? Самовывоз или доставка?

Вместо того чтобы ответить ей или собеседнику, я нажимаю кнопку завершения вызова. — Что ты только что предложила?

Блэр сдвинулась на табурете, облизывая губы. Нехотя она повторяет: — Я сделаю все, что угодно. Только… не вызывай полицию. Я не могу попасть в тюрьму. Как бы ты ни хотел отомстить мне, хорошо.

— Что угодно? — Лед кристаллизует мой голос, делая его зазубренным и резким. — Ты даешь мне карт-бланш на то, чтобы взять правосудие в свои руки. — Я щелкаю языком и качаю головой, буравя ее взглядом. — Опасная сила, чтобы предлагать ее кому-то.

Она пожимает плечами.

— Тебе известно. — Я подхожу ближе, скольжу рукой по ее ноге, сжимаю ее, мой большой палец прижимается к внутренней стороне ее бедра. — Ходят слухи, что ты отдашь его за правильную цену. Давай для начала откажемся от этой платы.

Блэр с видимым трудом отвечает, отводя глаза и прижимая подбородок к груди. Ее дыхание становится быстрым и резким.

— Если ты этого хочешь.

Меня забавляет ее измученное выражение лица.

— Если подумать… — Я прервался, сурово нахмурившись. — Не хочу заразиться от грязной крысы из сточной канавы. И я не живу в трущобах, не тогда, когда у меня есть первоклассная киска взаперти.

Выражение ее лица заставляет мой рот искривиться в едкой улыбке.

— Ты свинья.

Я отступаю назад, убирая руку с ее бедра. Схватив свой телефон со стойки, я размахиваю им перед ее лицом.

— Давай. Умоляй меня, милая и красивая, не вызывать полицию. — Я слегка опускаю подбородок и поднимаю брови. — На этот раз по-настоящему.

На ее лице отражается борьба. То, как она дергает за шнур, похоже на победу.

— Пожалуйста, — бормочет она.

— Ты можешь сделать больше, чем это. И тебе лучше.

Из нее вырывается ворчание разочарования. Когда становится ясно, что она никуда не идет, она опускается на спинку табурета и смотрит в небо, как будто там она найдет ответ.

Блэр обращается к высокому потолку. — У меня не было выбора. У тебя их так много, что это имело смысл и ты мог бы просто купить еще один.

— О чем ты говоришь?

Блэр сбивчиво дышит. — У меня есть… кто-то, кто рассчитывает на меня. — Она поднимает голову и пронзает меня усталым взглядом. — Деньги для тебя не такой товар, как для меня. К тому же, ты — мудак.

Я пристально смотрю на нее. — Думаю, мне все же стоит позвонить в полицию. Ты совсем не сожалеешь.

— Я не жалею, — огрызается Блэр. — Я сделаю все, что потребуется, для людей, которых я люблю.

На краткий миг я сбит с толку ее убежденностью.

В моей голове появляется идея. Я слежу за своими губами, размышляя над этой мыслью, рассматривая ее со всех сторон. Это немного безумно, даже для меня, но это послужит для Блэр уроком — и на этот раз он будет действенным. Она не сожалеет? К тому времени, когда я с ней закончу, раскаяние будет наименьшей из ее забот.

Прикоснувшись языком к нижней губе, я смотрю на нее сквозь прикрытые капюшоном глаза.

Разрушение.

Контроль.

Месть.

Я возьму все это и заставлю ее пожалеть, что она никогда не встретила меня.

Скрестив руки, я смотрю ей в лицо. — Ты можешь отдать свою душу либо мне, либо копам. Выбирай, ангел.

Взгляд Блэр возвращается в полную силу.

Я подавляю желание рассмеяться. Укрощение ее будет интересным занятием.

— Я ничей ангел, — клянется Блэр.

4. БЛЭР

— Так что же это будет, Дэвис? — Девлин прислонился бедром к кухонному острову.

С призрачными темными глазами и челюстью, достаточно острой, чтобы порезаться о ее смертоносные края, он душераздирающе красив так же, как смертельно опасен олеандр. Красивый на вид, но его яд покончит с вами, едва вы его попробуете.

И он, блядь, это знает.

Я напрягаюсь против дурацкого шнура, которым он меня связал. Мои собственные чертовы припасы удерживают меня, прижимают меня к Девлину. Какой же он ублюдок. Каждый раз, когда я немного сдвигаюсь, его взгляд опускается вниз, изучая мое тело.

Что бы он не предложил, это не может быть хорошо. Возможно, было бы проще, если бы я убедила его трахнуть меня ради мести. По крайней мере, тогда ему пришлось бы развязать меня, и я смогла бы сбежать.

Хотя это единственное, что я никогда не ставила на кон, чтобы выжить.

Феникс восстает из пепла, рождаясь заново после раздора. Я меняю и переделываю себя, но не чувствую себя рожденной заново. Трудности, с которыми я столкнулась, только закаляют мой панцирь, готовя меня к следующему препятствию, с которым я буду бороться до последнего. Я стала неузнаваемой маленькой девочкой-идеалисткой, которой была когда-то.

Мои границы были нарисованы и перерисованы на песке каждый раз, когда я переступала их, узнавая что-то новое, что я могла потерять, если это означало еду на столе и жестяную крышу над нашими головами.

Но не мое тело. Никогда мое тело.

Возможно, это одна из моих последних линий, но я не переступлю ее.

Думаю, я рада, что он не хочет этого от меня.

Глядя на Девлина сквозь ресницы, трудно расшифровать маску, которую он держит на месте. Она отличается от той, которую он носит в школе и на вечеринках, той, которая делает его темным королем школы Сильвер-Лейк. Ее легко прочитать. Волосы свисают ему на глаза, но я вижу смесь расчетливой холодности и неловкого нетерпения в зловещей глубине. Наверное, ему не терпится поймать в свои когти новую игрушку.

Я скребу зубами по нижней губе, желая дотянуться до узлов на запястьях. Летом Джемма водила меня на курсы самообороны в Денвере. Если бы я смогла освободиться, нанести ему удар ногой по яйцам, думаю, я бы успела добежать до леса, окружающего дом, прежде чем он поймает меня снова. Я быстро бегаю. Но эти чертовы узлы такие тугие, и он связал мои руки так, что они разделены, а не вместе, что лишает меня возможности использовать противоположную руку, чтобы освободить ограничитель.

Выжидать время не получается. Когда он схватил меня в гараже, я сразу поняла, что мне никогда не одолеть его, пока мы одни. Мне нужно дождаться перевеса, чтобы сразиться с ним. Правила здесь — на вражеской территории — неизвестны, и я должна найти выход из этой неразберихи.

Я пытался освободиться от шнура, обмотанного вокруг моих запястий. Похоже, он не связал меня обычными узлами. Каждый раз, когда я двигаюсь, они не ослабевают, а затягиваются.

В голове проплывают слухи, распространяемые хвастовством девушек, которые были с ним, о том, что он трахается не так, как другие парни. Они называют его озорным и опасно сексуальным. С тем, как завязаны эти узлы… боже, что за причудливое дерьмо его заводит?

— Мне действительно следовало бы посадить тебя под замок, но раз уж ты так мило умоляла — ну, не совсем, но, — Девлин прикладывает к груди раскинутую руку и делает вид, что кланяется, прямо из романа Остин, — я готов быть джентльменом и помочь тебе.

Мои брови взлетают вверх, прежде чем я успеваю сдержать реакцию. Что?

Это совсем не похоже на милый жест, его тон и чернота его затененных глаз скрывают ловушку в его предложении.

Как будто я поверю, что он помогает мне по доброте душевной!

У Девлина нет сердца. Если оно у него и было, то давно умерло. На его месте сидит гнилая, разложившаяся дыра.

— Что именно ты имеешь в виду?

Отдай свою душу мне или копам.

Как я могу выбрать между моим кошмаром и дьяволом, который меня мучает?

Чего он ждет от меня? Это невозможный выбор. Но, опять же, как и проблема, которая изначально загнала меня в эту ситуацию.

Это похоже на один из его жестоких трюков, такой же, как его футбольные приятели, которые в школе приманивали меня долларовыми купюрами на рыболовной проволоке. Или в прошлом году, когда он позволил мне сесть за свой обеденный стол рядом с Джеммой, потому что Лукас хотел, чтобы она была рядом, но ценой этого было то, что Девлин побаловался с моим подносом и бросил его на пол на глазах у всех.