Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии - Сюзанна Кэхалан

За несколько дней Блай собрала более чем достаточно доказательств для разоблачения, но начала беспокоиться, что уже никогда не выберется на свободу. «Ловушка для людей, – так она назвала это место. – Попасть сюда легко, но уйти прочь почти невозможно». Не сильное преувеличение. Согласно отчету 1874 года, в среднем люди проводили на острове Блэквелл от десяти до тридцати лет.

Тем временем Блай уже заявляла о своем здравомыслии всем, кто только слушал, но «чем больше я упорствовала, пытаясь доказать им свое душевное здоровье, тем сильнее они сомневались в нем».

– Для чего вы, доктора, находитесь здесь? – спросила она одного.

– Чтобы заботиться о пациентах и проверять их разумность, – ответил доктор.

– Проверьте меня всеми способами, – просила она, – и скажите, безумна я или здорова?

Но как бы Блай ни молила о пересмотре диагноза, ответ оставался прежним: «Они не принимали всерьез мои просьбы, полагая, что я брежу».

К счастью, спустя десять дней, не получив ни слова от Блай, редактор прислал адвоката, который спас ее из этой ловушки. Благополучно вернувшись на Манхэттен, Блай написала иллюстрированное разоблачение в двух частях: «За решеткой психбольницы» и «Внутри сумасшедшего дома». Оба текста были опубликавали в газете «New York World» в 1887 году. Статья разлетелась по всей стране, приведя общество в ужас и вынудив политиков принять меры. Окружной прокурор Манхэттена собрал присяжную комиссию для расследования. Блай подтвердила свои свидетельские показания, сопроводив их на остров, который к их прибытию очень быстро вычистили и привели в порядок. Но на острове Блэквелл удалось скрыть не все. В конце концов благодаря смелости этой молодой журналистки департамент общественной благотворительности и исправительных учреждений согласовал увеличение годового бюджета на содержание подопечных государства на 60 %.

Но что бы было, если бы издатель Блай не вмешался? Сколько времени она провела бы на острове? И что бы сталось с другими запертыми на нем женщинами? Граница между вменяемостью и невменяемостью была куда менее научной, менее измеряемой, чем кто-либо хотел признать. В обзорной статье «New York World» было сказано, что разоблачение Блай показало – эксперты не могут определить, кто действительно сумасшедший, а кто нет, из чего вытекает вопрос о том, обладают ли врачи хоть какими-то научными достижениями в области психической диагностики, которыми можно воспользоваться.

Правда в том, что тогда, в XIX веке, психиатры все еще не знали, что делать с ордами людей, которыми заполняли психбольницы. И неудивительно, что другие отрасли медицины не нуждались в этих «экспертах по вменяемости», у которых не было никакого реального опыта. За несколько лет до расследования Блай Луи Пастер успешно продемонстрировал микробную теорию заболеваний, которая привела к открытию вакцины от холеры и бешенства, перевернув медицину появлением профилактики. За пару десятилетий медицинская наука почти избавилась от пагубной практики кровопускания и за десятилетия до госпитализации Блай определила лейкемию как заболевание крови, что помогло открыть новую патологию. Стоило медицине шагнуть в новый век, и невидимое сразу стало явным. В это же время алиенисты оставались слепы со своими психбольницами и «кроватками» и не имели надежной теории, которая хоть что-то объяснила бы.

В первый же день Нелли Блай быстро усвоила, каково быть отвергнутой человечеством.

Не считая денег, брошенных на решение проблемы, после расследования Блай ничего не изменилось. Как мы увидим позже, через столетие в самое сердце психиатрии угодит куда бо́льшая мина.

Один из самых совершенных и богатых городов мира узнал о жестокости, обрушившейся на его граждан, и просто пожал плечами.

Как и мы сегодня.

3

Вместилище безумия

Острова Блэквелл больше не существует. В 1973 году его переименовали в честь Франклина Д. Рузвельта, а там, где Блай провела десять мучительных дней, теперь стоит роскошный жилой комплекс. Но увиденные ею мучения никуда не делись. Вопросы, на которые она пыталась ответить: что значит быть вменяемым или невменяемым и что значит заботиться о страдающем человеке, который часто пугает нас, – остаются открытыми.

Безумие преследует человечество, сколько люди записывают свою историю. И столько же времени от нас ускользает, что его вызывает, где оно находится (если можно так сказать). Всю историю объяснение передается как мяч тремя игроками: разумом и душой, мозгом и окружающей средой. Сначала считалось, что это сверхъестественное состояние – прямое следствие вмешательства Бога или дьявола. Благодаря раскопанным черепам, датированным примерно 5000 годом до нашей эры, нам известно, что одним из ранних методов лечения было сверление отверстия в голове ради освобождения поселившихся там демонов. Эта процедура называется трепанацией. Другой способ избавиться от внутренних демонов – принести в жертву ребенка или животное, чтобы злой дух обменял одну душу на другую. Древние индусы считали, что в припадках виноваты грахи – духи, чье имя буквально переводится как «те, кто захватывает». Древние греки считали, что безумие снизошло на них с гневом и местью богов. Это же убеждение, продолжилось в иудаизме и христианстве. «Потеряй веру или стань надменным, и поразит тебя Господь», – гласит Ветхий Завет. В книге пророка Даниила Бог наказывает Навуходоносора («Силен смирить ходящих гордо»), наделяя его безумием, превратившим того в бредящего зверя, лишенного человеческой способности рационально мыслить. Экзорцизм, ритуальные пытки и даже сожжение на костре – вот способы, использовавшиеся для освобождения беспокойных умов от дьявола. Тех, кто неудачно пытался покончить с собой (а это рассматривали как действие, подстегнутое самим дьяволом), протаскивали по улицам и подвешивали за ноги.

Мыслители эпохи Просвещения обратили безумие в иррациональность: о нем стали думать скорее как о побочном продукте распада разума, чем об итоге одержимости. Рене Декарт утверждал, что разум и душа нематериальны, изначально рациональны и совершенно отличаются от физических тел. Хотя религия все еще играла важную роль в этих размышлениях, такая дихотомия позволила безумию стать «однозначно законным объектом философского и медицинского исследования», – пишет Рой Портер в «Краткой истории безумия».

Благодаря немецкому врачу Иоганну Христиану Рейлю в 1808 году эта область медицинского исследования стала называться психиатрией. Новое направление медицины «должно привлекать только самых прогрессивно мыслящих практикующих врачей», – писал Рейль. Оно должно лечить мозг, душу и тело – сегодня это называют целостным подходом. «Мы никогда не найдем исключительно психическое, исключительно химическое или механическое заболевание. В каждом из них есть сразу все». Изложенные им принципы актуальны и сейчас: психические заболевания универсальны, к пациентам нужно относиться гуманно; лечением должны заниматься врачи, а не философы и богословы.

Психиатрия Рейля ничуть не остановила многих врачей, увлеченных поиском «места безумия». Они продолжали размышлять над тем, что вызывает душевную болезнь, одна ли