Чудесный костюм цвета сливочного мороженого - Рэй Брэдбери

Проходя по коридору, они миновали десятки открытых дверей, где люди, обливаясь потом от жары, все еще не спали, играли в карты, пили содовую и обмахивались вместо вееров старыми киножурналами.

"А что, если? А что... - думал Мартинес - Да, так оно и есть!"

Четвертая дверь, ее дверь, была тоже открытой. И когда они проходили мимо этой двери, красивая девушка подняла голову. Она была в очках, но, увидев Мартинеса, поспешно сняла их и накрыла книгой.

Друзья прошли мимо, даже не заметив, что Мартинес отстал, что он остановился как вкопанный в дверях чужой комнаты.

Он долго не мог произнести ни слова. Потом наконец представился:

- Хосе Мартинес.

- Селия Обрегон, - ответила девушка.

И оба снова умолкли.

Мартинес слышал, как его друзья уже ходят по крыше. Он повернулся, чтобы уйти, уже сделал несколько шагов, как девушка вдруг торопливо сказала:

- Я видела вас сегодня.

Мартинес вернулся.

- Мой костюм, - сказал он.

- Костюм? - Девушка умолкла, раздумывая. - При чем здесь костюм?

- Как при чем? - воскликнул Мартинес.

Девушка подняла книгу и показала лежавшие под ней очки. Она коснулась их рукой.

- Я очень близорука. Мне надо постоянно носить очки. Но я много лет отказываюсь от них, я прячу их, чтобы никто меня в них не видел, поэтому я почти не вижу. Но сегодня даже без очков я увидела. Огромное белое облако, выплывшее из темноты. Такое белое-белое! Я быстро надела очки.

- Я же сказал - костюм! - воскликнул Мартинес.

- Да, сначала белоснежный костюм, а потом совсем другое.

- Другое?

- Да, ваши зубы Такие белые-белые.

Мартинес поднес руку к губам.

- Вы были такой счастливый, мистер Мартинес, - сказала девушка. - Я никогда не видела такого счастливого лица и улыбки.

- А-а, - ответил он, заливаясь краской, не в силах посмотреть ей в лицо.

- Так что видите, - продолжала девушка, - ваш костюм привлек мое внимание, это верно, как белое видение в ночи. Но ваши зубы были еще белее. А о костюме я уже забыла.

Мартинес еще сильнее покраснел. Девушка тоже была смущена Она надела очки, но снова поспешно сняла их и спрятала. Она посмотрела на свои руки, а потом куда-то поверх его головы в открытую дверь.

- Можно мне... - наконец сказал Мартинес.

- Что можно?

- Можно мне зайти к вам, когда снова придет моя очередь надеть костюм?

- Зачем вам костюм?

- Я думал...

- Вам не нужен костюм.

- Но...

- Если бы все дело было в костюме, - сказала девушка, каждый смог бы стать красивым. Я наблюдала. Я видела многих в таких костюмах, и все они были другими. Говорю вам, не надо ждать этого костюма!

- Madre mia, madre mia, - воскликнул счастливый Мартинес. А затем, понизив голос, произнес: - Но какое-то время костюм мне все-таки нужен. Месяц, полгода, год. Я еще не уверен в себе. Я многого боюсь. Мне не так уж много лет.

- Так и должно быть, - сказала девушка.

- Спокойной ночи, мисс...

- ...Селия Обрегон.

- Мисс Селия Обрегон, - повторил он и наконец ушел.

Друзья уже ждали Мартинеса. Когда он вылез на крышу через чердачное окно, первое, что он увидел, был манекен с костюмом, водруженный в самом центре, а вокруг него - одеяла и подушки. Его друзья уже укладывались спать. Приятно дул прохладный ветерок.

Мартинес подошел к костюму, погладил лацканы и сказал почти про себя:

- Эх, caramba, что за вечер! Кажется, прошло десять лет с тех пор, как все это началось. У меня не было ни одного друга, а в два часа ночи у меня их сколько угодно... - он умолк, вспомнив о Селии Обрегон, о Селии... - Сколько угодно, - продолжал он. - У меня есть где спать, есть что надеть. Знаете что? - Он повернулся к друзьям, лежавшим вокруг него и манекена с костюмом. - Смешно, но в этом костюме я знаю, что могу выиграть, как Гомес, я знаю, что женщины будут "улыбаться мне, как улыбаются Домингесу, и что я смогу петь, как поет Мануло, и говорить о политике, как Вильянасул. Я чувствую, что я такой же сильный, как Ваменос. Ну и что же, спросите вы? А то, что сегодня я больше чем Мартинес. Я - Гомес, Мануло, Домингес, Вильянасул, Ваменос. Я - это все мы. Эх...

Он постоял еще немного возле костюма, который вобрал в себя все их черты, привычки, характеры. В этом костюме можно было бы идти быстро и стремительно, как Гомес, или медленно и задумчиво, как Вильянасул, или плыть по воздуху, едва касаясь земли, как Домингес, которого всегда, казалось, несет на своих крыльях попутный ветерок. Этот костюм принадлежит им всем, но и они тоже принадлежали этому костюму. Чем же он был для них? Он был их парадным фасадом.

- Ты ляжешь когда-нибудь спать, Мартинес? - спросил Гомес.

- Конечно. Я просто думаю.

- О чем?

- Если мы когда-нибудь разбогатеем, - тихо сказал Мартинес, - я не обрадуюсь этому. Тогда у каждого из нас будет свой собственный костюм и не будет таких вечеров, как этот. Наша дружба кончится. Все тогда станет другим.

Друзья лежали молча и думали о том, что сказал Мартинес.

Гомес легонько кивнул головой.

- Да... тогда все станет другим.

Мартинес лег на свое одеяло. Вместе со всеми он смотрел на манекен.

Неоновые рекламы на соседних домах вспыхивали и гасли, освещая счастливые глаза друзей, вспыхивали и гасли, освещая чудесный костюм цвета сливочного мороженого.