Гром над Империей Часть 1 - Тимур Машуков

задумался я. — Город вижу, людей в нем. Все как всегда, только одежды другие, да говор слегка непривычный. Еще лошадей вижу, но лучше бы их не видеть. У меня печальный опыт общения с ними. Хотя последний раз вроде нормально доехал, но взгляд этого четвероногого убийцы мне точно не понравился. Явно задумал какую-то пакость. А еще нет телевизоров и телефонов, но это скорее плюс, чем минус…

— Ну да, ты видишь только то, что сам хочешь увидеть. Что ж, пришло время для сказок, да? Не мастер я их рассказывать, но все ж попробую.

Посмотри вдаль, юный бог, туда, где клубятся тучи. Именно там находится Мировая гора, с вершины которой видно царство богов. Мы — центр мировой оси, именно у нас бьет источник вечной жизни. Здесь, на острове, хранятся семена всего живого. Тут же сосредоточены могучие силы: весенние грозы, громы, ветры. На Буяне живут самые древние существа — птицы и звери. Например, змей — всем змеям старший, и птица — всем птицам мать. В центре нашего острова лежит камень Алатырь, то есть, всем камням камень. Из-под Алатыря-камня бьют родники живой воды — они воскрешают природу, даруют земле урожаи. Под ним берут начало все реки. Он хранит источники всего сущего на земле, нет в мире ничего тверже этого камня. Недаром на протяжении столетий им запирают все клятвы и заговоры. Здесь сокрыта сила могучая, и силе той конца нет. И именно за этой силой приходят из-за окоема находники, что хотят захватить этот камень и забрать источник вечной жизни на земле.

И мы поставлены тут вечной стражей, дабы охранять его. Ты видишь этих воинов? Они — Рыкари дружины Велесовой. Знаю, изучал ты науку характерников-изначальников у мастера Устаха, что был любимым учеником самого Векши. Но тут иное.

— А почему Рыкари, а не рыцари? Слово такое странное… — спросил я заинтересованно.

— Рыкарь — это живое воплощение родового гнева. Уже в названии слышится яростный звериный рык, а само слово означает буквально «рычащий воин». Рыкарями мы называем особых воинов, способных успешно биться против многократно превосходящего по численности врага, при любых условиях, всеми видами оружия, одновременно обоими руками. Рыкарь внешне выглядит полным безумцем, но внутренне сохраняет ледяное спокойствие. Цель его жизни — служение своему роду.

То воинское искусство, что ты сейчас видишь, называется Велесово ратание. Рыкарь во время боя может молниеносно перевоплощаться в лики Велеса, проявленные в этом мире: Медведя, Волка, Тура или Ворона. К сказанному можно добавить, что наши воины в Дружине Велеса проходят два этапа становления своего Духа.

Первый этап — слепая (звериная) ярость — уровень Ратника, подразумевает раскрытие своего Ярла (ярого сердца) с целью сметания любого препятствия со своего пути, будь то враг или какая-либо другая напасть.

Второй этап — благородная ярость — уровень Витязя, подразумевает подчинение своей ярости холодному рассудку.

Ты, судя по всему, перескочив первый этап, сразу поднялся на второй. И это хорошо. Но и это лишь начало для тебя. Переучивать тебя смысла нет, ты уже на голову превосходишь всех наших рыкарей, но вот научиться правильно использовать свой дар и слышать эфир, это в твоих силах, ну а я, конечно же, помогу тебе.

Как я понял, ты полностью исцелился. Кто помог тебе в этом?

— Ветер признал меня братом, — честно ответил я, тут же почувствовав на лице легкую прохладу.

— Ветер, ну конечно, ветер! — хлопнул себя по лбу Святогор. — Громов, изначальный маг воздуха, кому, как не этой стихии первой откликнуться на его зов! Тогда вот тебе задание, не дай воинам коснуться себя, но и ты не касайся их. Попроси ветер, он поможет тебе. Почувствуй его, соединись с ним. Обрети его ярость и его могущество.

— Рыкари! — громко крикнул он. — Тут у нас молодой воин хвастается, что всех вас за хвосты оттаскает! Научите-ка его уважению к старшим, только не убивайте.

— Вот засранец! — думал я, спускаясь по ступенькам вниз во двор и глядя на злые морды мужиков. — Ну и ладно, не трогать их, говоришь? Хорошо, а вот про эфир разговора не было.

— Поиграем, брат? — мысленно обратился я к воздуху и почувствовал его довольное нетерпение и готовность творить любые шалости.

— Усложним задачу, — крикнул Святогор, кидая мне под ноги ленту. — Завяжи-ка глаза, они ни к чему тебе в этом бою!

Завязать так завязать, мне все равно, что видеть их, что не видеть. Надрать им зад я и слепым смогу. Но перед тем, как повязать ленту на голову, я успел увидеть, как на крыльцо вышла Милена с незнакомой девушкой, и обе пристально уставились на меня. Задорно подмигнув им, отчего они заулыбались, я надел повязку на глаза и сосредоточился на бое.

— Смотри моими глазами, брат, ощути мою легкость в своем теле, — услышал я голос и тут же увидел зыбкие силуэты своих противников. Правда, двигались они как-то чересчур быстро.

— Я сильный, но легкий, — думал я, отлетая в сторону от ощутимого удара и больно шлепаясь на задницу. Услышав смешки, я попытался ринуться на врагов, но, сделав два шага, потерял опору под ногами и стал взлетать вверх. И тут же был сдернут вниз, и вновь земля встретилась с моей многострадальной задницей.

Раз за разом по мне прилетали удары, которые я не мог блокировать. От любого, даже самого легкого толчка я отлетал в сторону, чтобы уже там нарваться на очередной удар. Я падал и вставал бесчисленное количество раз. Под громкий смех воинов я, стиснув зубы и вытерев кровь с лица, вновь вставал в стойку, чтобы опять пропустить серию сильных ударов.

Я не понимал, что я делаю не так и решил, что пока не пойму, не уйду с тренировки.

— Брат, — коснулась меня мысль. — Ты все делаешь не так. Ты ветер, а никто не может поймать ветер. Ты воздух, а никто не может ударить воздух. Ты ураган, а никто не может встать на его пути. Я в тебе, пойми меня, научись быть мной…

Воздух, страшная стихия, что дарит жизнь, но так же с легкостью может ее и забрать. Я — ветер, я — дыхание, я везде и нигде.

Вижу несущийся в меня очередной кулак и ловлю его в маленький вихрь, что рождается из меня. Попав в него, рука атакующего перекручивается, и он с воплем летит на землю. Атака с двух сторон. Изгибаюсь под немыслимым углом, будто в теле нет ни одной кости. Пропускаю их над собой и резко выпрямляюсь, отталкивая их воздушной волной.