Королева Виктория — охотница на демонов - А. Мурэт

Она еще раз оглянулась и увидела преследователей в сорока футах за собой: они скакали в ряд, подняв мечи, словно салютуя. Она усмехнулась и послала им свой салют, жестом из двух пальцев, вызвав этим у своих противников очередной рев ярости.

Теперь они скакали между деревьев, и Хелфер спотыкался так, что мог опрокинуться, наткнувшись на ветку, и она, в какой-то момент испугавшись, выпрямилась в седле, взяв в руки поводья.

Однако в этом не было необходимости; Хелфер был сообразителен и ловок, в их совместных приключениях ему уже приходилось двигаться в подобных условиях, а позади, как она могла слышать, дьявольские всадники справлялись с препятствиями не так успешно. Как сладко звучал этот треск за спиной; они же мчались вперед, и она позволила себе высказать надежду. «Продержись там, девчушка, — бормотала она про себя, — мы уже близко». Враги уже пробрались во дворец, она это знала, особенно один из них; но там были и друзья, так что она вознесла молитву, чтобы они начали действовать первыми.

Они выскочили на поляну, и Мэгги отважилась бросить еще один взгляд назад. И вновь усмехнулась, увидев, как двое из них с трудом пробираются вперед, запутавшись в кустах и густых мхах.

Но где-то есть и третий.

Она напряглась. Улыбка исчезла с ее лица. Где же третий?

Снова рев. На этот раз торжествующий.

Глупая Мэгги. Ленивая, самодовольная Мэгги, пронеслось у нее в голове. Она дернулась, пальцы уже пытались вытащить палаш, но было слишком поздно…

Третий всадник появился сбоку, откуда она его совсем не ждала: он прорвался на поляну с уже поднятым мечом, не дав ей возможности отразить атаку.

Она видела, как меч глубоко погрузился ей в плечо, и видела, как он вышел из раны, а на лезвии не хватало большого куска.

Мэгги скатилась с крупа Хелфера и, едва упав и коснувшись мягкой лесной почвы, одним гибким движением вскочила на ноги; ее конь попятился, стуча копытами и раздувая ноздри.

Она увидела, как всадник-упырь тоже попятился, и теперь оба они стояли друг против друга, готовые к битве; она смутно предчувствовала, что может произойти дальше, и успела выкрикнуть «Хелфер!», чтобы предупредить его, но два других упыря уже ворвались на поляну с противоположной стороны, у нее из-за спины, и напали на ее коня сзади, повалив его на землю.

Она увидела все это еще до того, как боль, белая и горячая, пронзила ее насквозь. Одной рукой она нащупала свое плечо и оперлась спиной о дерево, чувствуя, что кончики ее пальцев наткнулись на что-то жесткое и зазубренное внутри раны, оставленной всадником-упырем.

Кость от лезвия его меча, высасывающая ее жизнь.

Она опустилась на колени, почти парализованная болью; мокрые волосы упали ей на глаза. Она слышала негромкое ржание своего коня, уже бившегося в агонии. Его ноги подкосились, когда упыри обрушились на него сзади, причем их туловища сползли затем набок с коней, уподобившись какому-то желе, студню, так что теперь они могли достать до Хелфера, который лежал, умирая, в лесной грязи.

Пошел сильный дождь.

Спустя какое-то время стоны Хелфера прекратились, хотя упыри продолжали орудовать над ним своими мечами; слышался тупой, чавкающий звук, словно мясники разделывали тушу. Она попыталась сосредоточить внимание на собственной боли, сконцентрироваться на ней. Ее пальцы пробрались к куску лезвия, воткнутому в рану, и там было горячо — словно бушевал огонь. Стоило ей только дотронуться до него, как она почувствовала, что оно вонзилось ей в ключицу; боль усилилась.

Всадники-упыри закончили свое дело и теперь собрались вместе, выпрямившись в свой полный рост и выстроившись в один ряд на противоположной стороне поляны. Они смотрели на нее, побежденную и умирающую, а она стояла на коленях, и жизнь уходила из нее. С их мечей капала кровь. Кровь Хелфера…

Сквозь тяжелые пряди своих мокрых волос, сквозь слезы боли и отчаяния она посмотрела на изувеченное тело коня, потом перевела взгляд на всадников-упырей. Она видела их оттопыренные губы, их обнажившиеся зубы-клыки, она слышала их резкий смех посреди глубокой ночной тишины.

Ее пальцы ухватили кусок вражеской кости, и с диким криком боли она выдернула его из плеча. И швырнула эту кость адским всадникам.

Смех оборвался.

Она вытащила свой палаш. Еле удерживая его обеими руками, едва в силах его поднять, она все-таки оторвала острие от сырого и грязного месива, в которое превратилась земля в лесу.

— Так просто я не сдамся, — собрав все силы, выкрикнула Мэгги Браун. — По крайней мере, одного из вас я с собой захвачу. Кого же, ну?

Они двинулись на нее.

V

Приготовив кровати, придворная дама вышла. Ей полагалось вернуться, когда принцесса и герцогиня отойдут ко сну, чтобы погасить и унести свечи, а утром вставить в канделябры новые.

Виктория смотрела, как она покидает комнату, решив про себя все-таки узнать ее имя. Принцесса молила все силы провидения, чтобы герцогиня не пробудилась; иначе непременно будет крик, шум, и герцогиня призовет своего личного секретаря и доверенное лицо, наблюдателя и конспиратора, глаза и уши, короче, своего проклятого сэра Джона Конроя.

Ее мать часто говорила, что без него она пропадет. По ее словам, сэр Джон был близким и преданным другом ее мужа, герцога Кентского — отца Виктории.

Виктория не помнила своего отца. Ей было всего восемь месяцев, когда во время великолепной охоты, устроенной герцогом в Сидмуте, он простудился, заболел воспалением легких и умер, оставив герцогиню с маленькой дочерью на руках и без единого пенни в кармане, так что им даже не на что было вернуться в Лондон. Именно тогда Конрой и предложил свои услуги, с благодарностью принятые герцогиней: она отчаянно нуждалась в средствах, она не говорила по-английски и остро переживала, что в этой чужой стране у нее не было союзников.

Как теперь ясно видела Виктория, все эти обстоятельства были на руку сэру Джону — тот спал и видел, как бы только возвыситься, чему мешало, однако, его недостаточно знатное происхождение; метил же он не иначе как на место, дававшее ему возможность встать рядом с троном — иметь влияние на того, кому предназначено занять королевский трон. Размышляя об этом сейчас, она поняла, что ей следовало бы поблагодарить судьбу за вовремя преподнесенный урок: теперь она знала коварство мужчин, которые рвутся к власти и ради этого используют других, манипулируют ими. В этом смысле она, можно сказать, прошла боевое крещение.

Словно вторя ее мыслям, комната на секунду озарилась сильной вспышкой молнии. Виктория глянула на мать в этом нереально ярком свете: та продолжала спать.