Революция - Никита Аверин

В дальнем конце помещения над мягко подсвечиваемым лабораторным столом склонились Паташик и его ассистент. Вооружившись пинцетами, они внимательно изучали нечто лежащее на стеклянном блюде через очки-микроскопы с мощными диоптриями.

— Сэм! — При виде старого знакомого Кейт не сдержала радостный возглас. Казалось, она видела его только вчера. Впрочем, может быть, так и было.

Ученые подняли головы на звук, а с блюда деловито жужжа, взлетела большая толстая муха.

— А, Кейт, привет! — Сэм смотрел на девушку сквозь очки, делавшие его зрачки в два раза больше. — Ты уже здесь.

Взъерошенный, бородатый, в неизменном пиджаке с заплатами на локтях, словно педагог с технического факультета. Старый, добрый, нисколечки не изменившийся Сэм Паташик. Действительно, как будто это было вчера.

— Как видишь, — подходя ближе, улыбнулась девушка. — Только не совсем до конца понимаю, где именно.

— Мистер Паташик…

— Да-да. Изловите ее, — снимая одноразовые перчатки, попросил ученый ассистента, который вооружился маленьким сачком и привычными движениями, изготовившись, двинулся наперерез насекомому, подобно маленькому дирижаблю, летевшему в сторону кадки с незнакомым Кейт вьющимся растением. — Только постарайтесь при этом ее не убить, Генри. Мне кажется, у этой особи могут быть интересные перспективы.

— Кейт, — выкинув перчатки в мусорное ведро, Паташик порывисто подошел к девушке и горячо обнял. Девушка знала, что добряк Сэм обожал плоско шутить и был склонен к сантиментам, но к такому внезапному проявлению чувств готова не была.

— Я тоже рада тебя видеть, — искренне призналась она, когда ученый, покончив с объятиями, сделал шаг назад, чтобы ее рассмотреть. — Но у меня такое ощущение, немного странное…

— Понимаю, — кивнул Паташик. — Как будто это было вчера.

— Вот именно.

— С одной стороны, так и есть, а с другой — мы не виделись почти двенадцать тысяч лет, Кейт! Даже у меня в голове до сих пор не укладывается! — в голосе ученого прозвучал неподдельный восторг. — Здорово, правда? Это же круче чем «Стар Трек»!

— Да уж, — кисло поддакнула Кейт и, оглядев пространство вокруг себя, поежилась. — Но все равно, это ужасно похоже на какой-то сон. Почему я попала именно сюда, а не куда-то в другое место? И как здесь оказался ты, и ты такой…

— …Не старый? Ну, разве что чуть-чуть. А разве Медекис тебе ничего не рассказал? — удивился Паташик и посмотрел на соседний стол с мониторами и парой принтеров, из недр которых с тихим гудением ползли распечатки. — Робоспутник же тебя к нему проводил?

— Ничего конкретного, — пожала плечами девушка. — Что мы в штаб-квартире, что наступают тяжелые времена и что для начала мне нужно отдохнуть и прийти в себя…

— Тогда пусть сам тебя и вводит в курс дела, — покачал головой Сэм. — А то будут потом опять говорить, что болтаю лишнего. Отдохнуть действительно стоит, ты слегка бледновата.

— Буду считать это комплиментом, — Кейт иронично выгнула бровь. — Учитывая, что на меня упал пассажирский авиалайнер.

Преследовавший муху ассистент налетел на плотно запечатанный ящик и во весь рост растянулся на полу, выронив при этом сачок. Кейт и Паташик повернулись на звук. Спасающаяся бегством муха пролетела сквозь прутья клетки для лабораторных животных и в следующее мгновение исчезла в сомкнувшейся пасти метнувшегося из кучи опилок существа, покрытого бурым свалявшимся мехом, при виде которого глаза Кейт расширились от ужаса. Хвост был далеко не мышиным.

— Ужас.

— Теория Брейди в действии. Одна муха безобидна вполне, но если повстречаешь рой, лучше носить черно-белое.[5]

В ворохе опадающей стружки мелькнули острые коготки и выпученные красные глазенки, венчавшие приплюснутую мордочку с большими ушами. Стремительно работающие челюсти с острыми как бритвы зубами в один момент перемололи хитиновый панцирь. Это напомнило девушке еще об одном.

— Медекис сказал, что я должна получить у тебя что-то, чтобы выходить на улицу. — Судорожно сглотнув, она неотрывно следила, как запертое в клетку существо, проглотив насекомое, снова возится, глубже зарываясь в опилки.

— Ах да, — Сэм поискал что-то вокруг себя и, выудив из вороха распечаток какой-то продолговатый предмет из черной пластмассы, протянул его Кейт. — Разрядник. Дополнительно оснащен поисковым маяком дальнего действия. Держать вот так, нажимать сюда. Не перепутай, бьет разрядом в четыреста вольт, мало не покажется. Обезьяны еще пугаются, а вот от гусениц лучше сразу бежать, не то плюнут.

Гусеницы? Обезьяны? Кто еще может напасть на нее в горах, йети? Девушка с опаской взвесила нетяжелый прибор в руке. Что же такое опасное крылось за стенами здания, что для выхода наружу необходимо было иметь при себе это? Они же не в джунглях, в конце концов.

В клетке снова недовольно завозились.

— А это… это кто?

— Что-то вроде лемура, только с дурным характером. Не обращай внимания, они всегда нервные, когда линяют, — буднично отмахнулся Паташик, встретив виноватый взгляд поднимающегося с пола лаборанта. — Вы опять забыли покормить его с утра, Генри? Ну как же так? Поверьте, мухи, отобранные для опытов, и те, которых можно, потратив лишних пару часиков с утра пораньше, наловить с южной террасы, нисколечко не отличаются. Кроме того, что на мух, специально подготовленных к опытам, уходит вдвое больше времени. Еще не хватало, чтобы по вашей милости у него началась аллергия на компонентную сыворотку.

— Извините, сэр.

— Сделанного не воротишь. Просто вам следует быть повнимательнее, наука требует полной самоотдачи и концентрации!

Кейт с молчаливой улыбкой слушала, как ее приятель с профессорской нравоучительностью поучает юное поколение. Из-под свеженабросанной горы опилок в клетке донесся короткий утробный звук, смахивающий на отрыжку.

— Ничего не поделаешь, попробуем еще на одной, — заключил Паташик.

Вооружившись пинцетом, он извлек из инкубационной камеры извивающуюся бурую личинку и аккуратно положил ее на стеклянное блюдо.

— Над чем ты работаешь?

— Изучаю локальное цикличное влияние временных потоков на органическую материю в разных стадиях. Генри, помогите мне. — Подошедший ассистент отложил сачок и стал что-то сосредоточенно регулировать под поверхностью, где лежала личинка. Присмотревшись, Кейт увидела там сложный механизм, к которому был подключен хроноперстень. Генри тем временем вооружился шприцем и опытным движением ввел в тельце личинки какую-то зеленоватую жидкость. — Попробуем уменьшить мощность, но скорость оставим прежней.

— Угу.

— Смотри, — ученый торжественно посмотрел на Кейт, пока лаборант накрывал личинку прозрачным колпаком. — Запускайте, Генри.

Пиликнул активированный механизм и на глазах у потрясенной девушки личинка за несколько мгновений превратилась во взрослую толстую муху. Она покружилась на месте и стала деловито тереть о брюшко задние лапки, покрытые вязкой слизью.

— А теперь обратно…

Съежившись словно раздавленное невидимым кулаком, насекомое опять превратилось в шевелящуюся личинку.

— Ну как, а? О'кей, верните ее.

На столе снова появилась покрытая слизью муха. Кейт закусила губу. То, что, по всей видимости, искренне развлекало Паташика, вызвало у девушки острый рвотный позыв.

— Перестань, пожалуйста, это же отвратительно, — поморщилась Кейт.

— Нет, это гениально! — торжественно заключил Паташик, поднимая к потолку указательный палец. — Ты хоть представляешь, какие возможности откроются перед нами, если удастся с помощью перстней получить контроль не только над пространством-временем, но и органической материей. Мгновенная регенерация тканей и внутренних органов, с таким прорывом никакие болезни больше человечеству не страшны! Пшик! Плюнуть и растереть! Да это же еще один шаг к бессмертию, Кейт! Да еще какой, семимильный. Перспективы просто невероятны! Следите за ней Генри, не дайте улететь.

— Я, пожалуй, пойду, — Кейт подняла руку с электрошокером. — Спасибо.

— Пользуйся, но одной я пока тебе все-таки выходить не советую. Эй, Кейт!

Уже будучи в дверях, девушка обернулась на оклик. Паташик успел опустить на глаза очки-микроскопы, отчего его глаза вновь непропорционально увеличились.

— Рад тебя видеть. — Он отсалютовал пинцетом, в котором была зажата шкурка личинки.

— И я.

Вернувшись в свою комнату, Кейт вздрогнула, застыв на пороге, и настороженно уставилась в дальний угол, где в сумраке, позади застеленной кровати, вырисовывались чуть покачивающиеся на фоне открытого окна округлые знакомые очертания. Внутренне сжавшись от того, что сейчас увидит, она нашарила в прихожей выключатель.