Море и звезды - Гавриил Бирюлин

Павел не стал спорить с Гердой и принялся утешать ее.

Он еще не понимал, что женщины часто свой гнев обращают совсем не в ту сторону, где находится действительная причина его. Но увы, иногда они оказываются правы в своем гневе. Интуиция редко их обманывает.

Дома Герду и Павла ждало два конверта. В одном из них лежало официальное приглашение Герды на работу в Московский Большой Театр. В другом конверте лежало решение Совета старейшин Западной Сибири о переводе ботаника Светлова для дальнейшей работы над cвоим проектом в Тихоокеанский институт океанологии. Там же сообщалось о работах, уже проведенных институтом, и указывался адрес предоставляемой Павлу квартиры.

Они прочитали документы, посмотрели друг другу в глаза и, не раздеваясь, сели на диван. После короткого молчания Герда сказала:

— Ну вот, каждый из нас добился того, чего хотел. Я буду работать там, куда всю жизнь стремилась, а ты — ты будешь решать проблемы чуть ли не космического масштаба-устраивать райские сады в бушующем океане. — Герда горько улыбнулась. Павел угрюмо молчал, обдумывая создавшееся положение. Наконец он сказал:

— Послушай, Герда, мы с тобой приуныли, но если серьезно подумать, то совершенно напрасно-подумай сама. От Москвы до Владивостока стратоплан-экспресс летит всего 3 часа, а ракетоплан покрывает это расстояние в 50 минут. Мы сможем с тобой видеться очень часто. Что поделаешь, если дело требует разлуки.

— Ну что ж, — как-то неестественно громко сказала Герда, — жизнь есть жизнь. Я понимаю…

Настало время Герде перебираться в Москву. С утра они с Павлом укладывали вещи. На следующий день два экспресса поднялись в воздух почти одновременно; один взял курс на запад, другой — на BOCTOK. На секунду перед глазами пассажиров мелькнул силуэт огромного города-парка, появилось кольцо городов-спутников и затем под машинами оказалась только блестящая пелена облаков.

Перед посадкой в стратоплан Павел подарил Герде букет белых роз. Среди них одна была совсем черная.

Глава третья

Самая красивая во Вселенной

Владивосток встретил Павла солнечной и ветреной погодой. Институт океанологии представлял собой величественное дтаенадцатиэтажиое здание на берегу Aмурского залива. От института к морю шла широкая лестница, внизу она заканчивалась большой площадкой с бассейном в центре ее. В бассейне жили ручные дельфины. Кроме главного здания, имелось множество подсобных помещений и сооружений, построенных для разных целей. Тут были бассейны с различными водорослями, помещения для экспериментальных биологичеcких работ, гидродинамические сооружения…

Весь первый этаж здания вместе с подвалом представлял собой громадный аквариум, в котором были собраны все представителя тихоокеанской фауны. В здании насчитывалось более семисот лабораторий и кабинетов, где работали не только сотрудники института, но и ученые многих стран мира.

Павел получил в свое распоряжение целую секцию из трех лабораторий и кабинета. Принимая его, президент института сказал:

— Как только мы получили ваш проект, сразу разгорелась дискуссия, появилось несколько энтузиастов и главный из них-профессор Рожкова. Она ведет инженерную сторону дела. Вы будете разрешать вопросы растительной физиологии. Я думаю, что дело у вас пойдет.

В тот же день Павел встретился с Татьяной Рожковой. Она была меньше ростом, чем казалось на экране телевизора и, пожалуй, миловиднее. Одета была в тот же комбинезон.

Увидев Павла, она быстрыми шагами подошла к нему, энергично пожала руку и cпросила:

— А где же Герда?

Павел сумел только ответить, что пока Герда будет работать в Москве.

Таня дружелюбно улыбнулась и пригласила Павла в лабораторию полимерных сооружений. Они вошли в большой светлый зал, где их встретил высокий стройный человек с живыми черньгми глазами, с чуть пробивающейся сединой на висках.

— Познакомьтесь, — представила их друг другу Таня, — Павел Светлов, инженер-судоводитель Питер Блок.

— Очень приятно, — оказал Блок басом, — что вы наконец прилетели к нам. Давайте посмотрим некоторые варианты плавающих островов. Вот это, — он подвел Павла к длинному столу, — несколько измененная копия плавающего аэродрома, какие были в прошлом столетии. Как видите, верхняя часть плота просто массивная платформа, внизу от нее отходят трубы большого диаметра, Погруженные в море. В трубе находятся поршни, связанные с платформой гидравлическими амортизаторами. Шток поршня значительно удлинен и будет находиться на глубине, где волнения уже нет. Штоки вделаны в кессоны. У нас эта глубина равна примерно 100 метрам. Теперь посмотрим, что у нас получается. В Тихом океане при ураганном ветре порядка 30 метров в секунду наибольшая высота волны вдали от берегов может достигнуть 19 с лишним метров и длины 380 метров. Значит, верхняя платформа должна быть поднята над уровнем моря на высоту 20 метров, а нижние плавучести опущены на глубину 190 метров.

В этом случае любые волны пройдут под платформой, а плавучести будут находиться в слое, куда поверхностное волнение не достает. Но в глубинах океана возникают еще и так называемые внутренние волны, иначе говоря, вертикальные колебания слоев разной плотности. Это может вызвать несинхронное поднятие соединительных штоков. На этот случай и предусмотрены поршни с гидравлическими амортизаторами. Верхняя платформа будет практически неподвижна и недоступна для соленой воды, да и микроклимат над такой платформой более благоприятен, чем над поверхностью воды. Как видите, верхняя часть платформы приспособлена для удержания на себе сооружений, искусственных почв и построек. Отрицательная сторона подобных сооружений в их высокой стоимости.

Теперь идемте дальше. Вот плот под девизом «Масляная капля». Как видите, это огромная, совершенно круглая конструкция вроде диска, его диаметр 25 миль. Периферия плота состоит из пористых полимеров с удельным весом 0,1–0,2. Рабочая часть этого плота-центральная. Все остальное-защита от шалостей океана. Океаническое волнение, подходя к плоту, свободно поднимает легкую как пена периферийную область плота, его так оказать мантию, и катится дальше. Но благодаря трению волна становится положе, уменьшается в размерах, переходит а ровную зыбь и, все время теряя энергию, в центральной части уже ничего существенного сделать не может. Колебание рабочей части плота по нашим расчетам не может превышать нескольких сантиметров, что, конечно, не отразится на деятельности людей на поверхности плота или посевах. Есть, однако, и недостатки в этой конструкции: непроизводительный расход полимерных материалов и труднодоступные для транспорта центральные части плота.