Нет на земле твоего короля. Часть 2 - Сергей Щербаков

Макс Шестопал помахал рукой водителю и жестами изобразил, мол, огонька не найдется.

Водила легковушки локтем пихнул своего спящего напарника, кивая на угрюмых десантников, что сидели вокруг ящика. Когда второй даг сообразил, что от него требуется, он извлек из «бардачка» пачку сигарет. Машина прибавила скорости и поравнялась с кузовом грузовика, «даг» высунулся на половину из окна и протянул пачку, свесившемуся к нему Максу. Десантник быстренько подхватил подарок. Машина сбавила ход и вновь заняла прежнее место в потоке. Макс, вытряхнул пяток сигарет, к которым тут же потянулись солдаты. Защелкала зажигалка, все с жадностью затянулись.

Макс помахал «дагам» пачкой, подзывая их. «Семерка» прибавила ходу и вновь поравнялась с кузовом, молодой даг снова высунулся из окна, и Шестопал вернул ему пачку.

— Спасибо!!! — прокричал он. Даги переглянулись, махнули рукой и легковушка, прибавив газу, пошла на обгон.

Рядовые Шестопал и Квасов выбрались за село, миновали унылое кладбище с покосившимися старыми замшелыми плитами, почти бегом спустились по узкой крутой тропке к речке. Они из «самоволки» возвращались на базу.

Максим Шестопал, или просто Макс, был нагловатым пронырливым пареньком, в котором погиб великий артист разговорного жанра. Почему погиб? Да, потому, что после армии он собирался поступать в медицинский интитут, по стопам своих родителей, сельских медиков. Его неординарные способности в области «словесного поноса» были просто уникальны. Ни одно мероприятие в части не проходило без его непременного активного участия. Ему ничего не стоило заболтать кого угодно и убедить в чем угодно. Пресловутые Энди Таккер и Джефф Питерс ему в подметки не годились. Макс хотя и не читал знаменитой книги Карнеги, но черта завоевывать друзей и оказывать на людей влияние у него была в крови. Он ни на минуту не переставал сыпать шутками, анекдотами, страшными историями, прибаутками. При этом, не давая собеседнику ни секунды на раздумье, и не давая даже рта раскрыть. Второй его одной из ценных способностей было то, что он мог достать буквально все, что угодно. Для сержантов и ротного он был настоящим сокровищем, эдакой курочкой Рябой, которая несла золотые яйца.

— Черта лысого вам достану! — заверял он своих товарищей. И никто в этом не сомневался. Уж кто-кто, а Макс точно достанет! Разобьется в лепешку, но достанет, из-под земли выкопает.

Он, похоже, никогда не унывал, поэтому и жилось ему в полку легко и припеваючи.

А тут случился у него день рождения, о котором он случайно накануне вспомнил. Двадцать лет — это тебе не шутка. Такое событие надо непременно отметить. И в голове у него зародился гениальный план: смотаться в село за продуктами, чтобы достойно украсить праздничный стол рядового десантника. В помощники ему отрядили, его закадычного дружка, рядового Алешку Квасова. Раненько утром они залезли под брезент в «Урал» Малька, Сашки Малецкого, который отвозил провиант и воду на блокпост. Он и подбросил их до реки. Там они перешли речку вброд и поднялись в чеченское село, расположенное на косогоре. Прошлись по улице, где Макс плодотворно, можно сказать, «конструктивно погутарил» с местными бабками, разжалобив их своими байками о сиротской несчастной доле, о превратностях его нелегкой судьбы. Возвращались солдаты довольными: они разжились двумя трехлитровыми банками компота, банкой сливового варенья, яблоками, сушенным черносливом, курагой и семечками. А какой-то старик даже «чачи» пожертвовал, налив им в пластиковую бутылку.

— Живем, братан! — Макс весело хлопнул Алешку по плечу.

Солдаты спустились к мелкой речушке, разулись, засучили штанины, быстро переправились на свой берег.

— Брр! Мама родная-я! Вода-а холоднющая-я-я! Околеть можно!

— У нас в деревне, тоже такая! Ключи кругом бьют! Ноги аж сводит!

— Как огнем обжигает!

— Чего ты хочешь? С гор бежит!

Выбрались на берег. Уселись на серую гальку рядом с ободранным корявым деревом, принесенным весенним паводком, обулись и вышли на дорогу, ведущую к лагерю.

— Интересно, Малек с Толиком уже проехали или нет?

— Наверняка! Сбросили груз и обратно! Чего они там забыли, на блокпосту?

— Эх, и погудим сегодня! — размечтался Макс. — Только бы Сара чего-нибудь не учудил.

Вдруг неожиданно за рекой хлопнул громкий выстрел, и что-то ударило в спину Шестопалу. Солдаты повалились на землю. Вжались в нее телами. Макс ошалевшими глазами взглянул на перепуганного насмерть Лешку Квасова, который, в свою очередь, уставился на него. На побледневшем лице того проступили капельки пота, к нижней пухлой губе приклеилась шелуха от семечек, которые он лузгал всю дорогу.

— Снайперюга, сволочь! Давай, дуй вон туда, за кусты! В ложбинку! Дура, рыла не поднимай! Быстро! Да скорее же! Шевели батонами!

Алешку упрашивать долго не пришлось, он, словно ящерка, вильнув ритмично квадратной задницей, исчез в указанном направлении. Укрывшись в низинке от снайпера, стали размышлять о дальнейших действиях.

— Леха, чего делать-то будем?

— Сплошное паскудство! Совсем херово! Голову не высунешь, снимет, сука!

— А-а! — сморщившись и замотав головой, вдруг протяжно застонал Макс.

— Макс! Макс! Ты чего? Ранили? Куда?

— Проклятие! Какой там ранили! Банки разбились! Вдребезги! Попал, сволочуга! Вся жопа — мокрая! Только сейчас и почувствовал! Все на крестец вылилось!

Квасов посмотрел ему за спину и ахнул. Так и есть. Все ниже поясницы сырое бордово-черного цвета. Вся задница. Будто Макса Гулливер в чернильницу обмакнул.

— Падла, снайперюга! Убью! — зло забубнил расстроенный Макс, стаскивая с себя насквозь протекший сидор, который звякал разбившимися склянками. — Гад! Сволочь распоследняя!

— А может и не снайпер вовсе, а малолетка какой-нибудь! Шандарахнул чувак по нам и смылся!

— Это дела не меняет. Сегодня у реки, а завтра будут на базе мочить. Так и до беды не далеко.

Появление Квасова и Шестопала вызвало в палатке бурное оживление и гомерический хохот товарищей.

— А где же обещанный компот? — разочарованно протянул радист Вадик Ткаченко.

— А что, тебе этого мало? — сказал Квасов, кивая на нары, куда вытряхнул содержимое своего мешка.

— Вот и посылай таких!

— Ты бы и этого не принес, пианистка хренова! — накинулся на радиста разозлившийся Макс.

— Достали, но не донесли! — отозвался унылый Алешка Квасов, у которого после выстрела у реки неимоверно чесалось все тело. — Гад, один ползучий, помешал! Все банки расколошматил! Сука! Чуть Макса не положил! Чуть бы левее взял, точно, ему хана!

— Макс, ну ты, считай, в сорочке родился!

— Повезло тебе как утопленнику, лучше с уделанными штанами, чем грузом «200» домой чалить.

— Я то думал, вы за «чачей» отправились, — отозвался лениво Колька Лисовский, по прозвищу Николясик.

— «Чачу», видите ли, ему подавай, халявщик! — закипел возмущенный Квасов. — Тебе Сара такую «чачу» покажет, что и слово это забудешь, как пишется! Чачу ему подавай! Николясик, вот ты бы взял и сходил!

— А то пупок сидит тут, видите ли, у печки греет! — зло огрызнулся Шестопал.

— Халявщик!

— Ну, и чего теперь делать?

— Какие проблемы, Максик? — поинтересовался Романцов.

— Жопа-то вся сахарная, ко всему приклеивается! — развел руками пострадавший от пули снайпера Шестопал.

— Что делать? Что делать? Замачивать! — отозвался с нар невозмутимый Димка Коротков, где, устроившись по-турецки, здоровенной цыганской иглой зашивал дырки на изрядно потрепанной разгрузке.

— Похоже, из черной смородины компотище был, — констатировал Миша Тихонов, тщательно рассматривая сзади, уделанные в пух и прах, штаны Шестопала.

— Знатный, видать, был компотище!

— Сладенький, наверное, — съязвил сержант Рубцов, потягиваясь на нарах.

— Рубец, кончай душу травить! И без тебя тошно!

— Такой не отстираешь, глухой номер. Так и будешь до дембеля лиловой задницей маячить!

— Эх, и отличная цель для боевиков будет. Издалека видать! — поддакнул Вадик Ткаченко.

— А капитану Сутягину обязательно надо доложить, что «чех» завелся в окрестностях, — сказал старший сержант Самсонов. — Пусть его ребятишки попасут, сволочь.

— Хер его сейчас подловишь, уж наверняка, пятки салом смазал! Сидит в своей сакле, чаи гоняет!

— Мужики, где, говорите, он в вас долбанул? — поинтересовался снайпер Валерка Кирилкин, невысокий коренастый пацан со смеющимися зелеными глазами.

— За селом! У реки, когда мы брод перешли. Уже на этом берегу. Если б не густой кустарник, не знаю, как бы мы от него ушли.

— А ведь мог башку снести к чертовой матери!

— Эх, Леха! Леха! Мне без тебя так плохо… — Шестопал прохаживался по палатке с мокрыми штанами, в поисках, куда бы их повесить для просушки, и напевал песню, виляя голой задницей. За ним неуклюже прыгал веселый Дудай, маленький черный щенок, которого привез неделю назад неизвестно откуда Малецкий.