Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский

вырвитесь из цепких лапок докторов, а война еще не будет объявлена, я приглашаю вас совершить краткосрочный рабочий визит в свои владения для ознакомления с обстановкой.

– Но зачем?! – воскликнул потрясенный Франц Фердинанд. – Вы же сами сказали, что мы с вами враги, а врагу не показывают никаких секретов…

– Это сейчас мы враги, – строго сказал я, – но я рассчитываю как можно скорее покончить с этой войной, ибо у меня много других дел – и вот тогда наши отношения могут радикально измениться. Я не испытываю к вам личной неприязни, вы мне интересны и в чем-то даже симпатичны, в отличие от вашего дяди, который видится мне как огромный гнойный фурункул на местной действительности.

– А что если я попробую уговорить дядю вовсе не начинать войны и спустить это дело с покушением на тормозах? – спросил меня собеседник.

– Не думаю, что это будет полезно, – ответил я. – Эта война уже запланирована, вписана в бухгалтерские книги господ Ротшильдов и иных финансистов – и тот, кто попытается нарушить их планы, жестоко о том пожалеет. На самом деле пожалеют о том господа финансисты, но это случится немного потом, и их сожаления не будут связаны с вашим именем. Так что лечитесь, выздоравливайте, набирайтесь сил. Думаю, если ваш дядя и в самом деле поведет дело к войне, французы от вас отстанут, а ваши венские недруги настолько трусливы, что способны совершать свои гадости только чужими руками. Счастливо оставаться, мой будущий друг эрцгерцог Франц Фердинанд… Если появится желание поговорить, то проведите пальцем по моему портрету, и я выйду с вами на связь. Всего вам наилучшего.

– Погодите! – воскликнул тот. – Если вы превратили тут все вокруг в сонное царство, то дайте хотя бы напиться раненому человеку, а то я не дотягиваюсь до стакана здоровой рукой…

Ну я и подал Францу Фердинанду поильник – что мне, трудно, что ли. Тот, кто раненому воды не подаст, и вовсе себя цивилизованным человеком считать не должен. И неважно, враг перед тобой или друг.

Когда Серегин сказал, что даже со всей его мощью справиться с этим миром по-быстрому не получится, потому что тут требуется не кавалерийский наскок, а тщательная планомерная осада, я очень огорчилась. Ведь хочется же домой, в свой мир, где Митю и Диму ждут несчастные родители, школа и контроши по математике. Асю и Яну, правда, никто не ждет, за исключением директрисы и воспеток детдурдома. Почему-то, когда я о них думаю, в моих ушах звучат слова: «государство не просило вас рожать», хотя при мне вслух никто такой фразы не произносил. Впрочем, наверное, я тревожусь напрасно, ведь все четверо моих гавриков прочно связали свою жизнь с Серегиным и делом установления справедливости, которое он на лезвии своего меча несет через миры.

У нас дома он обещал особо не буянить, зато в девяносто первом, девяносто третьем и девяносто восьмом годах клочки начнут летать по закоулочкам, ибо наш Бич Божий крайне зол на тамошних небожителей. Хотели мир без Путина – получите Серегина, за спиной которого мрачной глыбой маячит громада «Неумолимого». Думать о том, что может наворотить «Бич Божий», когда его сдерживают только узы совести да мысленное одобрение Верных, мне и страшно, и сладостно. Страшно – потому что, верша справедливость вооруженной рукой, наш Защитник Земли Русской не будет считаться с количеством злобных вооруженных врагов, которых следует убить и зарыть в исполинских братских могилах. Сладостно – потому что останутся жить и будут счастливы миллионы мирных, ни в чем не повинных людей, в мирах Основной Последовательности погибшие в локальных конфликтах, умершие от голода и нищеты, покончившие с собой от тоски и безысходности. Царствие Божие на земле, которое наступит в этих мирах после того, как Серегин закончит там свою работу, будет как раз про этих людей, в своей общей массе именующихся обывателями, а не про жирных котов.

Впрочем, если подумать, какой тщательной проработки потребуют вышележащие миры, чья сложность от уровня к уровню только увеличивается, о возможных тайных «секретных» ответвлениях, пока не доступных Диме Колдуну, то становится понятно, что мы попадем домой еще не скоро. Возможно, это случится как раз к тому времени, когда мальчики станут взрослыми мужчинами, а девочки – прекрасными девушками. Уже сейчас мои гаврики – совсем не те дети, с которыми мы два года назад начали это путешествие: они повзрослели и заматерели, крепко стоят на своих ногах и с отвагой смотрят в будущее. Первым стать взрослым пришлось Диме, открывшему в себе талант мага-исследователя, потом остепенилась Ася, и почти сразу же за ней – Митя. Они теперь не играют в приключения, а живут полной жизнью, как взрослые. И только Яна осталась моей верной спутницей-помощницей, безропотно возящейся со всякой малышней и наставляющей ее в первых шагах.

Единственное, о чем я не беспокоюсь, это о себе и своей внешности. Я всегда буду такой же молодой и прекрасной как сейчас. Этому не помешает даже отсутствие у меня любимого мужчины. Белочка говорит, что я научилась использовать энергию любви и добра, излучаемую в мою сторону моими новые подопечными – выводком детей рязанского князя Юрия, королевы Виктории, а также потомством Николая Второго, которое зовет меня на английский манер мисс Анна. Маленькая аварка Асаль, когда наезжает в гости к нам в Тридесятое царство, тоже добавляет мне изрядную долю нежности и любви, будто второй родной матери, а вместе с ней то же самое транслируют и ее малолетние остроухие Верные. А принц-консорт Альберт-Эдуард-старший даже сделал мне комплимент, что у его детей никогда не было лучшего воспитателя, чем я.

Пришлось немного поправить милейшего Берти, а то они у себя в Британии перепутали профессии воспитателя и дрессировщика детей, и, что хуже всего, распространили такое понимание педагогики на весь мир. Воспитательница царских детей мисс Игер, по моему настоянию спроваженная обратно в родной мир, тому наглядное доказательство. Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия восприняли ее отъезд с безразличием и даже облегчением. Мол, была такая в их жизни, и сплыла, так как сейчас гораздо лучше. Кстати, бывший хозяин земли русской весьма положительно оценил мое воспитательное заведение, где в одной куче смешались дети разных времен и народов. Саксен-Кобург-Готские (в нашем времени Виндзоры) отправляющиеся на вечное поселение в шестой век, со своими детьми пусть поступают как хотят, а вот Ольге (9 лет) и Татьяне (7 лет) надо ходить в начальный класс нашей школы, вместе со взятыми на попечение отставными гимнасистками, юными остроухими и