Зачарованный терем - 2 - Нюра Осинина

– Есть у неё глава разведки и сборщик жалоб. Что-то давно мы в Храме не были. Надо завтра сходить, с мёдом, хлебом, квасом, да винца сладенького прихватить.

Ребята заулыбались, переглядываясь.

- Улыбайтесь, улыбайтесь. А разговор серьёзный. Жалоба заключается в том, что люди извели всю безвредную, а то и полезную нечисть. Вот чем ваши деды, родители, вы занимались на практиках?

Ребята снова переглянулись, пожали плечами.

- Как старшему по возрасту, наверно мне нужно ответить на этот вопрос, – заговорил Елисей. – На практиках занимались тем, что отлавливали всякую нечисть, препарировали, изучали, составляли книги.

- Чтобы занести в опись «всякую нечисть», вам понадобилось уничтожить сотню Лесовиков?

Девчата охнули.

- Да, девочки, сотню Филимонов, чтобы одного занести в книгу с подробным описанием.

- Так не думали же, что они полезные, – оправдывался Елисей. – Только ты слишком уж загнула, что сотню лесовиков уничтожили. Не может этого быть.

- Ну, есть такое, преувеличила малость. Но всё же уничтожили немало. Говоришь, не думали, что полезные? А летописи почитать? После Большой Битвы, когда была уничтожена почти вся растительность, Лесовики, оставшиеся в живых, вместе с гномами и дриадами заново восстанавливали зелёный покров мира. Люди знали об этом, видели и записали, а потомки придумали на нечисти науку развивать.

ОН, – я ткнула пальцем вверх, – жалуется, плачется. Как, мол, магию поддерживать, если магических существ извели? А Лесовики размножаются очень медленно. Только тысячелетний может вырастить нового Лесовика. Филимону пятьсот лет, он ещё молод. Его отцу две тысячи лет, и он только сейчас может начать растить ещё одного сына. О! Идея! Надо попробовать помочь ему вырастить двойняшек.

- И как это ты собираешься ему помочь? – спросил Елисей. – Если не секрет, конечно, – добавил, улыбаясь.

- Не секрет. Что, если попробовать, то из чего выращивается Лесовик, подержать возле Грааля пару часов, пока мы медитируем?

- А что? Может и получится! – поддержала меня Лина.

А я продолжила.

- Домовых в домах почти не осталось. Есть, но не во всех. Изводят. Особенно в Дарвении.

Борис недоумённо посмотрел на меня.

- Вот, видишь, Борис, я узнаю то, что должен бы знать ты. Правильно ОН говорит, что люди стали не любопытны, не любознательны, равнодушны. Почему дриады покинули ваш мир? Потому что их тоже кинулись изучать. А ведь они относятся к человеческой расе. Вот они и ушли в другие миры. Болотницы-полоскухи кому помешали?

- Они людей на топи заманивают и губят, даже съедают, – подал голос Волес.

- Так не шастайте по ночам по болотам. А днём они из воды не вылезают. Им дичи болотной хватает, да рыбы, – продолжала я свои нравоучения. – А Водяные с Болотниками, чем навредили? Они же, что Лесовики в лесах, в своих озёрах, реках, болотах порядок поддерживают, за живностью да растительностью присматривают. Ты к ним по-хорошему, с добром, с гостинцем, с разговором, так и они к тебе с доверием. Они поговорить любят, не с кем же.

- Я Водяной, я Водяной, поговорил бы кто со мной. А то мои подружки, пиявки да лягушки. Фу! Какая гадость! – пропела Лада.

- Эх, жизнь моя жестянка! А, ну, её в болото! Живу я, как поганка, а мне летать, а мне летать, поговорить охота. – Подхватили девочки, разбавив официоз разговора. Ребятам понравилась эта своеобразная музыкальная пауза, захлопали.

- Вот именно! Не с лягушками же разговаривать. Вот и Филимон вон как к нам привязался, а у него-то, поди, есть с кем поговорить. Зрение своё магическое тренируйте, развивайте, видеть их сможете, – продолжала я, включив учителку. – Да если и не видите, всё равно гостинец прихватите да положите на пенёк, на кочку, на прибрежный камушек. С ними надо дружбу водить, чтоб в лесах да на болотах не блудить. Тогда и другая нечисть вас не тронет. Нам банника с банницей через три мира с Земли доставили. Тит с Феней обещали потомство. Они ещё молоденькие, лет пять, как семью создали.

- Интересно, а у нас в банях есть банники? – задумчиво произнёс Волес. – Надо будет узнать.

Посмотрела на всех. Да-а. Что-то я слишком разошлась. Улыбнулась.

- Что скисли? Вино в подвале прокиснет.

Девочки захихикали. Парни приосанились, улыбнулись.

- Что ты предлагаешь? – спросил Елисей.

- Не я, ОН. Чтобы на практиках занялись созданием заповедных мест, где нечисть живёт. Будить не Терема нужно, а Роксолань, людей. Вот, Триединый и хочет спасти свой мир с вашей помощью через меня. Я оказалась слишком чувствительной к тонкому миру, чувствую и понимаю ЕГО. ОН и начал тормошить, будить впавших в дрёму людей.

- А нечисть причём? – спросила горничная Вера.

- Нечисть тоже создания Триединого. Он их в помощь людям создал, в защиту от Навьих порождений. И как хранителей магии. Вот и переживает за них.

- А нам что делать? Тоже нечисть спасать? – спросила Таня.

- Ты уже делаешь, – с улыбкой ответила я. – Новый счёт вводишь. А ведь он проще, чем римский или русский, буквенный. Значит легче. Елисею помоги перевести на твои цифры написание его алгоритма открытия портала. Посидите, покумекайте. Вдруг окажется и тут всё просто. Ему, тогда, будет легче объяснять своим ученикам или как они тут называются.

- Студиозусы называются, те, кто учатся в академиях. А в школах – ученики, – объяснил Имир.

- Ой, ребятки! Заболталась я с вами, а меня кто-то на свидание приглашал. Вот память девичья, совсем короткая, забыла, – шуткой закруглила я наши тематические посиделки.

Все засмеялись и посмотрели на Елисея.

Елисей быстро встал, подошёл к кухонному окну, достал приготовленную берестяную коробку с крышкой, подхватил меня под руку.

- Это я тебя приглашал, беспамятная ты моя Лебедь Нюра.

И мы вышли из столовой под дружный хохот.

- Куда мы пойдём? – спросила Елисея. – В лес нельзя, поздно.

- На башню. Туда уже никто не придёт, не помешают.

И мы поднялись на башню, целуясь на каждом пролёте.

Присели на лежак. Елисей повернулся ко мне спиной.

- Плети мне, веста, косу.

- Как нужно плести?

- Как заплетёшь, с такой косой и буду ходить, десять дней, не переплетая.

- Растреплется.

- Не растреплется, магией сохраню.

- А что при этом говорить нужно? – выспрашивала, а сама уже придумала, что говорить.

- Да, хоть, песни пой. Вот эту ленточку вплети, чтобы коса