Пепел на ладонях - Александр Науменко

Я слушал его рассказ, и внутри меня всё сжималось. Мы с Эми ещё держимся друг за друга, но сколько времени у нас осталось? Насколько долго мы сможем выживать в этом аду? Господи, помоги нам всем.

Вечер, 18:30

Мы остановились на ночлег на каком-то складе. Здесь нет ни тепла, ни света, но хотя бы стены защищают от ветра и дождя. Брайан сказал, что лагерь — это всего несколько миль отсюда. Некоторые из тех, кто шёл с ним, слышали о нём по радио или от других беженцев. Кто-то говорил, что там есть армия, другие, что это просто очередная группа выживших, пытающихся как-то организоваться. Никто точно не знает, что нас ждёт впереди, но у всех одна цель, найти хоть какое-то убежище.

Мы развели крошечный костёр. Дрова оказались сырыми, и дым быстро наполнил помещение. Эми сидела рядом. У неё руки дрожали от холода. Я накрыл её своей курткой, но это мало помогло. Нам нужно двигаться дальше, пока у нас есть хоть какие-то силы.

Завтра мы попробуем добраться до лагеря. Надеюсь, что там будет хоть какой-то шанс на выживание.

17-й день после извержения супервулкана Йеллоустоун

Утро, 9:00

Мы вышли на рассвете, как только смогли согреться после ночи в холодном складе. Двигаться было всё труднее. Холод пробирал до костей, и даже ходьба не особо помогала разогреться. Брайан и его группа шли молча, все замотаны в тряпьё, как призраки. Мы двигались медленно, но уверенно, надеясь, что лагерь окажется таким, каким его описывали: безопасным местом, где можно переждать и, возможно, получить помощь.

Полдень, 12:38

Когда мы добрались до места, нас встретила тишина, зловещая и тяжёлая, как свинец. Лагерь оказался не тем, чего все ждали. Вместо шума голосов и звуков жизни, лишь мёртвая тишина и холодный ветер. Мы вошли на территорию и сразу заметили, что-то не так. Огонь прошёлся по палаткам и постройкам, оставив чёрные пятна на земле. Всё здесь было мёртвым.

В центре импровизированного лагеря лежали тела. Сначала я не поверил своим глазам. Они были вмёрзшими в землю. Некоторые лежали с оружием в руках, другие в позе бегства, словно пытались убежать от чего-то, что их настигло. Повсюду валялись гильзы. Тысячи, наверное. Всё указывало на то, что здесь была жуткая перестрелка.

Эми стояла рядом со мной. Её лицо было бледным. Она ничего не говорила, но я видел в глазах ужас. Мы все молчали. Брайан подошёл ближе к одному из тел, наклонился и осмотрел его. Тело мужчины оказалось обожжено и частично разорвано, вероятно, взрывной волной. Брайан посмотрел на нас, и в его взгляде больше не было надежды.

— Это произошло несколько дней назад, — тихо сказал он. — Они пытались обороняться, но… Судя по всему, кто-то напал на них.

Он замолчал. Нам не нужно было больше слов, чтобы понять, что здесь произошло. Видимо, лагерь пострадал от нападения. Возможно, мародёров или других групп выживших, которые решили, что оружие и еда важнее чьей-то жизни. Теперь такие вещи стали нормой.

Вечер, 18:00

Мы осмотрели лагерь. Ничего полезного не осталось. Всё было сожжено или разграблено. Ни еды, ни воды. Лишь пустота и смерть.

Мы собрали несколько одеял и одежды с тел, пытаясь не думать о том, что это были люди, такие же, как мы. Эти вещи могли спасти нас от холода, и в такие моменты моральные принципы отходят на второй план. Никто не осуждал. Никто не говорил. Мы все понимали, что это единственный путь выживания.

Эми почти не разговаривала весь день. Я замечаю, как в её глазах постепенно исчезает свет. Страх и отчаяние пожирают её изнутри, как и всех нас. Мы все устали. Устали от холода, от голода, от постоянного ожидания худшего. Впереди лишь тьма, и никто не знает, что нас ждёт дальше.

Мы решили ночевать здесь, в лагере. Вряд ли кто-то вернётся сюда после того, что здесь произошло. Все слишком истощены, чтобы идти дальше. Завтра мы снова двинемся в путь, но в какую сторону, пока не знаем.

Кажется, что надежда умирает медленно, как огонь, который не могут поддержать в холодную ночь, как не старайся.

18-й день после катастрофы. Число не помню.

Я изначально не хотел писать об этом, но раз веду свою хронику, то, наверное, все-таки придётся…

Ближе к четырём часам мы достигли трейлерного парка, в котором царила тишина. Около двух десятков самих трейлеров и автомобилей. Ничего здесь не работало. Нарушало молчание только псина, которая бросилась бесстрашно на нашу группу. Её пытались задобрить, но когда она цапнула за ногу одного мужчину, то раздался одиночный выстрел, после чего послышался предсмертный визг. Кто это сделал, я не видел, так как шёл в самом конце, поддерживая Эми.

— Здесь никого нет, — заявил Брайан. — Скорее всего, все ушли.

Но он сильно ошибался.

— Смотрите! — кто-то крикнул из толпы.

Мы увидели множество деревьев, на стволах которых болтались висельники. Жуткие лица, выпученные глаза и торчащие почерневшие языки. Всё это сильно пугало, действовало угнетающе. Что за зверь мог такое сотворить, признаться, я не знаю.

— Не смотри, — обнял я Эми, прижимая к себе.

— Господи ты, — прошептала она мне в плечо.

В основном здесь висели мужчины, мальчики и старухи. Молодых девушек не наблюдалось. В принципе, я догадывался об их судьбе. Живой товар. А главное, как быстро люди превратились в животных. До самой катастрофы я мог бы посчитать всё это выдумкой кинематографистов, но никак не реальностью.

«Боже, дай мне проснуться от всего этого кошмара».

В одном из трейлеров мы обнаружили девушку лет шестнадцати. Она лежала на окровавленной простыне, обнажённая, с раздвинутыми ногами, откуда торчало бутылочное горлышко. На губах пузырилась кровь. На теле множество гематом, рёбра синие от ударов, явно поломанные, как и позвоночник, так как несчастная не могла пошевелиться.

— Твари! — завопил Брайан, разнося ближайшую полку с дисками, вонзая кулак в стену. — Суки! Она… Она… Она так похоже на мою…

Вдруг Эми взяла Брайана под локоть и увела прочь из трейлера, чего я не ожидал. Я видел, как он рыдает на улице, что-то говоря. Да и признаться честно, я сам находился в шоке. Мне до конца не верилось, что это мог сделать человек. Сотворить с ребёнком…

«Куда катится мир».

Я следом вышел наружу, не желая вдыхать запах крови. Запах той боли, которую источала та бедная девочка.

— Господи помилуй грешников, — пробормотал я себе под нос.

Через минуту раздался оглушительный выстрел. Мы с Брайаном влетели одновременно в